Яблоки

 

 

 

Васька Лопахин воровал. Было ему десять лет, а воровал он уже со знанием дела – с чувством, с толком, с расстановкой. Чуть отойдёт по делам хлопотливая хозяйка, Васька уж тут как тут! А хозяйка вскоре обнаруживает пропажу – то масло исчезнет, то хлеб, то молоко. Чуть продавец на рынке зазевается, чуть ворон начнёт считать, Васька – цап с прилавка кусок мыла и был таков!

Нёс «заработанное» домой – угощал родителей. Мать с отцом брали из заботливых рук сына всё это добро, даже не спрашивая, откуда оно, собственно, в Васькиных руках оказалось. Да и как не взять: на одни только Васькины детские (а их было восемьдесят рублей и пятьдесят копеек) и жили. А, скорее, и не жили – пропивали от радости всё за один вечер. И Ваську снова тянуло воровать, есть-то хочется!

Воровал Васька ловко, ни разу на этом не попадался. Ходили, конечно, слухи, будто появился в деревне воришка, но никто его в глаза не видел, а не пойманный, как уж повелось, – не вор. Только вот соседка тётка Клава подозрительной стала, мимо неё теперь не пройдёшь просто так – ругается, пальцами тычет, жалуется на Ваську местным сплетницам! Ну, тут всё было понятно, у тётки Клавы он облазил весь огород. Пока соседка на работе – Васька у неё в огороде. Помидоры, надо сказать, у тётки Клавы не очень хороши – кислые, мелкие, а вот зато огурцы и морковка выдались этим летом на славу! Желудок у Васьки после огурцов уже не так урчит, хотя и успокаивается ненадолго – часа на два, не больше. А тут соседка с работы возвращалась, и Васька снова отправлялся на добычу. Вот такая у Васьки Лопахина тяжёлая жизнь!

 

Этим пасмурным осенним днём шёл Васька по деревне без всякой на то цели – просто так шёл. Глазел на людей, на собак, на кошек, а вообще, Васька любил поглазеть по сторонам!

И вдруг остановился около синего деревянного забора – совсем близко, в трёх метрах от Васьки, росла яблоня. На яблоне висели большие, уже поспевшие, краснощёкие яблоки, висели и дразнили Ваську. Да и яблонька будто просила избавить её от тяжести, опустила ветви вниз, приуныла. Эх, давно не ел Васька таких наливистых, красных яблок! Васька осмотрелся: двор был пустым, на двери висел замок, да и жил в доме один старик Андрей Гаев – почтальон, сейчас он точно был ещё на работе. Васька всё очень хорошо обдумал, взвесил, и его ноги сами начали перелезать через дощатый забор, потом эти же Васькины ноги спрыгнули на землю и подбежали к яблоне. Ловкие Васькины руки заработали быстро и умело: Васька толкал яблоки в карманы, пока те не оттопырились и не раздулись, как мешки. Наконец Васька взял в руки ещё по яблоку и побежал назад – быстрее, быстрее!

И только он схватился за забор, только перекинул ногу, как чья-то сильная и бесцеремонная рука схватила Ваську за ухо. Васька, перепугавшись, даже не глянул на эту ручищу, затрепыхался, заторопился, но другая огромная рука схватила Ваську за ногу, и Васька услышал дребезжащий смех, а потом и голос:

– Ты куда, воришка? А? Куда это ты собрался?

И только тут Васька пересилил себя и оглянулся. Перед Васькой стоял дед Андрей и смотрел на воришку из-под своих белёсых бровей совсем безобидно…

 

Андрея Николаевича Гаева в деревне знали все: и стар, и млад. Называл он сам себя, по старинке, почтарём. Письма, телеграммы, в которых кипели горячие новости, поздравительные открытки получали сельчане из его хлопотливых рук. И радости, и горести делили они со стариком, и тот был рад своей работе – вот он уже немолод, седьмой десяток пошёл, а как хорошо утром пройтись по улочкам, размяться, послушать от сплетников небылицы! А сегодня был у Андрея Николаевича выходной (это-то и не рассчитал наш Васька!), и он шёл домой с прогулки. Осмотрел, как заботливый хозяин, двор и опешил: какой-то мальчуган обрывал его яблоню! «От, ёлки-палки!» – подумал сердито Андрей Николаевич, тихо подкрался к воришке и узнал его. Это был Васька Лопахин.

