Третий ряд, семнадцатое место

16+

 

Купить в журнале за март 2020 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Кирочка Фёдоровна толкнула тележку в сторону кассы, но цветочный стеллаж будто опять прокричал ей вслед, подожди, мол, я здесь. Она тяжко вздохнула – этот круг, по которому она ходит как усталый пони, не разорвётся, кажется, никогда. Она взяла орхидею с поволокими глазами в обрамлении фиолетовых ресниц. Увидела новый цветок, больше похожий на уродливый ананас, достала с полки. Собралась уходить, но заметила, как маленький кактусик в жёлтой шляпке жалобно просится на ручки. Она забрала его и вернулась к тележке у кассы.

– Любите цветочки? – приветливо заметила кассирша. – Я тоже. У меня дома настоящий сад: всё цветет, лезет по стенам, потолку, опадает и колосится вновь. Я только успеваю отсаживать и покупать новые горшки. «Зелёные руки», говорит моя свекровь. У вас тоже зелёные?

Кирочка Фёдоровна машинально посмотрела на свои, с выступающими прожилками среднего возраста, и утвердительно кивнула.

Дома протёрла пыль с широкого подоконника, выкинула от предыдущего цветка горшок с клубком засохших корней. Поставила кактус, рядом ананас и новую, с поволокими глазами, орхидею.

– Вы у меня умрёте, – обратилась она к новым жильцам. – Все трое. Первой умрёшь ты, с глазами, но тебя я выкину последней, потому что ты дорогая. Следом умрёт ананас, а последним гикнется кактус. Тебя просто не надо поливать, так? Но ты всё равно умрёшь – от жажды, а может, захлебнёшься или от разрыва сердца, сейчас точно не знаю, но умрёшь. Мне вас жаль. У каждого своя судьба, просто смиритесь, простите.

Она взяла бутылку с отстоянной водой и полила всю троицу. С новосельем, милые.

Кирочка Фёдоровна понимала, что цветы и мужчины – её карма, которую она отрабатывает, видимо, за прошлые жизни. Возможно, раньше она была садовником-эротоманом, или нимфоманкой, меняющей любовников как перчатки, с которыми спала исключительно в саду или прям на клумбе. Какая-то связь должна была существовать. Иначе почему и цветы, и мужчины одновременно. Не даётся же человеку просто так вот это проклятие – когда ни один, ни один самый неприхотливый цветочек не может протянуть и месяца у неё дома, и ни один, ни один самый замызганный и непривередливый мужичонка не задержится и тем более не скажет, что любит или – о, боги – хочет жениться. И цветы, и мужчины исчезали из жизни Кирочки Фёдоровны без следа. Она просто закрывала дверь – входную или крышку мусопровода – и забывала о них, чтоб зря не переживать. Все слезы были уже выплаканы, не помогали горю. Но вот же напасть, вновь и вновь она впрягалась, вставала на этот круг и начинала медленно и верно двигаться к расставанию, заводила новые цветы и нового мужчину, чтоб убедиться – у неё не зелёные руки, у неё руки-убийцы. Даром, что в школе работает.

Кирочка Фёдоровна, Кирочка Фёдоровна… Знали б ребятки, сколько душ загубленных на совести их учительницы. Когда дети подарили на 8 марта Кирочке Фёдоровне котёнка, она в ужасе побежала к соседке тёте Вале и сунула ей в руки этот тёплый, живой пока комочек, и пять тысяч сверху. «Умоляю, забери, тёть Валь, помрёт он у меня, точно помрёт!»

Первым из новой троицы не выдержал ананас. Пришла тётя Валя, она убиралась раз в неделю у Кирочки Фёдоровны. Посмотрела опытным патологоанатомом и мрачно произнесла:

– Сдох-засох.

– Но почему? – растерянно спросила Кирочка Фёдоровна. – Я его поливала.

– А я тебе говорила, не покупай экзотику. Куй его знает, что им нужно, экзотическим. Может, его сырым мясом кормить надо. Да-да, а чего ты удивляешься, бывают такие цветы – сырое мясо едят так, что за щеками трещит. Орхидея вон не перелей. Он этого не любит.

– Я не поливаю вообще. Ни её, ни кактус. Но цветы у орхидеи уже опали, а шляпка кактуса потемнела, хотя такая красивая, жёлтенькая была. Как цыплёночек.

