 |
Галина Узрютова
ПовестьОпубликовано редактором: , 30.11.2007 Я узнал о том, что ВИЧ-инфицирован четыре года назад. Это было сильным потрясением, которое до сих пор не дает мне покоя. Сейчас, конечно, колкость того нового знания немного поутихла, только я каждый день просыпаюсь с одной мыслью: сколько еще осталось? Хотя, так может просыпаться каждый из нас. Никто же не знает, что его ждет сегодня – рай или ад. Это очень серьезный кризис в жизни. Тогда были вопросы «как с этим жить» и т.д. теперь вопросов не осталось, – одно ожидание. Я сам во всем виноват. Кололся одним шприцом в компании, где были выявлены ВИЧ-положительных субъекты. И я сам виноват в том, что со мной произошло потом. Это моя история, которую я никогда не расскажу внукам. * * * С Олей было просто так не познакомиться. В университете все знали, что она очень пафосная, и к ней только на карете подъезжать. Лучше на золотой. Я знал об ее существовании, но воспринимал как красивую картинку, которая периодически попадается на глаза. Мелькает что-то там в пестром платье, ну и фиг с ней. Однажды Ольга сама подошла ко мне, попросила закурить, и мы разговорились. – Какую гадость ты куришь! – она протянула мне пачку Davidoff’a. – А мне все равно, – пробубнил я. – Первый раз такое вижу. Забавный ты. Ершистый какой. – Какой? – Ершистый! Хорохоришься тут передо мной, когда и ежу понятно, что Davidoff круче твоего Pall Mall! – Гадость, она и есть гадость, при чем тут хорохоришься? Ольге понравился мой ершистый норов, и она стала курить только со мной. Поначалу я чувствовал ее в качестве стильной декорации, которая меня окружает. Но постепенно мы стали друзьями. Лекции прогуливались одна за другой, а расстояние между нами сокращалось. – Максим, поцелуйте же меня! – закапризничала как-то Оля, выделывая недвусмысленные па на моем диване. Я поцеловал. Мне понравилось, как она восхитилась моей гордой нежностью. Я сказал, что люблю ее, и она повторила эти слова через несколько минут капризного молчания. Я знал, что она давно ждала этих моих слов, но почему-то медлил, как будто предчувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет. – Что с тобой, Макс? – недоумевала Оля, радостная от прервавшегося вдруг ожидания. – Ничего, ты красивая… – Глупый какой, ты чего? – Да так, прости… Так все началось, а потом история закрутилась туго-натуго. Я просто боготворил мою Оленьку, закрывая глаза на ее дополнительных роскошных ухажеров. – Это просто мешки с деньгами, ты же хочешь шампанского? – объясняла она. Я не хотел шампанского, я хотел, чтобы Оля была со мной. Просто мне нравилось, что она всегда возвращается ко мне. И мы пили какое-то дорогое шампанское, и она сказала, смахивая жмущие каблуки с усталых ног: – Знаешь, что я решила? Я перекрашу волосы в рыжий цвет! – Зачем? – Ну, ты же не любишь блондинок! – Я же люблю тебя! Брось, не говори ерунду. – Нет, я решила! Я сделаю это для тебя! Переубеждать Ольгу было бесполезно: что надумала, того не миновать. На следующий день она явилась мне рыжей бестией, игриво помахивающей подолом развевающегося платья. – Ты просто потрясающе выглядишь, – обрадовался я, поднимая ее на руки. – Чего только не сделаешь для тебя! * * * Через полгода все изменилось. Нет, я все так же любил Олю. С каждым днем все больше. А она делала с каждым днем все больнее. Оля начала приводить своих дорогих ухажеров к нам домой, закрываясь с ними на кухне. Я слышал, как они смеялись, но она не слышала, как я плакал. Надо было что-то делать, и я затеял с Ольгой серьезный разговор. – Оль, давай откровенно, я тебе еще нужен? – Макс, ты что? Конечно, нужен! Куда я без тебя! – Тогда зачем ты приводишь домой этих ублюдков? – Потому что мне нужны деньги! Макс, перестань, мы уже говорили об этом! – Нет, не перестану. Или ты прекращаешь это все дело, или я ухожу! Выражение Олиного лица стало похоже на хмурящееся небо. Она встала с кресла и ласково уселась ко мне на колени. – Максим, милый, я же люблю тебя! – Оля неожиданно разрыдалась, выплескивая напряжение наружу. – Хорошо, я буду такой, как ты хочешь! Пойми, мне нужна твоя помощь, я не могу просто так остановиться! – Остановиться в чем? – В этой разгульности! В этой роскоши! Моя мама была такой, и это просто так не пройдет, понимаешь?! Помоги мне, Макс! Я люблю тебя… Я в очередной раз согласился ей помочь. Просто Ольга могла быть без меня, а я нет. Это она была мне нужна, а не я ей. Оставалось только держать ее при себе и никуда не отпускать. Мне было очень больно смотреть, как ее используют и не считают за человека. Я стал ждать, когда она меня полюбит. Я перестал впускать в дом ее каждый день новых друзей. Оля перестала пропадать по вечерам и даже стала читать мне вслух. Мне нравилось, когда она читала. Ее подборок при этом смешно подергивался, напоминая мне ярких бабочек на платье, в котором она была в универе. Несмотря на утихшее, но ноющее предчувствие, я начал верить в то, что у нас с Олей все получится. Она стала реже выпивать и гулять по ночам, я нашел работу менеджера, и у нас появились деньги. Я продумывал каждое свое слово, чтобы не спугнуть наше счастье. Оля призналась, что хочет быть только со мной. Она менялась на глазах. Научилась готовить супы, хотя я и сам прекрасно с этим справлялся. Научилась не перебивать, когда я говорю, хотя я к этому уже давно привык. Научилась кататься со мной на роликах, хотя