HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Андрей Волков

Пасторальные этюды, или Путь туда и обратно

Обсудить

Рассказ

  Поделиться:     
 

 

 

 

Купить в журнале за февраль 2022 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2022 года

 

На чтение потребуется 14 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

Опубликовано редактором: публикуется в авторской редакции, 21.02.2022
Иллюстрация. Автор: Сергей Курицын. Название: «Уютный Домик». Источник: https://vk.com/kuritcyn_sergey

 

 

 

Каждый должен возделывать свой сад.

 

Вольтер. «Кандид»

 

 

Профессор исторического факультета Николай Семёнович к своим 55 годам добился многого в жизни, хоть сам он (из скромности) так не считал. Он наконец-то завершил объёмный труд по истории смутного времени, в котором особо одну главу отвёл научным спекуляциям на эту тему, особливо затронув диссертацию одного чиновника. Чиновник этот был высокого ранга, носил дорогой костюм, ездил на «патриоте», как и его шеф, и иногда почитывал исторические книжки. Образования он был экономического, но это не мешало мнить себя историком. Сказано – и вот уже литературный негр написал ему диссертацию о Минине и Пожарском, которая через помощника и с особым конвертом поступила в диссертационный совет. В том совете заседательствовали люди страха ради иудейска, из которых лишь один председатель бесстрашно распределял все финансы. Правда, там же состоял потомственный историк Николай Семёнович, который как всегда опоздал на заседание, так как засиделся в архиве, читая в подлиннике Сигизмунда фон Герберштейна, о пребывании которого в Московии Николай Семёнович давно задумал статью.

На заседание Николай Семёнович пришёл как раз тогда, когда в диссертационные палаты с большой важностью доставили весьма ценный документ, претендовавший на явление культуры. Профессора в почтении склонились над этим свитком научной мысли, в сугубом молчании, как подобает при святынях. Один из профессоров даже занёс руку, чтобы освятить себя крестом спасительным, да тут дверь распахнулась, и в палаты вошёл Николай Семёнович, как всегда, портфелем зацепив фикус, который глухо упал на мраморный пол.

– Какое неуважение! – вырвалось у председателя, который до этого изучал содержимое вместительного белого конверта.

Очевидно, там тоже лежали святыни, потому что председатель прижимал его к себе и чуть ли не молитвенно смотрел на большую икону Спасителя у дальней стены, лик которого сурово взирал на фарс, творимый в научных палатах. Профессор Николай Семёнович, конечно, извинился за свою неловкость, ведь фикус был подарочный, из министерства. Он помнил, как его особенно торжественно доставили в сей храм науки и поставили прямо под святой иконой, так что листья фикуса почти касались её позолоченной рамы. Икона тоже была подарочная – её привёз патриарх, когда приезжал читать лекцию о духовных скрепах нашего отечества, а профессор в это время сидел в своём кабинете и скреплял степлером годовой отчёт о своей преподавательской деятельности.

Профессор был неуклюжим и забывчивым, так как чересчур увлекался наукой. Но он был честный человек, а потому, когда занял своё место за столом, стал святотатственно читать диссертацию. Профессора пытались прекратить сие кощунство, но Николай Семёнович вырвал из их рук святой документ, и закрылся с ним в кабинете председателя, и только когда дочитал до конца, открыл двери возмущённым профессорам и торжественно объявил, что диссертация кощунственна, и давать за неё степень будет святотатством.

Как ругался на него председатель, который уже вызвал охрану, чтобы ломать дверь! А Николай Семёнович лишь стоял и смущённо улыбался, не имея что возразить влиятельному учёному мужу.

– Ох, я тебя прогоню, кощунника! – свирепствовал председатель, да так, что у него поднялось артериальное давление, лицо покраснело, и он, схватившись за сердце, тяжело упал на стул.

Профессора тут же замахали над ним бумагами, а один клинобородый стал предусмотрительно звонить знакомому священнику, чтобы приезжал читать канон на исход души. Впрочем, раньше приехала скорая и увезла председателя с приступом, а Николая Семёновича, конечно, единогласно исключили из диссертационного совета, а самому соискателю, ждавшему с волнением сего часа в высоких кабинетах, присудили желанную учёную степень.

