HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Владимир Жуков

Непотопляемый

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: , 25.11.2007

А началась эта история с телефонного звонка. Трубка допотопного матово-черного аппарата без диска, вдруг ожившего на особом столике, была массивной, словно чугунная гантель.

– Дружище, – задумчиво изрек Главный и у меня враз скисло настроение. Это словцо и этот тон знаменовали рождение в начальственной голове очередной инициативы, как правило, совершенно дурацкой.

–... звонили телевизионщики из Питера, – продолжил шеф. – В воскресенье будут снимать очередное "Зерцало". Надо смотаться туда на денек, представить газету...

Тут мне совсем поплохело. Ладно еще воскресенье... Но на денек в Питер, куда я за свои без малого тридцать еще не нашел повода выбраться!

Увы, деваться было некуда. На той неделе контора впервые контора представила меня к какой-то второстепенной журналистской премии и хотя гарантий не было никаких, начальство, видно, сочло, что уже саму надежду надо отрабатывать.

Для съемок был выбран городской Дом ученых, что расположился в старинном особняке. До революции он принадлежал, кажется, графине Юсуповой. Прямиком туда я и направился с вокзала, едва продрав глаза. Телевизионщиками здесь, разумеется, еще и не пахло, и встретившая меня пожилая служительница взялась пока показать свой Дом.

Он действительно был великолепен: весь в лестницах с мраморными перилами, роскошных хрустальных люстрах, лепнине с позолотой. Одним словом, музей – разве что без бахил и без бабушек на стульчиках в дверных проемах анфилад.

Я слушал вполуха, послушно, словно утенок за матерью, переходя за словоохотливой тетушкой из зала в зал. Наконец, видимо, как эксклюзивного гостя, меня привели в кладовую, заставленную всяким хламом или, точнее, тем, что когда-то называлось наглядной агитацией.

Оказалось, сто лет назад этот чулан служил хозяевам ванной комнатой, причем сама купель, встроенная в пол, очень даже неплохо сохранилась. И то ли на меня так подействовала обстановка, то ли я просто подустал с дороги, но что-то будто переклинило у меня в мозгах. Иначе какого бы рожна мне вдруг до смерти захотелось... ну этого самого... Не догадались? Ну, в общем, почувствовать, каково оно было им, барам и графьям, там, в этой ванне...

Если бы моя спутница хоть как-то выразила свое удивление... А может, я был так увлечен, что даже не обратил внимания на ее реакцию. Так или иначе, но трезвый и, как мне казалось, вполне адекватный молодой человек принялся торопливо разгребать господскую ванну от сваленных в нее выцветших транспарантов типа "Решения съезда КПСС – в жизнь!", после чего прямо в чем был – в костюме, ботинках и при галстуке – улегся-таки в нее, родимую.

В этом месте мне хочется закрыть лицо руками и вслед за известным героем воскликнуть: "О, нет! Не верю! То был не Иван Петрович!"

Мое импровизированное приобщение к голубым кровям продолжалось, правда, всего несколько секунд. Но когда их новоиспеченное сиятельство уже соизволили выбираться из вельможной купели, та вдруг поддалась под их тяжестью, а затем с противным скрежетом стала проваливаться куда-то в тартарары. Какое-то мгновенье ваш покорный слуга еще пытался бороться с гравитацией и, кажется, даже успел безотчетно протянуть руки к оцепеневшей от ужаса тетке, но смог ухватиться лишь за какое-то подвернувшееся древко, с которым и исчез в облаке пыли...

При падении меня крепко приложило по копчику этой чертовой ванной. Придя в себя, я услыхал откуда-то с небес взволнованное кудахтанье моего "экскурсовода", затем в освещенном проеме показалась ее испуганная физиономия. И мне вдруг представилось, будто это сама старая графиня в чепчике и пеньюаре спустилась сверху со свечкой в руке, разбуженная странным шумом...

Потом надо мной вразнобой затопали чьи-то ноги, зазвучали возбужденные голоса. Я понял, что ищут ключи от подвала, но в выходные, как водится, нужного человека на месте не оказалось. В конце концов меня решили вызволять через все тот же проем в полу.

В подвале между тем было промозгло и весьма дурно пахло. Не иначе как здесь какали еще революционные матросы... И слава богу, что я не догадался улечься в биде, а то ведь запросто смыло бы канализацией...

Но шутки шутками, а отсюда все же надо было как-то выбираться. Превозмогая боль, я, словно из полыньи, раз за разом протягивал моим спасителям древко с каким-то портретом на конце, они хватались за него, тянули, но вытащить меня так и не смогли.