я говорил, что это не обязательно. Научилась говорить да, хотя я тоже говорил да. Научилась просыпаться раньше двенадцати, хотя я вставал в восемь. Я не мыслил себя без Оли. Оля не хотела расставаться со мной и на минуту. Я старался подавить свое дурацкое предчувствие, но ничего не помогало. Ольга стала замечать мои мысленные отсутствия и, в конце концов, докопалась до сути. – О чем ты думаешь, – взволнованно спросила она, расчесывая свои рыжие волосы. – Плохо… – Что плохо?! – Какие-то видения, что все это кончится плохо… – Что все? Какие видения? – У нас с тобой. Голос внутренний говорит… – Ты что, меня не любишь?! Оля расплакалась, а я никак не мог ее успокоить. Я не мог представить, что такого должно произойти, чтобы мы с ней были порознь. Я решил больше не думать об этом и забыть все эти домыслы. В конце концов, Оля права. Что может нам помешать? Ну что? * * * Осенью был очень странный день. С утра все не заладилось, а потом Оля сказала, что хочет побыть одна. У нее иногда такое бывало. Я понимал это и не обижался, а просто отпустил ее. Напрасно. Я остался один на весь вечер. Чтобы совсем не свихнуться пошел погостить к Алексу. Он давно меня приглашал, а у меня все не было времени зайти. Честно говоря, не очень-то и хотелось. Алекс в последнее время спутался с какими-то наркоманами, и сам стал потихоньку долбаться. Пару раз я пытался вправить ему мозги, но у меня ничего не получилось. Когда я зашел в квартиру Алекса, то поначалу ничего такого не заметил. Он вроде был вменяем, и незнакомые мне люди тоже. Я расслабился, немного радуясь тому, что Алекс снова был прежним. Не хотелось быть еще одной цветной картинкой в чужом героиновом раю. – Проходи, – таинственно сказал Алекс. – Ты как раз вовремя, сейчас начнется самое интересное! – Да? Что? – Сейчас все увидишь… Мы немного выпили, и мне стало совсем грустно. Я думал об Ольге, о том, что с ней происходит, что она сейчас делает, и почему я не могу ей помочь. Голоса друзей Алекса плыли где-то на заднем фоне, а я пил прямо из бутылки. Я перестал понимать, что происходит. Помню только, как ответил что-то вроде «ну давайте, попробуем» и отрубился. Когда я проснулся, то испугался. Валялись шприцы и невменяемые друзья Алекса. Я посмотрел на свою левую руку: да, я тоже кололся. Ненавижу себя за это. Больше ни ногой сюда. Будить Алекса было бесполезно, и я свалил домой. Ольга была уже дома, и очень удивилась моему отсутствию. Я обнял ее, и заплакал, как будто чувствовал, что это конец. Она начала меня непонимающе утешать, а я все прятал под длинным рукавом подлый укол. А через пару дней позвонил Алекс и посоветовал мне пройти тест на ВИЧ: у одного из его друзей диагноз подтвердился. Оле я ничего не сказал, и на следующий день пошел тестироваться. Мне посоветовали пройти анализ через три месяца, чтобы прошел период «окна». Я думал, что не переживу этого. Каждый день я смотрел в глаза Оли и понимал, что я вру. Обманываю ее, притворяюсь нормальным, только внутри горит стыд. За сделанное мной, за боль, которую может почувствовать она. Шел третий месяц, когда я чуть не сорвался и не сказал Ольге о своем тупом ожидании. Меня спасло то, что она перевела тему, и я решил все-таки промолчать. Казалось, это надежный выход из ситуации. Казалось. Так оно и должно было быть. Третий месяц. Я ВИЧ-положительный. Оля. Моя Оля. ВИЧ-отрицательная. * * * Это было настоящее мучение. Я целыми днями плакал в ванной, думая о нас с Олей. Сказать ей или нет? Поймет ли она меня? Останется со мной или уйдет? Что будет с нами? Я возненавидел Алекса, хотя прекрасно понимал, что сам во всем виноват. Как часто мы думаем, что ЭТО или ТО нас не касается. Нет. Мы все под прицелом. Я не сказал. Ни Оле. Которая могла от меня сразу уйти. Ни родителям. Которые бы этого не пережили. Ни друзьям. Которые стали бы другими. Ни на работе. С которой меня бы уволили. Теперь это было моей тайной. Оля стала догадываться, что со мной что-то не так. Я подолгу пропадал в Интернет-кафе, изучая информацию о ВИЧ. Нельзя было, чтобы на домашнем ноуте хоть одна ссылка выдала меня. Поэтому Оле приходилось говорить, что пропадаю на работе. Я погрузился в свой вирус целиком. Тоннами распечатывал статьи из Инета и читал их на ходу по дороге домой и в обеденные перерывы. Я узнал, что. ВИЧ долгое время не проявляется, но развивается в организме, постепенно съедая иммунную систему человека. Приходит время, когда уровень вируса в крови увеличивается до таких размеров, что уже нужно принимать специальные лекарства. Сейчас существует такая терапия, которая позволяет снизить уровень вируса. Необходимо принимать эту терапию ежедневно. Тогда вирус какое-то время будет держаться на том же уровне и не развиваться какое-то время. Или я что-то не так понял? Это что? Я такой молодой буду всю жизнь на таблетках сидеть? Каждый день??? Да. Хорошие перспективы, а куда мне деваться? Человек при условии принятии терапии может так же работать и жить, как прежде. На Западе есть люди, которые по 18 лет живут с ВИЧ, и это не смертельно. В развитых странах ВИЧ – это уже не смертельное, а хроническое заболевание. Хм, что-то не верится… Может, автор статьи чего напутал? В конце концов, почему бы и нет? Ничего в принципе в жизни не меняется, просто приходится принимать лекарства и все. Зато с этими лекарствами я смогу жить, работать, хорошо себя