Судьба Николая Семёновича висела на волоске, но тут за него вступились студенты и его коллеги-учёные с такой же принципиальной позицией, и неуступчивого профессора пока оставили в стенах вуза, хоть и поместили в список неблагонадёжных, который на специальной позорной доске висел в фойе университета, рядом со списком предателей родины. Когда же упомянутый труд профессора вышел из печати и нужные лица прочитали его бессовестную критику, то кощунника, конечно, уволили, а сам университет освятили, дабы изгнать из него беса неблагонадёжности. Сам декан потом ругался на собрании, дескать, с такими профессорами никакие скрепы не помогут. Рассказывают бывшие, что в это время само собой открылось окно, и на кафедру влетел страшный ворон и каркнул так, что все окоченели от ужаса, а декан так и вовсе спрятался под кафедру, пока его помощники прогоняли сатанинскую птицу.

Профессор, впрочем, недолго горевал. Он был вдовец, а единственный сын давно умер. Он твёрдо решил больше не связываться с университетами и, продав свою однокомнатную квартиру с окнами на новопоставленный памятник князю Владимиру, переехал в подмосковную деревню, где купил старый дом у одного деда, который мечтал его продать хоть кому-нибудь и уехать жить в Сочи к сыну, а на оставшиеся деньги занялся его починкой. Профессор оборудовал себе кабинет на террасе, где в алфавитном порядке расставил книги, сначала на древних языках, потом на новых и, конечно, на родном славянском. Деревенские мужики, приходившие к профессору помогать, дивились такому обилию макулатуры, но профессор очень ценил написанное слово и твёрдо верил, что слово есть основа культуры, которой искони живёт всякий народ.

К нему, конечно, приезжали и студенты, ведь профессор, несмотря на все чудачества, был хороший лектор и умел интересно рассказывать, кажется, обо всём. Он был беззлобный человек, а потому искренне дивился, когда приезжавшие начинали ему сочувствовать, говоря, что «так, видно, решил бог» и что ему, старику, приличнее заниматься наукой в частном порядке, ведь рабочее место больше нужно молодому, ещё не заслужившему авторитет. Студенты тоже помогали профессору с обустройством дома, а он искренне переживал, как бы они не перетрудились с непривычки, особенно студентки, выглядевшие комично в деревенской глуши в своих модных юбочках и сапожках.

Профессор был неприхотливый человек, не имевший ни машины, ни дорогой мебели. Он и водить-то не умел, так как никогда не находил на это времени, зато сыну всячески советовал учиться вождению, в чём, пожалуй, винил себя, ведь его сын как раз и погиб в автокатастрофе. Он не любил говорить ни с кем о своих проблемах, ведь справедливо считал, что людей без проблем нет, и если бы все друг другу только проблемы и рассказывали, то невозможно было бы жить на белом свете. Источником заработка с этих пор для профессора стали гонорары, которые он получал за свои многочисленные исследования, выходившие больше на Западе, так как на Востоке профессор попал в немилость, и его не очень жаждали печатать, дабы не нажить проблем. Но профессор знал, что времена бывали хуже, и это время когда-нибудь пройдёт, ведь, как сказал один мудрый человек, ничто слишком плохое или слишком хорошее не может длиться долго.

Профессор быстро освоился в деревне, ведь дед его был деревенский мужик, всю жизнь живший тем, что даёт земля. Профессор помнил, как в детстве проводил время вместе со своим братом, ныне отошедшим в мир иной, катаясь на велосипедах наперегонки посреди полей, засеянных пшеницей и рожью. Теперь эти поля заросли лесом, так что только немногочисленные деревенские старожилы могут указать, где конкретно они были.

