Ночь на мельнице

Подлинная история, имевшая место быть в станицах С…ой, К…ой, а также их окрестностях в декабре 2009 года

Солнце еще не скрылось за горизонтом, но уже было неразличимо за дальним косогором. Моя увеселительная прогулка несколько утомила меня, страшновато глядели в мою сторону немногочисленные кусты и редкие группки деревьев, с плохо видимыми в потёмках очертаниями, а я меж тем всё никак не мог узнать эту местность. Гоню от себя неприятную мысль, что я мог заблудиться в нескольких километрах от родной станицы. С тем, чтобы поскорее выехать куда-нибудь, где я смогу сориентироваться, я вежливо попросил моего Гнедого перейти с шага на быструю рысь. Гнедой, будучи конём весьма благовоспитанным, не мог меня ослушаться и сменил аллюр.

На улице, к слову сказать, была почти середина декабря, и с каждой минутой становилось холоднее. Как же я не люблю нашу южнорусскую зиму! Не зима, а недоразумение какое-то: снега не выпросишь, на дорогах слякоть и грязь, небо вечно хмурое. Хотя, и сибирских морозов у нас, соответственно, нет. Я бывал пару раз в Красноярске у родственников, знаю, каково там.

Но, пока я развлекался такими мыслями, конь преодолел довольно крутой холм, и с его вершины я увидел поблёскивающую ленту реки и огонёк рядом с ней. «Ну, хоть погреюсь», – подумал я и направился на свет. Огонёк при ближайшем рассмотрении оказался светом в окошке, кое имелось в здании водяной мельницы. Удивительно, я не припоминаю в наших местах мельниц вообще и таких архаичных, в частности. За несколько метров до крыльца я спешился – невежливо подъезжать вплотную к чужой двери верхом. Навстречу мне уже вышел худощавый и высокий мужчина неопределённого возраста с красивой окладистой бородой.

– Здравствуй, добрый человек.

– Здравствуй, гостюшка, тебя-то нам и не хватало. Сегодня ведь Длинная ночь, а Василь как назло заболел. Проходи к столу скорей.

Сказав так, мужчина привязал гнедого к какой-то балке и пошёл впереди меня внутрь. Сквозь череду тёмных комнат мы попали в помещение с длинным столом, с двух сторон которого стояли скамьи. На последних уже сидели одиннадцать человек. В основном молодые парни с простыми приятными лицами и немного запачканными мукой рукавами. Оставалось два свободных места: с торца и по правую руку от него.

– Сначала – знакомиться, – изрёк бородач, помещаясь во главу стола. – Меня зовут Пётр Петрович Копылов, и это моя мельница. По левую руку от меня мои сыновья, младший Андрей и старший Матфей. – Мне кивнули двое похожих друг на друга ребят.

Все прочие представлялись сами. Таким образом, кроме меня, хозяина и его сынов присутствовали: братья Камышниковы, Фома и Семён; Иван Попов с лукавым взглядом; белобрысый Варфоломей Селин; Сергей Ларин по прозвищу Иудей; задумчивый Филипп Маринин; рыжий Фаддей Рюмин; Яков Завидов и Яков Алфёров.

Я также представился и сел на почётное «гостевое» место.

– Стоит, наверное, рассказать, зачем же мы, собственно, собрались, – сказал Пётр Петрович. – Сегодня двадцать второе декабря, самая длинная ночь года. А по завещанной мне моим отцом традиции, в эту ночь тринадцать человек должны собраться на мельнице и до утра рассказывать страшную бывальщину. Извини, добрый человек, что так сразу в тебя вцепился – время не ждёт, нужно начинать. Ну, Матфей, давай.

«Оригинально», – только и успел подумать я. Матфей немного поёрзал на скамье, устроил поудобнее свои локти и начал:

– Рассказывали мне верные люди, будто бы один парень, Федя Рутин…