чувствовать. Правда, есть всякие побочки, но это уже не столь важно. Они не у всех проявляются. Чего только нет в инете. И служба знакомств для ВИЧ-позитивных, и чаты, и форумы. Это какой-то особый мир, где ты можешь ничего не скрывать и быть самим собой. Первое время именно в инете я нашел большую поддержку, потому что в реале не мог никому абсолютно сказать о своем ВИЧ-статусе. Я захожу в Инет за поддержкой, и чтобы быть выслушанным. Есть люди, которые приходят туда за информацией или просто найти себе партнера. Но главное здесь – это общение. Многие хотят пообщаться. В принципе ВИЧ-отрицательный человек может понять человека ВИЧ-позитивного, но не может почувствовать, каково это быть им. И это не вина ВИЧ-отрицательных людей – просто это так. Инет стал для меня большой отдушиной. Только там я мог быть самим собой и ничего не скрывать. Только там я был откровенен. Только там меня не избегали, а общались со мной на равных. Я очень боялся заразить Ольгу, поэтому тщательно изучил все возможные пути передачи ВИЧ. Мы продолжали предохраняться, а моя кровь не должна была попасть в нее. Ольга стала расспрашивать меня о моих странностях последнего времени. Я говорил, что желудок шалит и печень постанывает. Она принялась откармливать меня супами, а я продолжал плакать по ночам. Только бы Оля не узнала. Только бы Оля не узнала. Только бы Оля не узнала. Я перебирал в голове все наши хорошие времена и тихо улыбался в теплую подушку, чувствуя рядом по-детски милое сопение Оли. Вскоре я уснул. Утром со мной творилось что-то совсем странное, и когда я стал разгребать ночные мысли, то понял, что виной всему сон. Мне снилось, будто я залез на дерево, а Оля стоит внизу и смотрит на меня. Она что-то кричит, а я не слышу. Она позвала меня по имени. Я обернулся, но не увидел ее. От неожиданности я падаю с дерева и просыпаюсь в момент удара о землю. Открываю глаза. Рядом спит Оля, и часы говорят о том, что пора идти. Я неохотно встаю и почему-то замечаю, что после этого сна появилось какое-то новое чувство. Чувство того, как будто у меня отняли воздух. Как будто осталось совсем немного. Как будто я совсем один. * * * Я стал посещать группу взаимопомощи для людей, живущих с ВИЧ/СПИдом. Мы собирались каждый четверг, и в этот день мне приходилось пораньше сваливать с работы. Мне понравилось, как меня там приняли. Никто не наезжает, и все живут по принципу братья – сестры. На группе мы сами устанавливали правила общения, а группу вели такие же ВИЧ -позитивные, как и я. На группе у нас может присутствовать любой человек, но с одним условием – он должен быть ВИЧ-позитивным. Мы принимаем всех, нет такого, что, например, ты куришь Pall Mall, а не Marlboro, поэтому отдыхай. Мы поддерживаем, а не критикуем, принимаем людей вне зависимости от их вероисповеданий, сексуальной ориентации, не зависимо от чего бы то ни было. Главное – что бы человек не использовал группу для оскорбления другого человека. Мы живем по этим тринадцати правилам: 1. Правило Ведущего. Ведущий – это не руководитель или "начальник", он просто следит за выполнением правил группы. Ведущий следит за тем, чтобы участники не выражали оскорбительных или дискриминационных взглядов по отношению друг к другу или третьим лицам. Ведущий предотвращает споры между участниками группы, по возможности дает всем высказаться и поддерживать участников группы в выражении их чувств и мыслей. Ведущий следит, чтобы после группы помещение было прибрано. 2. Правило присутствия на группе. На группе присутствуют только ВИЧ-положительные люди. Это жесткое правило, в котором нет исключений. Часто ВИЧ-положительным хочется придти со своими ВИЧ-отрицательными друзьями, для "моральной поддержки". Несомненно, группы для ВИЧ-отрицательных близких нужны. Но это не значит, что их нужно создавать, разрушая традиции уже существующей группы. 3. Правило конфиденциальности. Никакая информация об участниках группы и о том, что на ней обсуждается, не выходит за стены группы. Это вопрос доверия и ответственности участников группы. На группе говорятся очень личные вещи. Никому бы не хотелось, чтобы они потом обсуждались с посторонними. 4. Правило терпимости. Группа – не место выяснения личных отношений и вражды, группа – это место где мы учимся слушать, доверять и помогать друг другу независимо от национальности, вероисповедания, привычек, сексуальной ориентации и взглядов на жизнь. Мы готовы принять каждого, при условии, что он не будет использовать группу для оскорбления других. 5. Правило трезвости. На группе присутствуют только трезвые люди. Людей в состоянии алкогольного или наркотического опьянения просят покинуть группу и приглашают придти в следующий раз трезвыми. Как показывает опыт, присутствие нетрезвых людей может привести к серьезным проблемам для группы. 6. Правило умения слушать. Говорит один человек, остальные слушают. Если вы хотите высказаться, поднимите руку и подождите, когда ведущий предоставит вам слово. 7. Правило уважения к участникам. Если вы опоздали на группу, то входите тихо, садитесь, и подождите когда ведущий предложит вам представиться. Прийти на группу или покинуть ее можно в любой момент, лучше между выступлениями. 8. Правило личного опыта. Мы делимся только своим личным опытом и стараемся воздержаться от отвлеченных рассуждений. 