Николай Шульгин
Рассказ
Ты заплакала?.. Не бойся, ты не сентиментальная. Просто тебе повезло – у тебя есть Душа. Отсутствие сентиментальности – это отсутствие сострадания… Не обижайся, что я иногда скуп на комплименты. За нарочитой сухостью скрывается желание погладить тебя по голове, вытереть щёки от малинового варенья… Можно продолжать до бесконечности говорить о тебе и о себе, но едва ли откроется что-то новое, что уже было двести раз в этой жизни, и не с нами… Рассказ?.. А что рассказ?.. Пусть себе живет своей жизнью – рождает ассоциации, тёплые сердечные боли, выкидыши от «прохожих жизни»… Это нормально… Я тебе потом ещё что-нибудь напишу… Если позволишь…
Оглавление 1. Часть 1 2. Часть 2 Часть 1
Кто в больнице не был, жизни не знает. Особенно если аппендицит не вырезали. Вообще ходить с аппендиксом в пузе, это всё равно, что не пристёгиваться на кольцевой. В любой момент можешь тихо охнуть. Этот воздушный шарик, если лопнет внутри, – считай до шестидесяти, ложись и документы на руке держи, чтобы в морге не перепутали. Я слышал в каких-то просвещенных странах, где уже разрешили легкие наркотики, аппендицит вырезают новорожденным. Чтобы уже не путался между кишками и не мешал их неспешному разговору, на предмет оценивания платежеспособности их хозяина. Впрочем, некоторые правозащитники свободы выбора формы перехода в мир иной недовольны и шипят в журналах о нарушении прав этого нелепого отростка. Но это у "них". У нас проблем нет. Рождаемся кое-как. Дай Бог, чтобы пуп не забыли завязать. Некоторым, прости Господи, таким морским узлом завяжут, что полный атас. Как нам девушкам на пляж выйти, если посреди живота, какой-нибудь «брансбромшпрунт». Я подозреваю, что врачи так шутят или мстят за недоплат. Лично у меня очень красивый пуп. Мне его завязала тётя Паша – повитуха деревенская. Она ещё для красоты сделала такой пикантный надрез посередине. Я очень люблю свой пуп. Он, правда, покрылся слоем сытой жизни за последнее время, и его не видно прохожим, но лично я могу вечерком поковыряться и посмотреть… Ну, тут я отвлекаюсь от главного. От аппендицита. Он, сволочь может определяться только врачами. Есть у них такой тест. Кладут тебя на брюхо и давят туда сюда. – Здесь больно? – Нет. – А здесь? – Нет. – А здесь – Ой, лять!!! – Ясно. У вас аппендицит. – А как Вы узнали? – Если другое заболевание – или отключаются, или говорят: «……………….. Вашу мать…ть". В каком веке живем, едрёна корень? Неужели нельзя аппаратом? – А действительно, почему нельзя аппаратом? – Это что ж? Железякой вам на пуза давить? Валентина, неси зелёнку, бинты и нож побольше… Начнем… А то скучно… Я как-то баяном брюхо натер. Сами знаете, баян инструмент вологодский и предусмотрен для тощих алкоголиков, а у меня пузо – хоть и маленькое, но не стыдно людям показать. Вот об это пузо-то и трётся баян каждый день. А то ещё мехами ущипнет. Я уже хотел на стройку уходить. Черт думаю с ним с этим гадским пением, да родители недорослей отговорили. – Останься, – говорят, – Поликарпыч, хоть на годок. Доведи до ПТУ. Ты, всё ж таки, какой-никакой мужик. А дадут какую-нибудь мальвину с домоводства – распустит нашу шпану на ухнарь. Я человек слабый на характер. – Черт, – говорю, – с Вами! Давайте вазу. Задержусь на годок. Только вот в больницу схожу – брюхо чего-то