Вспомнил Андрей Николаевич: шёл он как-то мимо лопахинской избы (а по-другому и не назовёшь – дом весь перекошен, перевален, забор еле-еле держится, кажется, тронь пальцем – и он упадёт), был уже вечер, а из калитки, ссутулившийся, шел маленький Васька. Гудели из окон пьяные голоса – распевались песни. А по Васькиным щекам текли слёзы. Андрей Николаевич остановил мальчишку, спросил:

– Чего расплакался, казак? Чего из дома уходишь на ночь глядя?

А Васька посмотрел на старика и отвернулся, спрятал слёзы.

– Они щас драться там будут, – сказал Васька сквозь слёзы.

Андрей Николаевич покачал головой, подошёл к Ваське, хотел его утешить, но мальчишка отскочил от старика.

– Уйдите, обойдусь!

Мал был ещё Васька, но с характером. Андрей Николаевич, обидевшись, пожал плечами и пошёл прочь.

 

А вот теперь тот самый Васька бесцеремонно залез к нему в огород! Знал Гаев: недоедал дома мальчишка, но всё же сердито покачал головой:

– Ай-яй-яй! Как нехорошо! Ты, Васька, воруешь, оказывается!

Васька, опустив голову, попросил тихо:

– Отпустите ногу, больно!

Получилось у Васьки жалобно, и Гаев ногу отпустил, подхватил Ваську на руки и поставил рядом с собой. Осмотрел его со всех сторон, отчего Ваське стало жутко неприятно. Андрей Николаевич снова покачал головой:

– Рассказывай, Вася, как ты до такой жизни докатился?

Васька, насупившись, смотрел в землю: ещё чего, будет он отвечать! Нехорошие и подозрительные мысли появились в Васькиной голове.

– Ай-яй-яй, – услышал Васька густой голос Гаева и вздрогнул. А вот если б он поднял голову, этот гордяк Васька, то увидел бы, как изменилось лицо Андрея Николаевича! Гаев с жалостью смотрел на мальчишку и ругал себя в душе за свои эти злые слова: как ты до такой жизни докатился… Докатился вот! Гаев озадаченно почесал затылок:

– Ты вот что, Вася...

– Я вам отдам… всё отдам, – перебил его Васька. Он стоял, нахохлившись, не глядя на Гаева, и медленно, сначала из одного кармана, а потом и из другого начал вытаскивать по яблоку и складывать аккуратно на землю.

– Так-так-так, так-так-так… – повторял только Андрей Николаевич.

Васька, расправившись с яблоками, тихо спросил:

– Отпустите?

Андрей Николаевич вздохнул, положил на Васькино плечо руку:

– Э, нет, брат, не отпущу…

Васька встрепенулся, вывернулся и побежал по огороду, только пятки засверкали. Андрей Николаевич догнал его опять у самого забора.

– Не бойся, пойдём, – попросил Гаев и взял Ваську за руку.

– Зачем? – забегали Васькины глаза, заметались…

Но вот он идёт по мягкой траве впереди старика, беспокойно оглядывается назад. Гаев улыбается:

– Иди, иди вперёд, казак!

 

Они зашли в прохладный дом, Андрей Николаевич зачем-то повёл Ваську в кухню. Васька состроил гримасу, но в кухню зашёл. Гаев усадил его за стол.

– А че? А зачем? – спросил Васька, ерзая на стуле.

– Компанию не составишь? Я тут всё один да один, уже отвык как-то от общества, уже с кошками говорить научился. А ты, казак, со мной супчика похлебай, и поговорим заодно по-мужски! – Хитрил старик: чего доброго, не согласится малой, гордость не позволит!

Андрей Николаевич, рассмеявшись, достал из холодильника колбасу, мелко порезал. Налил в тарелки супа, поставил всё на стол и сел рядом с Васькой. Тот долго смотрел на Андрея Николаевича недоверчиво и всё не решался взять ложку.

– Ну, чего ты? Ешь! – как-то повелительно сказал Гаев, отхлебывая супа, а Васька повёл плечами:

– А руки мыть не надо, что ли?

Андрей Николаевич расхохотался:

– Ах, вот ты какой, Васёк!

И Васька, вымыв руки, схватился за ложку и принялся за суп. Эх, вкусный был суп! И белый хлеб с поджаристой хрустящей коркой! В первый раз в жизни Васька Лопахин поверил в чудеса.