9. Правило темы дискуссии. Во время знакомства каждый может предложить тему для общего обсуждения. Если участник по каким-либо причинам не хочет объявить интересующую его тему на группе, он может подойти до начала группы к ведущему, и попросить его обсудить на группе конкретную тему. 10. Правило перекура. Курить в перерыве, в специально отведенном месте. Мы уважаем как зависимость от никотина, так и права некурящих. 11. Правило мобильной связи. Приходя на группу, просьба отключить средства мобильной связи. Не очень приятно, когда во время достаточно откровенной беседы у кого-то звонит мобильный. 12. Правило ухода с группы. После окончания группы мы убираем за собой помещение, где проводится группа. Этим мы благодарим людей, которые предоставили нам место для проведения группы. 13. Правило последнее. Стараемся придерживаться всех правил. У нас все равны, лидера нет. Просто потому, что здесь его и не должно быть. Мы проводим встречи, пикники, собираемся на природе, отмечаем дни рождения, общаемся. Говорим не только о ВИЧ, а говорим как обычные люди обо всем. Только объединяет нас одно. Здесь я говорил о своих проблемах, слушал других, делился опытом своим. Поначалу я больше брал от людей, потому что я тогда только узнал о своем статусе. Сейчас я чувствую, что могу уже что-то отдавать, потому что накопился небольшой опыт жизни с ВИЧ, накопилась информация. Я делюсь тем, что есть у меня, или тем, что я могу дать. Сюда приходило не так много человек, но каждый из них становился кем-то близким, кем -то, кто тебя понимает. Просто в нашем городе не работает сарафанное радио, когда ВИЧ-позитивные рассказывают друг другу о группе и месте сбора. Тогда бы было больше людей. В группу приходят по разным причинам. Кто-то хочет просто найти себе партнера в жизни, кто-то просто секс-партнера на день-два, а кто-то – решить какую-то свою проблему. ВИЧ-позитивные – обычные люди, такие же, как ты и я. В последнее время в основном молодежь стала приходить. Самому старшему из нас – 30 лет, а большинству и тридцати нет. Почему-то старше этого возраста редко когда люди приходят, хотя их тоже немало. Общаясь с этими людьми, я понял, что сейчас уже не существует каких бы то ни было групп риска. Сейчас есть люди с рискованным поведением. Каждый сам выбирает уровень безопасности в своей жизни и следует ему. Например, приходил Роман. Сейчас он работает, окончил университет, ведет нормальную жизнь молодого человека. Только не предохранялся и стал ВИЧ+. Сегодня ведущий группы сказал, что в городе будет сниматься программа про ВИЧ+, и кто хочет, может в ней поучаствовать. Меня это очень заинтересовало, поскольку мне хотелось поделиться с людьми всем тем, что накипело. Рассказать им о том, что случится, если они перестанут себя беречь. Меня и девушку из группы пригласили на предварительное собеседование перед ток-шоу. Журналисты старались быть с нами аккуратными в общении, но было видно, как одна ассистентка все время отдалялась, будто боялась, что мы ее заразим. Неприятно, конечно, но что поделаешь. Мы договорились о том, что во время показа ток-шоу на ТВ, наши лица будут заштрихованы компьютерной графикой – так их нельзя будет узнать. Жаль, что я не мог рассказать всего этого Ольге. * * * Я пришел после работы, а Оля сидела вся в слезах и с большим непониманием, смешанным с трагедией в глазах, смотрела на меня. – Оля, что с тобой? – я кинулся к ней с порога. – Не трогай меня! Уйди! – Почему? Что случилось? – Зачем ты мне врал? Зачем? – Оля!!! О чем ты? – Спидоносец! Как ты мог! Почему ты мне не сказал?! Я не мог в это поверить. Было очень больно и неприятно слышать из уст любимого человека слово «спидоносец». Я был в шоке. Кто ей сказал? Кто? Откуда она узнала? – Оля… – Перестань! Я все видела! Все!!! – Что ты видела? Где?! – мои нервы были на пределе. – В ток-шоу, где! Хоть бы маску надел! Теперь же все будут знать! Все! – Что? Они не закрыли наши лица?! Как же так…обещали же… – Я ухожу! – Оля встала с кресла и схватила ручку таившегося за ним чемодана. – Куда ты? Ты что?! Оля! – Я не хочу заразиться! Не хочу жить со спидоносцем! Не хочу, понимаешь?! – Оля! Ты не заразишься! Я тебе гарантирую! Оля, куда же ты? Оля! – Ты мне врал! – Я собирался сказать, но позже. Я еще не был к этому готов! – Зато я уже готова! Все, с меня хватит! Кто знает, может, ты еще чего скрываешь! Не хочу жить во лжи! Я тебе так верила! Ты мне изменял, да? – С чего ты взяла?! Я люблю тебя, Оля! – Как ты заразился? Где? – Через шприц, у Алекса. Ты тогда ушла, а я пошел к нему и … – Ага, ты еще и наркоман? – Нет, Оля, нет! Это было один раз! Один раз, Оля! Прошу, не уходи! – Я тебе не верю! Не верю! – Я люблю тебя, Оля!!! Я попытался ее обнять, но она отмахивалась от меня. – Не трогай меня! Не трогай! – Оля, прости меня, прости…Оля! – Такое не прощают! Все, я ухожу! Я не стал ее удерживать. Сел на пол и заплакал. Да, я плакал. Ненавижу журналистов. Почему они так поступили? Зачем? Что им стоило просто закрыть мое лицо?! Это так просто, и так просто сломать человеку жизнь. Теперь мне и работы не будет. Ничего больше не будет! Оля ушла. Я понял это не сразу. Я остался один. Со мной рядом никого. Кто бы меня понял. Кто бы знал, что такое быть ВИЧ+ в этом мире. Жизнь перестала меня интересовать без Оли. Музыка перестала меня интересовать без Оли. Небо перестало меня интересовать без Оли. Тогда меня спас животный инстинкт. Инстинкт самосохранения. Я