болит, наверное, баяном натер. – Да, Господи, – говорят родители, – хотите мы вам хоть с нашей базы лучшего «фельшара». – Нет, – говорю, – за вазу, конечно, сердечное спасибо, а к врачам пойду по месту жительства. Стесняюсь по знакомству. – Какой вы однако человек золотой. Одно слово – коммунист… – Ну, – тут я покраснел немного от удовольствия, – не коммунист. Кандидат пока ещё… Но обещали «у третьем квартале»… – Раз обещали – дадут. У нас партия сам знаешь – чего не скажет – руки вверх! А там мы ещё с базы поддавим… Я, как председатель родительского комитета… – Нет, – повторяю, – прошу с базы на партийные органы не давить. Эффект органов от давления сами знаете может быть ответственно-непредсказуемым… Пусть, как будет… Я по знакомству сами знаете не люблю… – Может вам помочь. Ваза тяжелая. – Не беспокойтесь, – говорю, – в предыдущем классе и потяжелей таскивали… Ничего. Как говорится – ваза не взятка, а банка для цветов... В автобусе страшно захотелось есть. Но нет, думаю, дотерплю, но врачу покажусь. Вышел на три остановки раньше, пошел в больницу. Черт знает куда идти, в какую дверь стучаться. Не был ни разу. Вижу – «скорая» едет, я за ней. «Скорая» направо – я направо, «скорая» налево – я налево. Она по эстакаде – я по эстакаде. Ваза, зараза бежать мешает, опять же об брюхо трётся… Короче, я первый прибежал. В дверь сунулся. Трое в белых халатах курят и рыбу едят… Брюхо болит, а жрать все равно хочу, аж не могу – свинство, прямо. Но пришел же уже! Определюсь, думаю, по диагнозу, а там приму спонтанное решение… – С животом к кому?.. Я, кажется, баяном тут натер… – Ко всем. Ложись на правый бок… Здесь болит? – Нет… – А здесь? – Ой! Вы мне всё брюхо рыбой вымазали... – Не боись – перед операцией спиртом смажем и брюхо, и руки... Аппендицит у тебя. Щас сделаем. Ахмед, твоя очередь – забирай… – Подождите, – говорю, – я только с работы… Баяна натягался с утра до икоты… Да бежал тут к вам…Устал, как собака… Дайте домой сходить. Взять кой чего. Подготовиться к операции. – А чё тебе брать? Баян что ли? Чего готовиться? – говорит Ахмед. – Аппендицит при тебе, ножик при мне. Чик и готово. Я аппендициты эти левой рукой… – Да левой как-то… И нож у вас в рыбе... Я мухой – тапки, там, возьму… родным сообщу… – Дурак, ты баянист. Мы рыбу и брюхи ваши разными ножами режем... Расписку пиши, что отказался от госпитализации… «Ну, слава Богу, – думаю, – а то чуть с голоду не сдох. Щас пожру и назад. Да и Ахмед уж больно страшен, черный весь... может, другой будет…» Дома борща с салом. Жена халат с тапками упаковала. – Ну, давай, – говорю. – Завтра приду… или послезавтра. Пошел назад. Брюхо после еды сильней покалывает. Надавило, наверное. Уже так, трухую маленько. Осторожно несу брюхо в больницу. Да тут еще по дороге драка с поножовщиной. Через, думаю, не пройдешь – заденут, гады, а там у меня, может, еле как держится всё… Пришлось по Ботанической драку обходить. Лишние полчаса. Пришел – вся драка здесь. Все в кровище в очереди сидят. Сёстры их бинтами мотают. – Я, – говорю, – стоял уже. Выходил только. – Щас ты у нас снова зайдешь! Сиди за нами и не рыпайся. Вот суки шпанские. А тут Ахмед из двери. Я ему: – Ахмед, скажи им, что я «за старенького» – они не верят. – А, Баянист, давай проходи. Я тебя щас быстренько, а то у них работы на