Ступень

Материя создает материю, перо снова рождает буквы, придуманное перо и придуманные буквы. Смысл же не придуман. Ему не нужны перья и буквы. Ему не нужно выражение, он и так существует. Мои буквы несовершенны, ибо я не вышел из обладания материей и никогда не выйду. О, если бы я стал сферическим глазом, зреющим сверху, тогда бы выражение мое было бы совершеннее.

Я – то, что есть и хочу петь о гумусе, о перегное или человеке, о том, каков он есть и что он может, но не из-за того, что я люблю или ненавижу человека, а из-за того, что я люблю ясность среди хаоса. Мне чуждо не сущее, то, что не существует материально. Духи не для меня и печаль, как и радость, не для меня. Я хочу стать созерцающим камнем, лежащим на поверхности туманной горы не одиноко, а в купе с другими камнями. Ибо то, что существует всегда, существует не одиноко. Оно соседствует.

Все ступенчато, и я хочу петь о ступенях, высоких и низких, но обязательно о тех, которые родились. То, что еще не родилось, мне недоступно. Мне лишь доступно то, что уже погибло.

Важно не родиться, а если уже сделалось так, что вы родились камнем, деревом, лошадью или человеком, то ваша судьба определена, равно, как и ваши достижения. Дерево не может стать лошадью, даже если оно очень сильно захочет, даже если оно произрастет на удобренной почве и будет жадно пить воду, и станет тянуться к солнцу, и от злости начнет сотрясать ветвями, и от скорби ронять свои листья, как слезы. Дерево все равно останется ступенью, даже если разрастется ввысь и вширь и своей роскошной кроной покроет чахлых собратьев.

И перегной останется ступенью, пока не грянет гроза и не произойдет что-нибудь новое, другое, отличное по своим свойствам. Вы – ступень.

Человеку все время необходимо удивляться. Если он этого не ищет, то он уже труп. Я видел сотни потухших глаз, которые умерли, ибо не находят они удивления вокруг себя. Но оно есть, просто среди одинаковых червей его остается все меньше и меньше, особенно если его не искать.

Я видел тлеющие глаза, которые не дождались самого большого удивления в своей жизни, заготовленного как вспышка молнии. Эта молния ждет терпеливо, когда наступит для глаз ночь, и вот тогда она вспыхнет ярко и ослепительно, увидев глаза, обращенные к небу, а не к земле.

Самое огромное удивление – это когда, находясь в полувылепленном состоянии, ты становишься вылепленным. Это момент, когда в твоих глазах умирают все черви. Нужно верить, что этот момент придет, ибо, если вы его не дождетесь, то вам не суждено стать Богом.

Сначала вас посещает состояние полувылепленности, и вы говорите: "Я знаю, но зачем?" Вы стоните: "Я знаю, но все равно остается хаос!" Не стоните! Верьте в удивление. Оно придет, если вы будете по-настоящему терпеливы. Наступит тот миг, когда для вас все навязанные черви умрут, и вы придумаете своих гусениц и скажете: "Они лучше!" И вы полюбите своих новорожденных гусениц божественной любовью, ибо они рождены вами. Это момент, когда вы воскликните: "Черви – лжецы, но хоть и гусеницы – лжецы, они мои, а не чужие!" И тогда ярко вспыхнет молния, и чуждый хаос развеется. И вы скажете: "Вот и я стал Богом! Самым великим Богом! И я имею на это право, ибо я хотел." И вы бросите есть мясо, и станете есть траву, потому что трава – это ваша гусеница. И тогда вы отвернетесь от картины, которой вас заставляли восхищаться в детстве и скажете: "Все-таки она была отвратительна." Вы перестанете чтить, ибо вы сами стали тем, кого нужно чтить. Вы отринете все, что вам неприемлемо и скажете: "Я хочу!"

И вы скажете: нет бога, я Бог.

И вы скажете: нет порока, я изобретаю порок.

И вы скажете: зачем мне дарить, если я сам могу подарить.

И вы скажете: нет любви, есть эгоизм.

И вы скажете: еда мне необходима, ибо это эгоизм.

И вы скажете: я стал Богом, ибо я эгоист.

И вы не будете ничего бояться на свете, и все пути откроются перед вами, и черное в один миг станет белым.

И вы низложите устоявшийся разум и скажете: самый лучший разум, который изменяется.

Такое будет великое прозрение на вашей ступени.