думал о том, что надо найти работу. Моя жизнь перевернулась из-за той мелкой детали. Открытого лица в обычном ток-шоу. Меня уволили. Родителям я ничего не сказал: они бы этого не вынесли. Повезло, что они как раз были в двухмесячном отпуске на юге. Надеюсь, когда родители вернутся, им не придется узнать ничего нового о своем сыне. Может, уже забудется и уляжется этот скандал. Та девушка, которая была со мной на программе, тоже была уволена. Она работала в одном из известнейших ресторанов города, и когда там узнали, что она ВИЧ-позитивная, то сразу попросили освободить место. Дошло до того, что руководство компании собиралось заставить всех сотрудников сдавать кровь на ВИЧ. Со мной же остался только один друг. Остальные, как услышали от третьих лиц о моем статусе, перестали звонить и приглашать в гости. ВИЧ по телефону не передается. И книга эта, кстати, тоже не заразна. Я стал снова искать работу. Поначалу все отказывали мне, и я знал почему. В нашем городе около восьми сотен тысяч жителей. Все друг друга знают. Многие знали, что я ВИЧ+. Что происходит с людьми? На мне теперь ярлык ВИЧ+. Это результат страха, незнания. Даже когда люди получают информацию о путях передачи, они все равно продолжают бояться. Само по себе это очень пугает. И то это не скоро пройдет. Если вообще когда-либо пройдет. Здесь все гораздо глубже. Из-за нетерпимого отношения людей к ВИЧ-позитивным, они сами начинают относиться к себе нетерпимо, считают себя изгоями. Только когда они сами почувствуют себя людьми, что –то начнет меняться. Надо, чтобы люди сами к себе начали относиться лучше. Страшно то, что дискриминация происходит с обеих сторон. ВИЧ– отталкивают ВИЧ+, а ВИЧ+ начинают унижать ВИЧ-. Мир поделился на положительных и отрицательных героев. Так я стал стигматом. Окружающие стигматизировали меня, а я стигматизировал сам себя. Люди просто думали, что есть кучка тех, кого это касается, а кого нет. На самом деле, здесь нет избранных. Все замешаны в одном. Когда только это люди поймут…или нет. Я звонил Оле на мобильный, и пытался ей все объяснить. Но она сменила номер, потому что больше не хотела иметь со мной контактов. Я знал, что ей очень тяжело. Как-то увидел ее из маршрутки: шла с одним из своих бывших кошельков. Бедная Оля. Она тоже меня стигматизировала. Я не верил в возможность удач для себя. Работы по-прежнему не было, а деньги почти закончились. Мне стало все равно, где и кем работать. Мне стало вообще все равно. Без Оли я кончился… * * * Работа рекламного агента давалась мне довольно просто, хоть и была ужасно нудной. Но выбирать не приходилось. В моей жизни остались две точки опоры. Работа и группа взаимопомощи. Работа давала мне хоть какую-то жизнь с интересностями и новыми людьми, а группа стала еще большей поддержкой. О любви я думать перестал. Прошлый опыт совсем меня опустошил, и пока я не находил сил для чего-то нового. Боли уже не было. Осталась только тоска. Как-то столкнулись с Олей на одном из концертов, она даже поздоровалась и улыбнулась. Больше ничего. Я почувствовал, что ничего у меня к ней не осталось. Забавный случай вышел. Поехал отвозить в одну из фирм договор по рекламе: мне нужно было отдать один договор и забрать у них другой. Вышла какая-то милая совершенно девушка и протянула мне папочку с нужным договором. Я взял его и сразу поехал домой, а на утро собирался отвезти бумаги в офис. Вечером мне стало совсем скучно, и я решил посмотреть на договоры в папке. Сверху были какие-то официальные бумаги, которые я быстро просмотрел и не нашел там ничего интересного. Я уже было расстроился, но увидел на самом дне папки стопку рисунков. Я тут же вынул их и стал разглядывать. Они были просто очаровательны: такого бурного сочетания цветов я нигде не видел. Видно было, что это рисовал профессионал, причем очень талантливый. Сначала я хотел развесить рисунки по стенам своей квартиры, но потом передумал и на следующее утро все-таки поехал возвращать рисунки. Ко мне снова вышла та девушка, и когда я объяснил ей, в чем дело, она заулыбалась. – Это мои рисунки, – вежливо сказала она. – А я их везде уже искала, думала, что пропали они совсем! Спасибо вам большое. – Да не за что, – почему-то пролепетал я. – Красиво очень рисуете, я даже себе хотел оставить. – Хотите, я вам подарю? – Ну, не знаю. Они вам не нужны, что ли? – Эти как раз нужны, но у меня много других… Она продолжала что-то говорить, но я уже не слышал. Я смотрел в ее глаза и понимал, что снова начал чувствовать. На меня столько всего нахлынуло, что я даже пошатнулся, и очнулся только тогда, когда она дотронулась до меня рукой. – С вами все в порядке? – спросила она с недоумением. – Да, все хорошо. Простите, мне надо идти. Она посмотрела на меня с большим удивлением, а я стал уходить быстрыми шагами. Я не хотел снова любить. Потому что не мог быть любимым. Я не хотел, чтобы повторилась Олина история, а обманывать бы не стал. Дошло даже до того, что когда нужно было снова нести договор в ту же фирму, я отказался, и послали другого агента, Пашу. Когда он вернулся, то рассказал, что про меня спрашивала какая-то девушка. Она дала ему свой телефон, чтобы я ей перезвонил. Я, конечно, взял телефон, но звонить не собирался. Пусть думает, что она мне не понравилась. Так будет лучше. Весь вечер я мял бумажку с телефоном в руках, а потом решил ее сжечь, чтобы не было соблазна