полночи. В каждом по куче дырок. Те «возникают»: – Смотри, Ахмед, я свои кишки в горсти держу. Сдохнуть могу. Как мне ждать?.. А этот фраер в тапках… С него даже не капает… – Держишь и держи свои кишки. Жрать просят? – Нет. – Вот и сиди. А возникать будешь, морг – вторая дверь направо… Завёл меня Ахмед в смотровую. Бумаги оформил. – Ну, пойдем, – говорит. – А, да, забыл. Ты когда в последний раз ел? – С полчаса. Я честно сказать и отпросился-то… Жрать сильно хотелось… – Ну и дурак. Идем в коридор. Эй, сестра! – крикнул он куда-то в темноту. – Аппендицит последним пойдет… – Ясно. В коридоре шпана успокоилась. – Ну, чё, дядя, Бог не фраер – он карты видит. Дай закурить! – Ты чем курить-то будешь? У тебя ж руки кишками заняты. – Ротом, дядя… Двое других молчали. Один бледнел, наверное, крови много потерял, а другой, с порезанным лицом – челюсть придерживал, чтобы не отпала. Я всунул балагуру в разбитые губы сигарету и поджёг. Балагур курил мою сигарету, держал кишки и продолжал, видимо, ранее начатый рассказ. – Обычно я к Саману часиков в семь заваливаюсь и «купчика» по паре стакашков на тощачок берём. Дальше идешь по жизни полным огурцом. Не то, что реально «тащит», а как бы слегка «подтащивает». И, главно, жрать неохота целый день. Интересно, думаю. Этот вопрос актуальный для меня. – «Купчик» – это что? – «Купчик» – это крепчайший чай, но не чифирь. – А почему не чифирь? – Вот ты, фрайер! С чифиря по утряне ополоснуть может. Зря только товар испортишь. – В смысле кишки… Балагур посмотрел себе на руки: -…Ну, и кишки тоже – Так ты еще не ел сегодня? – Нет. А чем тут есть – оно у меня все в горсти. – Ну, не каждый же день? – Нет, конечно. После анаши «свинячка» может напасть или по буху. Да я как-то в голову не забираю. – А где эти, что вас порезали-то? Сбежали? – Не сбежали, а быстрее нас бежали, их уже зашивают там. – Так вы в одной больнице, что ли? – Да это наши же пацаны. Какой-то дури насосались и в несознанке на нас. Пока разобрались…то…сё… Херня, короче… Дай еще закурить… В общем, были люди, как люди, а будем гандоны штопаные… Меня забирали последним. Когда привезли в операционную, Ахмед там «штопал» последнего «анашиста». – Катите, – говорит, – в соседнюю, там двум студентам делать нечего. Пусть, покуда я тут, брюхо вот в этом месте разрежут, – он чего-то нарисовал фломастером у меня ниже пупа. – А я сейчас тут дошью и приду. Если что – кричите. – Это Вы мне? – весело спросил я. – Вы чё, ему уже промедол всобачили? – ответил Ахмед медсестре вместо меня. – Да, а чё? – Хоть бы спросили сначала… Ладно, – это уже мне, – ты не бойся, мужик, у тебя кумару на полчаса, а работы максимум на 10 минут. Студентов не боишься? – Маленько, конечно, опасаюсь, – отвечаю, – но готов послужить отечественной науке, если Родина попросит. – Считай, что попросила… Катите к студентам… Опытная медсестра зашторила меня специальной тряпочкой, чтобы я не видел, как студенты волнуются, и пошла курить. Она сказала: – Я покурю пока. Скальпеля вон в том ведёрке. Самоучитель на стене. Через десять минут вернусь, укачу в палату… Студенты остались одни и начали шептаться. Потом немножко погремели железяками, снова пошептались и один, что посмелее, заглянул ко мне за занавесочку. – Что у вас? – тихо спросил он. – В смысле? – Что вырезать… Извините… – Аппендицит! А