Серебро морского песка

 

Старикам – эмигрантам из СССР

 

 

 

 

У Бени был приятель Сашка, который работал мусорщиком-одиночкой. Он ходил по промзоне всегда небритый, в кепке с красным козырьком и таскал за собой тележку с закреплённым на ней мусорным баком. Вид у Сашки был болезненный, оранжевая безрукавка униформы делала его фигуру ещё более сутулой и худой, ходил он, как ворона, слегка приклёвывая. Бенька покровительствовал ему, как слабому на ум.

Сашка приехал из Москвы. Жена у него была в три раза толще и сильно болела. Никто из работающих у Мамочки никогда не видел его жену. Никто, кроме Вани, потому что Ваня, как Сашка, жил в Хедере. Но раз Ваня утверждал, что она именно в три раза больше своего мужа, то у них не было оснований ему не верить.

Сашку надули при покупке квартиры. Он был должен банку огромную сумму за убогую двухкомнатную квартиру на последнем этаже. Там текла крыша и трубы. Из-за постоянной сырости жена у него стала болеть ещё сильнее. Сашка нанял адвоката по вопросу долга, но адвокат оказался жуликом и тоже его надувал.

– Зачем ты сюда приехал? – спрашивал Бенька Сашку.

– Буй его знает, – отвечал тот.

– Квартиру никуда не годную зачем купил?

– А буй его знает.

– Адвокат тебе помог?

– Нет.

– Тогда за что ты ему платишь?

– Буй его знает.

Сашка был оптимист. Его лошадиные зубы немедленно обнажались в улыбке, когда он проходил мимо ворот цеха. Ворота эти превращались в раскрытый занавес. Софит израильского солнца бесплатно опалял сцену. Сашка проходил от края до края, поднимал одной рукой свою кепку, улыбаясь, катил за собой мусорный бак и, как всегда, не обманывал себя, ожидая чашечку кофе.

– Шалом, Сашка! – кричали ему.

– Шалом-шалом! – махал тот кепкой.

– Давай, заходи на чашку кофе!

– Даю, захожу!

– Да не тащи сюда мусор! Оставь снаружи, никто не возьмет!

– Это не мусор. В баке дрель лежит. Кому нужна дрель фирмы «Бош»? Недорого. Новая… почти.

– Где взял?

– На дороге нашёл.

– Сколько стоит?

– Тридцать шекелей.

– Не-е, дам пятнадцать.

– Дрель-то новая… Ну да ладно, бери за пятнадцать.

Сашка подметал плохо лежащие вещи, соотносимые в размерах с мусорным баком на его тележке. Мусор промзоны находился в частной собственности у Сашки, как предмет бизнеса и хобби. В его баке на колёсах среди старых газет и тряпья всегда лежало что-нибудь стоящее.

Любимым занятием у Сашки был обход территории в районе магазина «Пиканти». Этот минимаркет располагался в старом здании, которое требовало ремонта. Всё там было неаппетитным, даже две молодые кассирши. «Пиканти» не выдерживал конкуренции с двумя большими супермаркетами, находящимися неподалёку, поэтому продукты в нём удивляли дешевизной и несвежестью. Сроки годности этих продуктов постоянно истекали. К Сашкиной радости их ежедневно выставляли за дверь. Он одаривал Беню несвежим кофе и несвежим печеньем, которые, впрочем, вполне годились к употреблению в условиях штамповочного производства и олимовского безденежья.

В районе офисов Сашка промышлял вентиляторы и стулья. Гриша умел быстро приводить их в рабочее состояние, поэтому вентиляции и посадочным местам Мамочкиного предприятия могли позавидовать даже близлежащие рестораны.

Муки терпел Сашку даже в самый разгар рабочих часов, когда в обмен на очередной вентилятор он рассказывал кому-нибудь историю о том, как банк отбирает у него квартиру.

– У твоей жены есть сиделка? – спрашивает Бенька.

– Приходит одна, тоже русская. Готовить ни черта не умеет.

– У твоей жены, значит, болезнь серьёзная, иначе сиделку не дали бы.

– А буй его знает.

– Ты послушай, они, значит, не могут отобрать твою квартиру. Этот адвокат, которого ты нанял, он что, олух царя небесного? Он тебе думает помогать или нет?

– А буй его знает.

– Сам-то ты как думаешь?

– Я не думаю, я работаю.

– Зачем же ты платишь адвокату? Лучше бы машканту отдавал в банк.

– А что банку платить? Всё равно, как в прорву. Плати, не плати – денег нет. Они мне счёт закрыли.

– Этот адвокат – жулик. Настоящий адвокат давно бы тебе хостель пробил.

– Хочешь, я тебе масла дам? – меняет тему Сашка.

Несколько секунд Бенька пытается ковырять пальцем в носу. Палец в ноздрю не проходит, но он всё равно предпринимает сосредоточенную попытку избавиться от хамсиновых корок. (Самый лучший определитель хамсина – человеческий нос.)

– Какого ещё масла?