Все это продолжалось довольно долго, и я здорово продрог. Наконец, из ЖЭКа приволокли лестницу. И вот весь в грязи и саже, не иначе, как тех еще времен, чем при других обстоятельствах впору было бы чуть ли не гордиться, я, наконец, выбрался наверх, к людям.

В "ванной" оказалось на удивление полно народу, и пуще всего я опасался, что кто-то да непременно спросит: и какого вы, уважаемый, полезли в это корыто? В своем ли вы вообще уме? Но никто не спросил. Все вокруг только охали, вздыхали, порывались меня отряхивать, предлагали горячего чаю, каких-то таблеток... А я виновато улыбался во все стороны, пытался иронизировать над собой, а в глубине души ощущал лишь одно страстное желание – поскорее отсюда исчезнуть, раствориться...

Съемку передачи почему-то отменили, да оно было и как нельзя кстати. Я пулей промчался по Невскому и буквально запрыгнул в отходящий поезд.

Следующим утром день начался с планерки, потом я сдавал в секретариат отдельскую полосу, и все закрутилось, как это обычно бывает в газете. Но в конце недели, если точнее – в субботу, меня настиг звонок моего однокашника и друга Макаркина, он же Маккартни, который без предисловий заорал в трубку: "Ты смотришь? Нет?! Быстрее включай второй канал, "Теремок"!"

Бросившись в ящику, я тут же наткнулся на компанию из двух хорошо известных всей стране паяцев, которые вели съемку скрытой камерой в каком-то подозрительно знакомом интерьере. Не может быть! Вот кучка пенсионерок хватается за высовывающееся из подпола древко с портретом Андропова, вот кто-то невидимый взору страдальчески кряхтит и затем вместе с генсеком, судя по грохоту, срывается вниз... "Будет тебе и ванна, и кофе, и какаво с чаем...," – ерничает за кадром знакомый голос и тут только до меня начинает доходить, кто и почему мог предлагать мне чаю после того нелепого заточения в подвале. А вот и моя глупейшая, перепачканная сажей физиономия...

– Радуйся хотя бы тому, что тебя не застукали голеньким, – успокаивал меня Маккартни. – Вот это была бы фишка...

В понедельник утром первое, что я увидел на стенде "Лучшие материалы недели" – объявление о срочном сборе малой редколлегии. Малая редколлегия – это говорило уже о многом. Военно-полевой суд с одним-единственным вопросом – "О глубине нравственного падения тов. Пупкина". Облико морале, ферштейн? За столиком в столовой я впервые обедал один, хотя кое-кто из коллег поглядывал в мою сторону даже с любопытством: мол, как, он все еще не застрелился?

На редколлегии для непосвященных первым делом поставили кассету. Мне было уже почти все равно. Я вновь, на этот раз вместе с присутствующими, тупо пережил всю глубину своего пресловутого падения, не преминув, однако, профессионально отметить траурную ленточку на портрете генсека, которой я не увидел прежде. Опять промелькнули эти руки, судорожно вцепившиеся в древко – будто в мачту корабля, медленно уходящего в пучину, опять из подвала показались эти безумные глаза... Но никто даже не усмехнулся, из чего я сделал трагический вывод, что светит мне не просто увольнение, а, похоже, еще с волчьим билетом впридачу.

Однако, прислушавшись к репликам Главного, я вдруг обнаружил, что разговор принимает какой-то странный оборот. Кажется, меня обвиняли в том, что вместо съемок в "Зерцале" я за счет редакции "сходил налево", то есть сознательно снялся в другой передаче, причем в весьма сомнительной роли! Снялся, явно позарившись на большие бабки...

Измученный мозг даже не успел среагировать на эту новую информацию, как мне уже предоставили слово. Что я там плел – хоть убейте не помню. Кажется, отстреливался проверенными журналистскими штампами, среди которых были "минутная слабость" и даже что-то о "благородной лицедейской профессии", о которой я якобы мечтал еще с детского сада. Дальше я поклялся, что не получил за съемку ни копейки, но, заметив скептические ухмылки коллег, тут же счел за лучшее сознаться, что энную сумму сребренников все же "срубил", и после съемки Сидянов, актер, режиссер и продюсер в одном лице, обещал еще столько же, но кинул, подлец. Слово "подлец" я даже особо попросил занести в протокол. Краем глаза мной были идентифицированы гримасы удовлетворения на лицах собратьев по перу: как язвительно подметил классик, правда, по другому поводу, "все хотят меня женить – ну не выносят люди, когда другим хорошо".

