Я ненавижу людей

Я здесь... Я вижу тебя... Я вижу твою руку, я вижу свою руку. Я вижу твое отражение в зеркале, но ты меня не видишь. Я стою недвижим, как тень, как бездушная статуя доспехов рыцаря в средневековом замке. Комната мертва, она освещена только падающим из окна лунным светом. Ты щелкаешь выключателем и не понимаешь, почему свет не зажигается. Дурак, мысленно говорю ему я, свет не зажигается, потому что я вырубил внизу пробки! Выдрал их с корнем к чертовой матери! Наконец ты оставляешь бесплодные попытки дрочить выключатель и, повернувшись, собираешься выйти из комнаты. Э-э-э, нет, дружок. На этот случай у меня кое-что есть. Я смотрю на часы...

За окном раздается душераздирающий нечеловеческий крик. Ты меняешься в лице, подбегаешь к окну, распахиваешь створки и видишь внизу толпу грязных оборванных детишек. Слышен второй крик.

– Черт побери, "свиной шар"! – ругаешься ты, – А ну пошли отсюда, маленькие мерзавцы!

Дети с хохотом и свистом уносятся вниз по кварталу. Их было слышно, наверное, в каждом доме. Особенно крик. А теперь и моя очередь. Я выступаю из тени. Нож поблескивает в лунном свете, я от нетерпения облизываю пересохшие губы. Наверное, мои глаза сейчас горят адским пламенем... Сейчас я только хищник... Только хищник... Охотник...

Ты хочешь закрыть окно, поворачиваешь одну створку, видишь меня и замираешь, держа дверную раму и не в силах больше ничего сказать.

– Ты? – только и сказал ты.

– Я, – согласился с ним я.

Мы смотрим друг другу в глаза. В его глазах – страх, жалость, непонимание... В моих – решительность, злоба, любовь... Да, наверное, любовь.

Он переводит глаза на нож и выдавливает:

– Ты пришел меня убить?

– Да, – отвечаю я, и ни один мускул не дрогнул на моем лице. Мои глаза по-прежнему смотрят в его.

Неизвестно, сколь долго мог бы продолжаться этот молчаливый поединок, но в квартале от нас вновь раздался крик "свиного шара", так похожий на человеческий. Мой мозг воспринял это как команду "Огонь!".

Я резко дернулся вперед, с силой выбросил руку с ножом и попал ему прямо в сердце. Я распорол тебя сверху вниз.

Ты бесконечно удивленным взглядом, в котором читалась только одна фраза "За что?", повалился на пол, но я поймал тебя на руки.

Осторожно опускаю тебя на пол.

Ты мертв. Ты лежишь здесь как холодный кусок мяса, как туша быка перед разделкой. Разница лишь в том, что тебя разделывать никто не будет, а так и похоронят в этом костюме. Из тебя торчит твой же кинжал из дамасской стали, который тебе подарил твой отец. А сейчас ты лежишь здесь, и ты мертв.

Внезапно силы оставили меня. Я оглянулся вокруг. Мир раскололся на тысячи кусков и каждый из этих кусков меня ненавидел. Каждый из кусков горел кроваво-красным пламенем, из каждого смотрели на меня чьи-то глаза, показывали на меня пальцем и с ненавистью кричали "ОН!!". Я почувствовал, что во мне что-то поднимается, какая-то неотвратимая сила... Я задрожал всем телом, мою голову словно разрывало сорокатонным грузовиком...и я заплакал.

– Папа! – зарыдал я, уткнувшись в твой распоротый живот, из которого лилась черная кровь, – Папа! Скажи что-нибудь! – Я тряс его, хотя это было бесполезно. Его красивые голубые глаза навсегда застыли в этом безмолвном вопросе "За что?". – Папа! Прости меня, папа!

Я всхлипывал, дрожа всем телом, очень долго. Я обнимал труп отца, которого я убил, и плакал, плакал и все никак не мог остановиться. Зачем я его убил? Почему я такой? Почему я не могу быть нормальным? Почему? Почему?! Почему я не могу быть таким как все?! Папа... Папа... Папочка...

Я обнимал труп отца, смотрел на восход за окном, и моя голова была пустой, как выеденный арбуз. Я не слышал, как вошла мать, я не слышал звука полицейских сирен, я услышал только топот ног сзади и покрепче прижал к себе моего папу, чтобы его никто, никто не отнял...