Наследник проклятого трона

 

Lənətlənmiş taxtın varisi

 

Heir of the cursed throne

 

 

 

 

В один прекрасный день правитель Хорасана Абдуллах ибн Тахир вместе со свитой выехал из дворца. Обычно перед выездом правителя его слуги предварительно освобождали ему путь, разгоняя народ. На этот раз все произошло по-иному. Ибн Тахир в сопровождении нескольких десятков вооруженных до зубов воинов появился неожиданно, как смерчь. Путь правителя пролегал через базарную площадь. Кони всадников двигались стремительно. Поднялась неразбериха. Жители города с криками разбегались врассыпную или прижимались к стенам домов, опасаясь попасть под копыта животных. И неспроста. Случаи с увечьями и даже смертями бедного люда во время некоторых гуляний знати происходили частенько. Привыкшие считать простолюдинов «грязной пеной, заболоченным ручьем и низкими тварями», и не обращая ни малейшего внимания на стоны раненных по их вине каких-нибудь зазевавшихся бедняг, они обычно, как ни в чем ни бывало, продолжали свой путь. Хотя иной раз могли и обернуться – на звук слишком громких проклятий в свой адрес. И в этом случае, и защитникам, и раненным, и невольным свидетелям случившегося от слуг вельмож доставались впридачу и удары плетьми. За неуважение.

В то время как эскорт правителя быстрым темпом направлялся к городским воротам, на ходу разгоняя народ со своего пути, двенадцатилетний Гияс, преудобно устроившись прямо посреди базара и позабыв обо всем на свете, с аппетитом уплетал протухший хвост соленой трески. И вдруг за его спиной раздался чей-то громовой голос с криком «расступись!». Он оглянулся и в полуметре от себя увидел кортеж бешено несущихся на него коней. Что произошло в тот миг, никто не понял. А когда рассеялась пыль, изумленный народ увидел Гияса повисшим, как гроздь винограда, на могучей шее шахрийянского коня эмира. Невиданное проворство мальчика удивило даже Абдуллаха ибн Тахира. Он осадил коня, вставшего от неожиданности на дыбы, и совсем несердитым тоном сказал, показав плеткой на крепко зажмурившего глаза ребенка.

– Да он ловок, как обезьяна! Такой смельчак нигде не пропадет! Отведите этого мальчишку во дворец! Авось на что-нибудь пригодится.

Радостные возгласы горожан заставили наконец Гияса приоткрыть глаза. И что же он увидел? Те самые люди, что нередко награждали его пинками и тумаками, теперь смотрели на него с любовью, гордостью и даже с восхищением.

– Я знаю этого малыша. Он любил меня как отца, а я заботился о нем, как о родном сыне, – доносились до него бахвальные слова некоторых из них.

«Нет уж, не дождетесь!» – вдруг с ненавистью пробормотал мальчик. Что он хотел сказать этими словами? Кто знает, но правителю Абдуллаху ибн Тахиру Гияс действительно пригодился. Но несмотря на севшую на его плечи птицу удачи, мальчик вырос себялюбом, запрятав в душе обиду на весь мир. Столько черствости, злобы и равнодушия видел он в своей жизни, что решил платить всем и каждому той же монетой.

Поздней ночью караван прошел неподалеку от того места, где висело, раскачиваясь на ветру мертвое тело купца Саида. Чадящие огни факелов ясно осветили ужасную картину страшной гибели целого семейства. Тут же, почуяв запах мертвечины, тревожно и заунывно залаяли собаки, охранявшие караван. Зацокали сочувственно языками жалостливые торговцы, старательно вытянули шею рабы и слуги, с любопытством воззрясь на повешенного беднягу, и только. Никто не остановил караван и не пожелал в ночной тиши совершить благое дело, предав покойника земле.

– Почему бы надсмотрщику каравана не велеть похоронить этого беднягу? – непонятно почему-то задрожав и покрывшись липким потом, с трепетом спросил Гияс одного долговязого парнишку, следовавшего за обозом своего хозяина с обнаженным мечом в руке.

– А городская шутра^[46] тогда на что? – ворчливым голосом отозвался долговязый. – Это их забота. А каравану нельзя останавливаться в подобных местах. Возможно, разбойники только того и ждут, чтобы напасть на нас из засады. И, кроме того, если никто из следовавших по этому пути дневных караванов не остановился и не похоронил покойника, то к чему беспокоиться нам?

– Черствые ублюдки! Да покарает их Всевышний! – не выдержав, ругнулся в сердцах Гияс.

Против воли нестерпимо защемило на сердце.

«Нет, возьми себя в руки. Вспомни, от чего предостерегал тебя учитель, обучая искусству шпионажа. Не привыкайте к людям, говорил он, с которыми вам придется иметь дело, делить кров и еду. Если вы поступите по иному, то пеняйте на себя. Каждая потеря и пролитая над нею слеза ослабит вас и приведет к неминуемой гибели» – и юноша украдкой смахнул набежавшую на глаза слезу.

– Хей! – пробормотал недовольно долговязый парнишка, обращаясь к кому-то в пустоту. – Легко осуждать других, но самому поступать точно также.

Гияс почувствовал себя облитым ушатом с горячими помоями – обожженный и заляпанный словами слуги, он угрюмо замолчал и только сильнее укутался в дорожный плащ.

Вскоре караван устроился на ночлег. Но юноша как ни крутился, а уснуть не смог. Он устроил себе лежанку возле одного из костров. Смотрел на безмолвное звездное небо, на тонкий серп молоденькой луны и тревожно прислушивался к громкому, отчаянно-звонкому биению собственного сердца. Его конь поодаль спокойно пощипывал траву. Прошло некоторое время. И Гияс не выдержал. Повернулся лицом к долговязому, прикорнувшему рядом, и шепнул:

– Ради великого Аллаха, ты можешь найти для меня лопату?

Парнишка недовольно засопел и промолчал. Гияс, приподнявшись на локте, продолжал терпеливо ждать, напряженно уткнувшись взглядом в острый затылок слуги.

– Ну, могу.

– Принеси. Я заплачу.

Долговязый бесшумно исчез в темноте, но немедленно вернулся и молча протянул лопату Гиясу.

– А как же ты, не боишься разбойников?

– Боюсь, – честно признался управляющий, стараясь прикрепить лопату к седлу таким образом, чтобы она не мешала ни коню, ни всаднику во время езды.

– Никому не разрешается покидать караван ночью, – тихо буркнул долговязый, – а вдруг ты один из грабителей?

– Тот человек был моим покровителем и достойным мусульманином. Думаю, окажись ты на моем месте, то поступил бы также. Не так ли? Как тебя зовут?

– Сууд, сын Зукрама.

– Сууд, сын Зукрама! Помоги мне незаметно покинуть караван. Я похороню моего хозяина и быстренько вернусь обратно. Никто и не заметит. Ты начни кричать и сделай вид, что тебя укусила змея или там, скорпион. Постарайся обделать это дело с шумом. Привлеки к себе всеобщее внимание, а я тем временем выведу коня как можно подальше, чтобы конский топот не прослышали.

Гияс протянул парнишке несколько монет. Тот нерешительно помедлил, вздохнул, почесал в голове и кивнул.

– Иди, и да поможет тебе Аллах! А деньги отдашь после того, как вернешься.