– Ты с ними разговариваешь?

– Разговариваю…

– Скажи, мол, не уходите от меня, останьтесь – и ты, орхидей, и ты, кактус. Я так свою Светочку уговорила остаться. У меня беременность была один месяц. С дуру пошла в женскую консультацию – ну молодая была, как валенок голова – сверху шерстяная, внутри пустота, хоть кричи туда. Они в этих консультациях за ранний учёт беременности какие-то бонусы давали. Типа, на три дня больше декретный отпуск или прибавка 20 копеек. Не помню, короче. В общем, эта барракуда вошла в меня обеими руками, плечами и ноги уже подтянула, будто полностью запрыгнуть надумала. И начала там во мне ходить и осваиваться. Чувствую, сейчас зацепится за середину, встряхнет и вывернет наизнанку. Но я молодая, терплю, поперёк слова тогда молвить не смела. Может, думаю, у них так принято, у докторшей этих, промять тебя за все внутренние органы. Барракуда выползла из меня как из бани, мокрая и счастливая, и только одно правильно сказала – девочка у тебя будет. Вышла я из консультации, и так мне плохо стало: мутит, тошнит, ложись прям тут и помирай. Еле до дома дочухала, на диван свалилась, скрючилась так, как сама в мамке лежала, и начала со Светкой своей разговаривать – типа, миленькая, не уходи, не оставляй меня, так тебя люблю, так хочу с тобой быть, пожалуйста. И молюсь. Не Богу молюсь, а деточке своей крошечной, в миллиметр ростом, в крошку хлебную весом. Ещё ношпы глотнула и заснула. И осталась она, Светка, со мной – вон сама уж троих нарожала. И ты молись им, цветочкам своим.

Поводила тётя Валя ещё тряпкой по полу, бросила её в ведро и ушла. «Ну, дурой не будь», – сказала напоследок. Это у неё вместо «до свидания» всегда.

Вечером к Кирочке Фёдоровне зашёл Аркашка. Они попили чайку, быстренько удовлетворили друг друга в постели, и Аркашка пошёл.

– Слушай, – сказала Кирочка Фёдоровна ему уже в дверях. – Почему меня никто замуж не зовёт?

– Я?! – испугался Аркашка.

– Ну и ты тоже. Но не только ты. Никто.

Аркашка начал смешно переминаться с ноги на ногу, как будто давно хотел в туалет.

– Ну это… это… я не знаю про других. Но я… это… у меня вообще нет таких планов – как бы замуж, в смысле, жениться ни на ком.

– Ни на ком, понятно. Ладно, расслабься, я пошутила, я тоже не хочу замуж.

– А-а-а, – обрадовался Аркашка и перестал переминаться. – Шутишь всё. Мне приходить на следующей неделе-то?

– Да как хочешь, Аркаш.

И закрыла дверь. Пошла на кухню, поставила чашки в раковину, погасила свет. Навестила цветы. Кактус, кажется, уже отходил от этого мира к другому. Кирочка Фёдоровна взяла его в руки и сказала:

– Значит так, даже не смей умирать, слышь? Я, может, тебя всю жизнь ждала, любила, и хочу, чтоб ты до конца жизни моей вот здесь на этом самом подоконнике стоял. Хочешь в шляпе своей дурацкой, хочешь – без. Но какого чёрта вы все тут дохнете, что я, не человек?! Руки у меня, что ли, не зелёные, как у всех?! Вот сейчас тебя поставлю, живи давай быстро!

Она поставила кактус на место и посмотрела на орхидею. Та наклонилась в сторону окна, будто ей стало тяжело всё это слышать. «Предатели», – сказала про себя Кирочка Фёдоровна.

Через неделю она выбросила кактус. Он совсем почернел и стал тонким, как пролежавший всю зиму опавший листок. Говори с ними, не говори, один чёрт. Все в мусорке окажутся. Кирочка Фёдоровна покрутила орхидею, было непонятно, сдохла она уже или ещё дышит.

Тётя Валя отжала тряпку, плюхнула её в ведро, вытерла руки о передник:

– Кирусь, слышь, я тут посоветовалась с нашей кассиршей из супермаркета, она говорит, что с орхидеями легко. Им просто не нужен прямой свет и даже вода особенно не нужна. Клади в горшок раз в неделю-полторы кусочки льда, и не трогай, с места не переставляй. Лёд есть у тебя?