ей позвонить. Там даже имя было написано. Даша. Ее звали Даша. Макс – ВИЧ+. Даша – ВИЧ -. Полюса не сходятся. Через три секунды бумага догорела. * * * Всю ночь после этого я не спал, а с утра поплел на работу, голодный и с синяками под глазами. Паша как всегда начал надо мной прикалываться: – Что? Бессонная ночь с той красоткой, да? – Ты о чем? – еще не проснувшись, ответил я. – Да брось! Я же тебе вчера давал ее телефон. – Я не звонил. – Что? – Она мне не нравится. – Как? Такая красотка просто не может не нравиться! Знаешь что, Макс, пожалуй, я ей займусь. – Займись, – еле выдавил из себя я, сгорая от ревности. – Только я сжег телефон. – Я же стратег! Я его себе тоже переписал! Паша тут же начал названивать Даше с рабочего телефона, а я пошел в буфет завтракать. Не хотелось слушать пошлые умасливания этого бабника. Стало обидно за Дашу, обидно за себя и за то, что я не могу для нее ничего сделать. Может, ей все рассказать? Вдруг она поймет и не будет меня бояться? В конце концов, это всего лишь грандиозный стереотип, что ВИЧ-положительные живут и создают семьи только с ВИЧ-положительными. На самом деле, около семидесяти процентов ВИЧ+ живут с ВИЧ-, и это реальность. Просто есть условия безопасности, которые надо соблюдать. Я не мог решиться на такой разговор с Дашей. Сразу вспомнилась реакция Оли, и я боялся ее повторения. Такого я бы больше не выдержал. В группе все было гладко. Мы по-прежнему встречались каждую неделю и делились своими радостями и неудачами. Но появилась новая проблема. Прием специальной терапии пришлось прекратить. Уже три месяца ее просто нет в СПИД-центре, где я наблюдаюсь. И я не один такой. Люди умирают от того, от чего они могут уже не умирать. Вот что такое отсутствие терапии. Я чувствовал себя хорошо, но в мыслях крутилась одна и та же мысль. Сейчас кончится действие прошлой терапии, и я умру. Я, конечно, понимал, что это не так, но нервное потрясение давало о себе знать. Паша снова завел разговор о Даше: – Дурак ты, Макс! – В смысле? – Эта Дашка по ходу сильно в тебя влюблена, а ты не отвечаешь. Что с тобой? – Я не могу тебе объяснить, но у нас ничего не получится. Это я точно знаю. – С чего ты решил? Вот у меня с ней точно не получится! Сколько раз не подъезжал, все время меня отшивает и про тебя спрашивает. Эх ты! – Серьезно? – А я о чем и говорю! Балда ты, Макс, балда! Паша похлопал меня по плечу и отправился на своем спортивном велосипеде отвозить очередной договор. Это был знак, потому что на столе он забыл свою телефонную книгу. Я не смог сдержаться и стал искать Дашин телефон. Его нигде не было, и я уже было отчаялся, как увидел между последними страницами зажатую бумажку с ее номером. Я быстро переписал его себе. Звонить или нет? В конце концов, одним отказом больше – одним меньше, что я теряю? И почему я не верю в Дашу? Почему думаю, что она меня испугается? Я решил поговорить с ней прямо сегодня, не откладывая. Ради такого дела пришлось даже пропустить встречу в группе. Ничего, в другой раз. Набрав номер Даши, я ощутил, что мои руки вспотели, и глаза не могут остановиться на одной точке. – Алло, Даша? – Да, – послышался мягкий грудной голос. – А кто это? – Это Макс, вы меня не помните, наверное… – Макс! Где вы были? Конечно, узнала. – Я просто потерял ваш номер, потом нашел… – Отлично! – Я хотел посмотреть ваши рисунки и… – Макс, я с удовольствием. – Даша, мне нужно поговорить с вами. – Давайте уже на ты, Макс. О чем поговорить? – Это очень важно. Мы можем встретиться после работы? – Прости, Макс! Но сегодня я не могу. У меня уже назначена встреча, а вот завтра – обязательно. Я бы тоже многое хотела тебе рассказать. – Хорошо, давай завтра. – Макс, созвонимся тогда. Ко мне тут клиент пришел, завтра жду тебя. Пока! Спасибо, что позвонил. – Удачи тебе… Даша. Невыносимо тяжело было ждать завтра. Поэтому, чтобы хоть как-то отвлечься, я все-таки решил пойти после работы на группу. Народу было больше, чем обычно. Я уселся в уголке, чтобы мне никто не мешал ждать завтра. Когда мы уже начали общение, в дверь постучали. У нас не принято опаздывать, но в этот раз почему-то было сделано исключение, и дверь открыли. – Простите за опоздание, – послышался чей-то голос. – Я здесь первый раз, и долго не могла найти место сбора группы. Я повернул голову к двери и не поверил свои глазам. Даша. Это была она. Мои руки снова вспотели, и я не знал, радоваться мне или плакать. С одной стороны, я был рад, что мне не придется ее ни в чем переубеждать. С другой стороны, было больно, что Даша тоже больна ВИЧ. Даша стала искать место, чтобы сесть, и вдруг наткнулась глазами на мой пылающий взгляд. Рядом со мной было свободное кресло, и я предложил ей сесть. Она покраснела и села рядом. Я почувствовал, что ей очень не по себе, и пододвинулся ближе. – Что ты здесь делаешь? – спросила она, постепенно приходя в себя. – То же, что и ты, наверное. У меня ВИЧ. – Надо же, я даже не думала. – Я тоже. Как раз это я и собирался тебе рассказать. Даша протянула мне руку, и я крепко взял ее. После встречи группы мы решили посидеть в кафе и обо всем поговорить. * * * – Когда у тебя обнаружили ВИЧ? – спросил я Дашу, наливая ей терпкий зеленый чай с лимоном. – Три месяца назад. Это был шок: тот парень, с которым я встречалась, казался таким надежным. А что у тебя? – Героин. Я не был наркоманом, просто решил попробовать за