– Подсолнечного. У меня бочка на двести литров в кустах стоит.

– Просроченное?

– Конечно.

– Много взять не смогу. Три литра, не больше.

– Ну, возьми хоть пять.

– Эй, Вань, тебе масло соевое надо? Нос смазывать. Литров двадцать.

– Не соевое, Вань. Подсолнечное.

– На двадцать литров у меня тары нет. Из-под «кеглевича» пять бутылок – в раздевалке.

– Давай всё, Сашка нальёт.

– А яичницу можно на нём жарить?

– Нет. Для, например, велосипедной цепи оно годится или для вытяжки стаканов. Станок смазать тоже можно.

– Сашка, вот, возьми шекель.

 

Однажды утром Сашка сообщил, что «Пиканти» закрыли на капитальный ремонт, и большое количество продуктов стоит сейчас в коробках рядом с магазином. Нужно только поторопиться, чтобы успеть раньше румынских рабочих. Бенька и его родственник решили не опускаться до уровня гастрабайтеров. Гена и Гриша засунули свои амбиции куда подальше, взяли сумки и пошли следом за Сашкой.

Два румына со стройки уже загружали ящик с какими-то сухарями на спину третьему. Их возбуждение халявой передавалось по воздуху. Пахло кладоискательством. Гена и Гриша принялись за вскрытие коробок. В большинстве эти коробки были заполнены мусором, но удача румын подстегнула Сашку, он стал командовать, не поднимая головы от разбираемой кучи пакетов.

– Ну, давайте, давайте! Гриша! Гена! Посмотрите, что там! В тех коробках, слева! Быстрее! А то сейчас придёт сто румынов! Здесь есть еда, много еды! Гена, та коробка слева от тебя, в ней лежит бутылка! Быстро вскрываем, быстро смотрим и быстро уходим! Солнце взошло! Мы видны! Мы на виду! Нужно брать и уходить!

– Пойдёмте, Гриша, – сказал Гена. – Мне кажется, Сашка сегодня очень возбуждён. И машина с матерьялом стоит у наших ворот. Пойдёмте.

– Бублички солёные, – сказал Гриша, наклоняясь.

– А вот, вот! – закричал Сашка, вытаскивая из глубин длинную связку отвратительных сосисок.

Гену замутило.

– Сашка, это нельзя употреблять. Пойдём, я тебе сто грамм налью и огурчик дам.

– Ага! Подожди! А что там!? Ё маё! Да это же бычки в томатном соусе! Что, скажешь, и это нельзя!? Консервы, скажешь, тоже нельзя?! Берите! Я вам это дарю! Керченские бычки! Гена, ты у себя в Крыму такого не видал!

– Извини, Саша. Я вот только бубличков взял, а остальное ты уж сам как-нибудь прибери да приходи к нам в перерыв, я тебе пятьдесят грамм добавлю… Пойдём, Гена.

 

В столовой во время перерыва Гриша с Ваней играют в Го. Гриша раскраснелся. Он играл и одновременно спорил с Бенькой про то, где лучше жить, в бывшем Советском Союзе или нынешнем Израиле.

– Здесь арабы! – орёт Гриша.

– А там антисемиты, – Бенька кроет.

– Здесь террористы!

– А там коммунисты.

– Здесь религиозные!

– А там заводской комитет и партячейка.

– Здесь ты! Сидишь, мне мозги компостируешь!

– А там ты! Водку пьёшь и попадаешься милиционеру.

– Кто – где, – жуя, смотрит Ваня на открывающуюся дверь, в которой появляется красный козырёк Сашкиного кепи. – Одно я знаю – Союза нет, а мы есть.

Внезапно Гриша повалил Ваню, сметая в сторону самодельную доску девять на девять.

– Мало бил тебя немец! – кричал он, сворачивая газету «Русский израильтянин» в мятый рулон. – У меня, старого еврея, шашки воровать!? Я всё вижу, хоть и очки мои запотели. Что, хочешь быть лучше!? Хочешь быть умнее!? Получай!

– Ну что, сто грамм дадите? – уставшим голосом произносит Сашка, приклёвывая в столовую. – Много я, конечно, не насобирал. Так, по мелочам. Пара бутылок пива, ящик печенья… Вот, это вам бычки керченские. Презент.

– Садись, Сашка, выпей за упокой души его… Союза Советских Социалистических Республик. – Беня встал со стула, безо всякого выражения смотря на то, как Гриша размахивает газетой.

– Плохая была страна, не то, что Израиль! – повторил Беня.

– Хорошая была страна, не то, что Израиль! – повторил Гриша, сидя на Ване.

– Дай ему ещё пятьдесят от меня лично, – отворачиваясь от газеты, сказал Ваня, над которым нависла угроза отрезания от коллектива.

– И от меня пятьдесят.

– И от…

– Плохо мне, – прошептал Сашка. – Тошнит.

Он стал серым. Лоб у него повлажнел. Кепи съехал набок.

Остановился у ворот Красный Маген Давид.

Увезли Сашку.

Сашка поел сосисок.