– Есть. Так заморозятся они?

– Ой, батюшки, защитница цветов нашлась, заморозятся они! Всё равно помирает вон, видишь, даром. А потом, когда поживёт у тебя полгодика, раздобреет, будет цветку этому, орхидею, хорошо, ты ему – хренак! – и стресс устрой.

– В смысле, стресс? Побить? Наорать? О пол кинуть?

– Не будь дурой. Поставь в холод. Или не поливай месяц вообще, лёд не клади. В коридор отнеси. Выведи из зоны комфорта. Они от стресса цвести начинают. В общем, видимо, с ними не как с детьми, а как с мужиками надо. Корми, держи в комфорте, игнорируй и стрессуй раз в полгода. Делай, как я говорю, не будь дурой-то. Просто клади лёд и перестань думать – помрёт он у тебя, не помрёт. Купила, положила лёд, забыла. У тебя эта… эта… гипер… чего-то там. Типа, слишком ты за ними следишь и слишком хочешь, чтоб выжили.

– Гиперопека.

– Да, точно, она! А ты отпусти ситуацию-то. Пусть сами живут и выживают. Просто улыбайся – мол, ну и хорошо, что вы есть. Положила лёд и пошла по делам бабьим.

– Слушай, Аркаш, – сказала Кирочка Фёдоровна, когда следующее свидание подходило к концу. – Давай, короче, всё. Чего-то мне надоело: туда, сюда, обратно. Как поезд по расписанию. Хороший ты, Аркашка, но ты же не поезд, а я не вокзал.

Аркашка пожал плечами, она закрыла за ним дверь.

Через день пришёл опять:

– Ты обиделась, что ли?

– На что?

– Что замуж тебя не зову?

– Да с чего ты взял-то? Я тогда пошутила просто.

Аркашка замялся опять, будто в туалет надо. Жалко его стало. Кирочка Фёдоровна представила его маленьким мальчиком, и как, наверное, мама его любила и счастья желала. Желала, желала и никак дождаться не смогла. А он стоял такой маленький в неудобных обстоятельствах и переминался с ноги на ногу. А мама жалела до слёз. У Кирочки Фёдоровны защипало в носу, на глазах навернулись жальские слёзы.

– Можно пройти? – замялся Аркашка.

Кирочка Фёдоровна пропустила. Он прошёл на кухню, вытащил из рюкзака свёрток в газетной обёртке.

– На вот, тебе.

– Что это?

– Разверни, что ли.

Кирочка Фёдоровна порвала газету, потом ещё один слой.

– Что это ты так закутал?

– Так холодно на улице, замерзнет.

То была орхидея – новенькая, с белыми цветочками.

– Смешной ты, Аркашка.

– Орхидеи любят, когда их несколько – две, три, типа семья. Они создают свой собственный микроклимат, дышат друг дружкой, душой раскрываются, у них иммунитет крепче.

– А ты откуда знаешь?

– Продавец сказала, предлагала сразу две купить. Вот ведь, Кир, думаешь – цветы глупые: пестики там обычные, тычинки какие-то, а у них душа оказывается…

Кирочка Фёдоровна поставила горшок рядом с орхидеей, которая собиралась умирать, да, вроде, передумала и успела выпрямиться, а на тёмно-зелёном проволочном стволике появились первые почки – миллиметр ростом, с хлебную крошку.

– Вижу, что ты орхидеи любишь, решил купить тебе.

– Спасибо.

– Мне идти?

– Иди, Аркаш.

– Я приду ещё, можно?

– Аркаш, а ты знаешь, что некоторые цветы мясо сырое едят? Ни воды, ни льда, ни солнца им не надо. Сырое мясо им подавай, представляешь?

– Я не люблю сырое, что я, чех? Я стейки люблю, снаружи прожаренные, внутри немного сыроватые. – Аркашка сглотнул.

– Ты голодный, что ли?

Он неопределённо пожал плечами. Кирочка Фёдоровна надела фартук, вытащила из холодильника мясо, которое купила для орхидеи. Включила газ, поставила сковородку, подождала немного, боковым взглядом почувствовала Аркашкин взгляд. Голодный, наверное… Сбрызнула на дно масло и глубоко вздохнула. Очень любила она этот момент – запах огня, раскалённой сковороды и горячего масла, запах скорого домашнего ужина.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за март 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению марта 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.