компанию, пьяный еще был. От меня ушла девушка. – Правда?! Она тебя не поняла? – Она случайно узнала об этом, и назвала меня спидоносцем. Но я ее понимаю. Надо было мне сразу все ей рассказать. – Да, теперь я понимаю, почему ты от меня скрывался. Даша взяла мою руку и стала ее нежно гладить. Я все-таки был рад, что она такая же, как и я. Что я могу от нее ничего не скрывать. Что она понимает каждый мой вдох и выдох. – Кто – то узнал про мой статус, и меня сразу уволили из одного крупного дизайнерского бюро. Не понимаю, зачем люди так поступают. – Та же история. Еле рекламным агентом устроился. В нашем городе, если узнают, что ты ВИЧ-положительный, ты можешь попрощаться с карьерой. Только чудом может повезти. – Макс, ты прав. Сейчас подрабатываю помощником арт-директора. Пока вроде ничего, получается. Держусь, как за нитку. Я проводил Дашу домой и побрел потихоньку к себе в квартиру. Там было пусто, а мне уже надоело одиночество. Слишком долго я был один. Слишком долго я выдумывал себе невозможность радости. Слишком мало времени осталось эту радость испытать. Я не верил, что такое возможно. Даша просто с неба ко мне пришла, и я ее никуда не собирался отпускать. Буду беречь каждый ее шаг. Буду беречь каждый ее день. Буду беречь каждое ее слово. Вечером Даша позвонила мне. – Не спишь? – с каким-то детским умилением поинтересовалась она. – Нет, о тебе думаю. – И что думаешь? – Мне просто нереально повезло. Ты даже не представляешь, Даш, насколько ты мне нужна. – Почему не представляю? На столько, на сколько и ты мне, Макс. Честно говоря, даже не знала, как тебе сказать. Нашла в Инете много статей по этому поводу, но все равно страшно было. – Понимаю, Даш. Ты молодец, что не сдавалась. Я не такой храбрый. На самом деле, я не потерял твой номер. Я его сжег. Потому что не хотел, чтобы тебе было больно. Потому что боялся боли. – Ладно, Макс, забудь. Теперь все уже позади, и мы вместе. Знаешь, я уже и не надеялась встретить тебя. – Меня?! – Да, я знала, что встречу тебя, Макс. – Откуда? Как? – Предчувствие. Оно каждый день меня толкало изнутри. Когда ты пришел к нам, я сразу поняла, что это ты. – Я, наверное, смешно смотрелся. Обомлел, как дурак. Смешно было. – Смешно, конечно, и очень мило! Мы проболтали до четырех утра, а проснулся я ближе к обеду. С работы уже звонили три раза, пришлось рассказывать небылицы про больной зуб и ужасной величины флюс. Паша прикрыл меня, в счет того, что я раскололся о встрече с Дашей. Всего, конечно, я ему не рассказал, но ему и этого хватило. Просто поразительного любопытства существо! Теперь у меня появился смысл в жизни. Я ощутил, что не важно, сколько мне осталось. Важно с кем и как мне осталось. Я даже стал ждать окончания рабочего дня, чтобы быстрее увидеть Дашу. Она стала неким проводником между мной и миром. Даша – это мое окно в мир, где за каждым словом кроется двойственный смысл. Где каждый + имеет свой – , и наоборот. * * * Группу мы стали посещать вместе с Дашей. Мы видели, что многие действительно были рады за нас, и от этого было очень тепло. Мы стали еще одной историей нашей группы. За время существования группы уже образовались несколько пар. Люди реально знакомились тут, женились и создавали семьи. Мы стали одним большим плюсом.
Плюсы выиграли. Я трепетал, когда Даша говорила про меня «мой». Я плакал в ванной, когда вспоминал наш вчерашний вечер. Я улыбался во сне, когда Даша гладила мои волосы. Таких снов у меня раньше не было. Даша рисует большой красный квадрат, в стене которого случайно остается маленькая щель. Я попадаю через нее внутрь и начинаю осматриваться. Даша стоит снаружи и обводит рамки квадрата гранатовым цветом, напевая одну из моих любимых песен: Strangers in the night… У нее очаровательный голос, тембр которого даже во сне вызывает бархатные мурашки по коже. Даша начинает танцевать, и квадрат при этом подергивает своими углами, заставляя и меня к ним присоединиться. Я ни разу в жизни не танцевал, но во сне мне казалось, что я этим уже давно занимаюсь. Постепенно Даша проникает внутрь красного квадрата, и щель за ней закрывается. Мы начинаем танцевать вместе, захлебываясь от упоения и точности музыки. Я не знаю, что это был за танец. Только он был прекрасен. Щель в квадрате стала понемногу затягиваться, но нас с Дашей это не пугало. Мы смотрели на это с улыбкой и ожиданием обязательного чуда, которое не посмело бы произойти. И оно случилось. Гранатово-красный квадрат начал превращаться в огромную насыщенную розу. Получилось так, что мы танцевали на ее внушительных размеров лепестках. Такого истинного аромата мой бывалый нос еще никогда не ощущал. Аромат лепестков разыгрывал какую-то невообразимую феерию, проникая в каждую клетку наших душ. Даша уснула у меня на руках после долго неповторимого танца. Ее глаза иногда подергивались от моих случайных движений. Я не хотел спать. Мечтал наблюдать, как она спит и как она проснется. Но все-таки сон склонил мою голову, и уже, просыпаясь, я видел, как гигантская роза укрыла нас с Дашей своими материнскими лепестками. * * * Даша решила бросить работу помощника арт-директора и брать заказы на дом. Фрилансерство ее вполне устраивало: можно было меньше напрягаться, и больше зарабатывать. В свободное время она работала на телефоне доверия при нашей группе взаимопомощи. Ей звонили люди, которым нужна была поддержка, которым