Наконец, я почти искренне побожился, что родная газета и присутствующие, в частности, мне дороже всего на свете и даже, вспомнив, что запоминается последняя фраза, пообещал Главному вернуть в бухгалтерию командировочные.

Все это вместе взятое сработало. Высокое собрание ограничилось предложением "строго указать" и на том разошлось. Двое-трое коллег, как это обычно бывает в таких случаях, подгребли – конечно, не на глазах у Главного, а в кулуарах – выразить профессиональную солидарность. Клялись, что при тайном голосовании определенно были бы за меня. При этом, правда, просили если что иметь их в виду, ибо всем в конторе было ясно, что не сегодня, так завтра мне последует некое интересное предложение с ТВ.

А отвратительный Трутнев, не подавая, впрочем, руки, заявил, что только идиот поверит в мою непрофессиональную игру. Дескать, уж слишком я переусердствовал: сцена в ванной выглядит явно постановочной. При этом в его сощуренных глазах читалась такая зависть, которой мне не удалось добиться даже выдвижением на журналистскую премию.

Я торжествовал. Для достойного завершения всей этой истории оставалось лишь, чтобы меня действительно пригласили вести свою программу на какой-нибудь телеканал, пусть даже на дециметровый. Чему я теперь не очень бы и удивился. И судьба будто откликнулась...

Назавтра я заявился в контору лишь к обеду и сразу же был вызван к Главному. "Мы вас второй день разыскиваем! – набросился он на меня. – Где вас носит?" "До часу ночи – в Домжуре, а дальше помню смутно...", – хотел честно признаться я, но благоразумно промолчал.

Оказалось, на завтрашнюю первую полосу не нашлось "гвоздя", а подписка, как известно, – в разгаре. Вот какая-то святая простота и предложила: а давайте-ка дадим в номер питерскую историю Пупкина!

Идея прошла на ура. Но поскольку автора под рукой не оказалось, текст сваяли по стенограмме моей покаянной речи на редколлегии. В нем нашлось место и для кадра с портретом генсека над моей головой, и для "сребренников подлеца Сидянова", и для почти искренних слез по поводу "благородной лицедейской профессии". И даже подпись моя в конце уже стояла. Единственное, что от меня требовалось – прямо в полосе дописать несколько строк, чтобы заполнить небольшую дырку, образовавшуюся, как это иногда случается, при спешной верстке.

У меня было всего две или три минуты. Я подошел к окну, мысленно сделал глубокий вдох... На сердце почему-то было легко и умиротворенно, будто на самом деле все уже было предопределено и мой теперешний выбор ровнешеньки ничего не решал. Сверху мне видны были снежная горка во дворе напротив и фигурки детей, беззаботно скатывающихся с нее...

Ну вот, Пупкин, сказал я себе, опять ты вляпался. Ну почему именно я? Между прочим у меня даже фамилия совсем другая. Пупкиным я подписался один-единственный раз, да и то лет пять назад. И вот прицепилось. Ну пусть будет Пупкин, был же Горький. Проблема в другом. Что-то во всем этом оказывалось... неслучайное. Может, в свое время с этим псевдонимом из меня вылезло что-то по Фрейду, что-то угадалось из собственного подсознания? Тогда и история с ванной неспроста, и то, что происходит теперь –будто просыпаюсь, а у меня уже хозяйские тапочки в зубах...

... Все ждали. Я пододвинул к себе полосу и, черкнув прямо на полях несколько строк, протянул их ведущему редактору. Трутнев – а это был он – пробежал написанное глазами и, ни слова не говоря, бросился к телефону прямой связи с Главным. Я же тем временем отсалютовал дежурной бригаде и вышел.

Не скажу, что в последующие дни вся страна стояла на ушах. Но шуму было много. По крайней мере гораздо больше, чем за всю мою предыдущую репортерскую жизнь. Зато на доске лучших материалов долго, очень долго одиноко трепыхался ошметок газетной полосы с текстом, дописанным в тот вечер моей рукой. То был постскриптум "от редакции" и вот что он гласил:

"Наш коллега Василий Пупкин, увы, не решился рассказать здесь и десятой доли того, что с ним на самом деле произошло в Питере. Он признался, что боится за свою жизнь и потому отныне вынужден скрываться. И все же: ГЛАВНЫЕ КРИМИНАЛЬНЫЕ ПОДРОБНОСТИ ЭТОЙ ИСТОРИИ –ТОЛЬКО ДЛЯ ВАС В НАШЕМ ЗАВТРАШНЕМ НОМЕРЕ!"

508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Актуальные новые букмекерские конторы в России
Поддержите «Новую Литературу»!