Профессор редко принимал гостей. Да мало кто и желал навестить опального историка. Ведь с переменой места жительства рушатся и социальные связи. В суете жизни людям некогда думать о других. Так некогда близкие люди становятся чужими. Впрочем, нашего героя это совсем не тяготило. Он построил сарай, в котором хранил инвентарь и держал кур, занимался огородом, вспоминая подзабытые уже премудрости сельской жизни. Иногда, впрочем, он выбирался из своего уединения и ездил в государственный архив, своё любимое рабочее место в прежней жизни. Там он узнал, что чиновник, на диссертации которого когда-то погорел профессор, уже целый доктор и даже может быть избран следующим министром. Говорят, премьер уже предложил ему портфель, и тот так вцепился в него обеими руками, что чуть ручку не оторвал.

Впрочем, это профессора не касалось. Он не был церковным человеком, но разделял слова апостола Павла, что всякая власть от Бога, ибо какую власть человек заслуживает, такую и имеет. Так, во всяком случае, понимал профессор, а в богословские споры принципиально не вступал.

– Ну, вспоминают меня, Николай Карлович? – обратился однажды профессор к своему коллеге по прежней кафедре, который тоже сюда частенько приходил.

– Да, но тихонько, Николай Семёнович. Вы-то уж дров нарубили, аж председателя чуть не довели. Он потом целую неделю бюллетенил, а профессор Волков замещал и тоже нас ругал, что его от могильников оторвали и сделали канцелярской крысой. Но конкретно по вашей проблеме многие согласны, но молчат, за места боятся.

Николай Карлович погладил свою лысину, блестевшую в лучах солнца не хуже золота, и прошёл к стенду с рукописями XIV века, а Николай Семёнович остался изучать трактат другого путешественника о нравах допетровской Руси. Профессор не любил праздные разговоры, а всё больше по делу, а так как дела сейчас у двух Николаев были разные, то они закончили беседу и погрузились каждый в свою работу.

На обратном пути профессор хотел зайти в университет, проведать кое-кого из коллег да освежить угасшие воспоминания. Ведь почти год прошёл с того случая. Но в университет профессора не пустили, указав на распоряжение декана, висевшее прямо у входа и гласившее, что профессора такого-то, похулившего святое имя науки, в родные пенаты не пускать.

Между тем, жизнь в деревеньке протекала тихо и спокойно, так что профессор, несомненно, не жалел о своём переезде и мыслил это даже как возвращение к своим корням. Оставшиеся мужики потихоньку спивались, не имея полезных занятий, старики умирали и их не слишком торжественно, часто даже без поселкового священника, за которым лень было идти, хоронили на маленьком деревенском кладбище. Жителей в этой деревне и при советской власти было немного, а после многие уехали к своим родным и близким. И уж точно профессор был единственным, кто захотел переехать сюда жить, ведь его родная деревня находилась далеко от Москвы, а профессор-историк не мог не работать в архивах.

Прошло время. Как-то к профессору в деревеньку пожаловал научный журналист, заинтересовавшийся случаем добровольного отшельничества. Ведь тот чиновник очень скоро потерял власть, а затем и должность, и новый председатель звал профессора обратно на его место, но профессор вежливо отказался. Он уже к тому времени три года жил в деревне и так к этому привык, что не желал возврата к городской жизни. Ведь на природе и воздух чище, и думается лучше. Да и вообще где как не в деревне понимать, что человек связан с естественной средой, и эту связь нельзя обрывать. Люди не цари природы, а лишь разумные создания. Во всяком случае, должны такими быть.

Профессору было уже почти шестьдесят, и старость медленно приближалась к нему. Он стал больше уставать, чаще болеть, несмотря на естественную пищу и физические нагрузки. Но ум его всё так же не знал покоя и жаждал познавать непознанное. Хотя именно сейчас профессор, наконец, понял, что всё познать человеку не дано. Да и, пожалуй, не нужно.

– Как живёте, Николай Семёнович? – спросил Аристарх Владимирович, заходя в небогатую избушку профессора.

В кабинете на террасе уже не было прежнего порядка. Было много пыли на шкафах, а ценные книги лежали кое-как в углу, а не на своих местах.