нужна была понимающая душа. Даше было совсем нетрудно разговорить даже самого замкнутого человека, и люди к ней тянулись. Как-то ей позвонила ВИЧ-положительная девушка. Она познакомилась с ВИЧ– отрицательным молодым человеком и не знала, как ему об этом сказать. Поначалу девушка вообще хотела все от него скрыть, но Даше удалось ее переубедить. Ей было очень приятно, что она помогала людям. Позже эта девушка позвонила еще раз и поблагодарила за помощь. Все прошло гладко, и они теперь вместе с тем самым человеком, которому она так боялась довериться. Я все еще работал рекламным агентом, но по выходным тоже дежурил на телефоне доверия. Меня вся время пугало то, что осталось совсем мало времени для нас с Дашей. Неизвестно, кто уйдет раньше, просто настанет пора разлучаться. Для нас каждый день был первым днем ожидания. Для нас каждая ночь была временем глубоких мыслей. Для нас каждый закат был предвестником чуда. Я каждое утро говорил Даше, что мы будем вместе, даже когда нас не будет на этом свете. И в одно из таких просыпаний она мило сказала мне: – Я хочу ребенка. Я не знал, что ответить. На самом деле, я давно об этом мечтал, но считал это правом Даши – выбирать будущее с ребенком или без него. Нельзя было до конца исключить, что ребенок родиться больным, однако не хотелось в это верить. В конце концов, в девяноста пяти процентах случаев рождаются ВИЧ– отрицательные дети, если вовремя начать специальную терапию. Просто не был желания рождать еще одного стигмата. – Знаешь, я давно этого хочу, но не решаюсь сказать, – ответил я, сжимая Дашины ладони своими горячими пальцами. – Он ведь будет здоровым, Макс? Будет? – Даша, улыбаясь, вручила этой фразе столько надежды, что я не мог думать иначе. – Конечно, любимая, конечно… Мы были готовы к этому. Стали посещать специальную группу по занятиям для ВИЧ -инфицированных родителей и изучать эту проблему глубже. Наши родители просто расплывались от счастья, когда узнали, что у нас с Дашей скоро будет ребенок. Конечно, они по-прежнему не знали о статусе своих детей, но тем было лучше и спокойней. Даша очень мило смотрелась с растущим животом, и с каждым днем становилась все интересней. – Принеси мне ландышей, – как-то во время декабря попросила она, ничуть не смущаясь того, что ландышей зимой не найти. Тогда я попросил своего друга нарисовать моей Даше роскошный букет свежих ландышей, и к утру, они были уже у нее. – Это белоснежие я запомню навсегда, если только у нас есть навсегда, – задумчиво вздохнула Даша, по-матерински поглаживая свой большой живот. * * * Даша начала принимать терапию, чтобы ребенок был здоровым и не таким, как мы с ней. Скоро ее отвезли в роддом. То, что там происходило, она не скоро забудет. Я не понимал, как люди могут быть так бесчеловечны, тем более к беременной женщине. Поначалу все было нормально, но когда случайно просочилась информация о Дашином статусе, началось невообразимое. Роженицы разделились на два лагеря. Одни старались обходить Дашу стороной и просили выгнать ее из роддома, несмотря на то, что врачи подробно рассказали о путях передачи ВИЧ. Другие понимающе поддерживали Дашу и старались не давать ее в обиду. На меня тоже смотрели, как на изгоя. Видимо, всем откуда-то стало известно и о моем статусе. Меня все это жутко напрягало, и я, пытаясь хоть как-то облегчить положение Даши, предложил ей рожать дома под наблюдением врача. У меня были кое-какие связи в акушерской среде, и я мог себе это позволить. Даша отказалась. – Я буду держаться до конца, Макс! Понимаешь, я уже привыкла к этому. Мне все равно. Потом я поругался с персоналом столовой роддома. Они, узнав о том, что Даша ВИЧ-положительная, стали просить ее тщательно обрабатывать за собой посуду, чтобы другие не заразились. Я долго рассказывал им о том, что через посуду ВИЧ не передается, но они настаивали на своем. Тогда я принес для Даши отдельную посуду, чтобы ей не приходилось унижаться. Если она решилась держаться до конца, то я должен был, как мог, поддерживать ее желания. Честно говоря, меня удивила эта Дашина сила. Противостоять обществу, которое стигматизирует любого, кто не похож на него, да еще и во время беременности, – это крайне тяжело. Люди просто не могут представить, что будет, если они окажутся на нашем месте. Что будет, если завтра на пляже они наткнутся на зараженную иглу. Что будет, если послезавтра у дантиста она получат ВИЧ через инструменты. Что будет, если через неделю обнаружат ВИЧ у их партнера. Они станут такими же стигматами, которых щемят на каждом углу и по любому поводу. Они будут нормальными людьми с обычной жизнью, но с каждодневной скрытой грустью в утренних глазах. Они будут нами. * * * Данилка родился красивым ребенком. Мы с Дашей обеспечили его лучшей терапией, чтобы он не был таким, как мы. На него не будут показывать пальцем, и пересаживать за отдельную парту. Он еще не скоро узнает, что люди делятся на положительных и отрицательных персонажей. Он не будет отмечен этим губительным крестом. ВИЧ+. Unстигмат. |
 Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсы Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:
Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов 
 |
|||||||||||
| Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
михаил осоргин аудиокниги . https://msk.2realty.ru новостройки на карте москвы - купить новострои в москве. |