вы думали – что? Смелый убрал голову за занавесочку и крикнул оттуда: – Мы ничего не думали, тут у вас линия на животе, а диагноза никакого нет. – Ахмед сказал вскрыть по этой линии, а потом он придет и достанет аппендицит. – Ну, так бы сразу и сказала, а то «я покурить» и всё… Мы же не можем так, с кондачка… – Давайте уже… Вперед… Надо же когда то начинать… – я был очень смел. Промедол сделал из меня сверхчеловека. – С Богом! Сейчас…– сказали студенты и забубнили какую-то молитву, которую я слышал на свадьбе у одного восточного друга, перед тем, как резали барана… Перешёптываясь друг с другом, они стали царапать моё пузо какими-то железяками. Больно не было. Почему-то было смешно. – Аппендицит! – крикнул я студентам. – Что?.. – переспросили они. – Ахмед сказал – аппендицит… – Да-да, вы уже говорили!.. – Вскрыли? – спросил я. – Вскрыли, вы не волнуйтесь! – ответили они. – Да я и не волнуюсь… Вам оценку получать, не мне…Он коротенький должен такой быть… Как бы чё-то лишнее… – Кто? – Аппендицит. – Мы знаем, у нас самоучитель. Вы не мешайте. Когда Вы болтаете, у вас мышцы живота напрягаются и нам тяжело его искать. – Кого его? – Ну, аппендицит ваш! – Так его что, там нету? – Подождите, сейчас мы «идем по кишке»…сейчас… Тут всё так запутано у вас… Не больно?.. – Нет пока. Щекотно… – Ну, хорошо. Молчите. Не мешайте нам… Я замолк. Они потихоньку ковырялись в моих кишках и тревожно перешёптывались. Из-за занавесочки доносились почему-то железные звуки, будто кто-то ворошил в банке гайки, стараясь найти нужную. Щекотанье увеличивалось и начинало переходить в лёгкую боль. – Эй, мужики, – решился я, – У меня чего-то тревожно на душе. Время-то идёт… обезболивание кончается… – Видите ли… – сказал один. – а вы уверены, что Ахмед сказал – аппендицит? – Что значит уверен? Вы чё там?.. Откройте дверь и спросите у него… После небольшой паузы послышался шёпот: – Ты иди. – Почему я? – У меня три пропуска и незачёт по грыжам… – Эй, эскулапы, едрёна мать, у меня абсолютный слух. Я всё слышу. Вы что, паразиты, двоечники что ли?.. – Чего больной орёт? Почему ему позволяете тут распоряжаться? – пахнуло спиртом и табаком. Видимо, пришла медсестра. – Хренов аппендицит уже не могут вырезать. – Хрен-то, как раз, хоть щас. Вот он, на виду, – пошутил один. – А аппендицит куда-то спрятался… – Куда спрятался? – вместе с болью ко мне пришёл страх. – Что вы там, в жмурки играете? Что у меня в брюхе – стог сена, что ли?.. Не можете отросток найти! Вы по кишке «ходили»? – Ходили… – Больной, заткнитесь, – пахнуло спиртом и табаком. – Повернитесь на правый бок… – Зачем? – Затем, что у Вас аппендицит какой-то нечеловеческий. У всех аппендициты, как аппендициты, где Ахмед рисует – там и стоят, а у вас нет. Поворачивайтесь, сейчас там посмотрим… – Вы понимаете, что мне уже больно? – сказал я, переворачиваясь. – Мы всё понимаем, – сказали они, и я почуял, что в моём брюхе шесть рук. Терпеть уже не было сил: – Ты-то что, зараза, ко мне залезла, накуренная, немытая. Занесешь какой-нибудь грибок – и хана мне. Вы что, пьяные тут все? Больно!!!... – Странно, – сказал один студент. – Странно… – сказала медсестра. – Что странно? – Не бойся за грибок, – сказала медсестра. – Я перчатки одела. А откуда ты про грибок знаешь? – Я биолог. – А чё говорил – баянист?.. Ахмед хотел тебе ноги отрезать и в переход посадить… Бабла бы рубил немеряно… – Больно мне! Суки! Зовите Ахмеда! – Ахмед домой пошёл. Он вторые сутки на ногах… – Да вы что же, паразиты, меня двум этим собакам – двоечникам на растерзание бросили? – Заткнитесь, больной… – Да пошла ты в жопу, укольщица пьяная! Вызывайте настоящего врача! Где у вас дежурный? – Давай ещё раз попробуем, браток… – дыхнула медсестра. – Может, найдем? – Чего попробуем? – Давай так: ты ноги согни в коленках и расслабься. Главное – расслабься. Вы двое отойдите… – Последний раз, – сказал я. – И звоните в «скорую»!.. – Да чё «скорая»… Она тебя опять к нам привезёт… – Ой, больно!.. А!!!... – Ну вот… ну вот… Ну, ещё… – Да больно же?!. Нашла?!!.. – … А может, вам уже вырезали когда-то? – Вы, уроды? Если бы вырезали – шрам бы был… Ой, как больно… Гады… Зовите врачей!!! – Заткнитесь, больной! – послышался уверенный мужской голос. – Чего он тут у вас разорался?.. Валентина, ты моих ключей не видела?.. Уже до дому доехал, шасть по карманам, а ключей нет… – Ахмед, родной! – узнал я знакомый голос. – Спаси меня! Эти гады сейчас меня додушат! Сил нет терпеть! – Баянист, ты, что ли?.. У тебя ж… У тебя ж полчаса назад анестезия кончилась… А Вы, бурсаки хреновы, чего ж мне не сказали, что у вас проблемы… – У них по грыжам незачет. Они тебя бздят. Брось базар, Ахмед, делай что-нибудь. – Валентина – заткни больного! – Больной, заткнитесь! – Господи, матушка, царица небесная... Ну, хоть обезболивающее вколите… – Нельзя тебе, баянист. Окочуриться можешь. Терпи…. Валька – в нос ему нашатырь. Ты, давай сюда рукавицы… – Так и ты руки мыть не будешь? – Сестра, заткните больного… – Больной, заткнитесь… – Всё! Полный пипец!... – Так, – сказал Ахмед. – У тебя сколько детей? – Двое. – Щас будет трое… – Как понять? – Сейчас тебе будет больно, как при родах… Потом жене расскажешь, если будет выступать… Ноги согни в коленях и на раз два три втяни все оставшиеся кишки в себя… И не рассуждать… Раз! Два! Три!.. Так больно мне не было никогда. Это, наверное, смешно, но у меня действительно было чувство, что меня вывернули наизнанку. Я почувствовал руку Ахмеда у себя между лопатками и на секунду потерял сознание… – Нашатырь!!! – услышал я сквозь вату. – Вот он! Между ребрами пристроился, сучонок. Скальпель!... Зажим!... Шить!... Боль была такая, что мозг её переносить уже не мог и поэтому работала только какая-то малая его часть, которая увидела небритую морду Ахмеда, высунувшуюся из-за занавески: – Всё, баянист, теперь ты не целка! Вот он. Друг твой. Всего то размером со скрепку. Заберешь на память или в мусор? – В мусор… – у меня не было сил шутить... – Зашивайте поаккуратней, двоечники. И так мужику всё брюхо перелопатили. Валентина, сними с меня пальто. – Так вы что, домой не пойдете? – Чуть позже. Посмотрю, как он дальше «пойдет». Из десяти сегодняшних получится – девять бандитов спасли и одного нормального зарезали… Как зашьют вколи ему двойную промедола… У тебя сердце как, нормальное? – У меня друг-физрук… – С похмелья сильно болеете? – Да я и сейчас с похмелья… – Ну, значит нормальное… На всякий случай, Валя, адреналин приготовь… И спирту граммов сто… – Спирт-то зачем… – Спирт мне…
Оглавление 1. Часть 1 2. Часть 2 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|