– Так и живу, как видите, – улыбнулся профессор. – Вообще я отвык от посещений. Неужели более достойных учёных не нашлось?

– Так ведь прочие работают, как все, читают лекции, пишут книги, а вы живёте затворником. Даже за рубеж не поехали, хотя вас звали.

– Да, не поехал, – согласился профессор. – Моё место здесь. Там мне бы было одиноко.

– А тут?

– Ничуть. Мне нравится заниматься историей, и воистину люди прошлых веков мне дороже и ближе, чем мои современники. Тогда были проще понятия, были честь, совесть. Теперь всё уходит из нашей жизни. Никто уже никому не нужен. Поэтому я добровольно отдалился от людей и нашёл в том счастье и новые горизонты.

Аристарх Владимирович был удивлён, так как он происходил из городской интеллигенции и всегда считал иначе.

– Это до поры до времени, – как будто прочитал его мысли профессор. – А вот коснись чего – и нет человека. И посреди города ты остаёшься один. Конечно, иногда я скучаю по преподаванию, ибо от молодости молодостью подзаряжаешься. А теперь я стар и, видимо, скоро умру, но не жалею, так как это естественно для человека. Но очень я боюсь, что погибнет культура – то, что отличает нас от зверей. А она погибнет и уже гибнет, просто мы не видим этого. Сейчас покупается и продаётся всё, а власть поистине душит людей, уродует их души. Ведь у власти кто – чернецы! Что они знают о культуре! Поэтому для меня истинное устройство – это когда достойные люди разумно и аккуратно правят. Ἀριστεύς – достойные, понимаете? А у нас, как при отце народов, юристы да туристы во главе. И лучше не будет, а только хуже, поди.

– И что же нам делать? – почти вскричал впечатлительный журналист. – Неужто в скиты уходить, к медведям в пещеры? Ведь общество тогда погибнет!

– Общество погибло, когда из него ушла вера в высшее предназначение человека, то, что человек оставит после себя потомкам. Ведь если преемственность распадётся, то и общество станет лишь ширмой. А так оно и стало. Поэтому я удалился от мира, чтобы тихо и в спокойствии коротать деньки. Тут, на природе, я меньше чувствую себя одиноким, чем когда жил среди людей, ходил, как все, на работу, имел какие-то связи, которые распались быстро, ведь в суете городов людям некогда думать друг о друге.

Впервые за годы профессор так много проговорил, что и сам запутался и собеседника запутал, который не знал, что и написать в статье. А профессор лишь улыбнулся и выпил чаю, переведя разговор в научное русло.

Когда Аристарх Владимирович шёл к дороге, деревня попрощалась с ним ещё и в лице дворового пса, который тявкнул пару раз и схватил журналиста за новые портки.

– Ах, подлец! – сказал журналист и отогнал собаку палкой.

Профессор с улыбкой смотрел на это, думая, не всё ли равно, почему он здесь живёт. Нравится ему, может. Семьи у него нет, и друзей истинных не было, так лучше быть другом для самого себя и делать то, что есть главное в жизни. Для профессора таким делом была история. Это то, что останется людям после его смерти, и кто-то, может, продвинется дальше него. Профессора эта мысль утешила, а собака с лаем провожала журналиста ещё очень долго, так что он уж пожалел, что сюда приехал, а не пошёл пить чай к академику Сушкину, которому недавно вручили Ломоносовскую медаль.

Профессор до позднего вечера проработал на ноутбуке, а затем сделал себе омлет и с удовольствием съел с красным вином, читая в подлиннике Плутарха, чью книгу он недавно купил в одном хорошем букинистическом магазине. На крыльце его дома растянулся бродячий пёс, и он вынес поесть ему тоже. А на улице тем временем смеркалось, и солнце уже почти скрылось за горизонт.

Профессор вдруг... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

18–26.11.2016

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в феврале 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2022 года

 

 

 

  Поделиться:     
 
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Список лучших букмекерских контор в России
Поддержите «Новую Литературу»!