30 дней

 

с сокращениями

 

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за октябрь 2022:

 

На чтение потребуется 1 час 25 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

18+

 

 

 

Day 1

 

Женщина в автобусе.

– Ага! А если у тебя сосед с вонючими ногами?! Не хочу на поезде! Кто храпит, кто кашляет, кто пердит.

Женщина гуляет с собачкой. Начинается дождь.

– Ах, Люся, а где же твой зонтик?

В детстве спал в одной кровати с бабушкой. Каждую ночь будил её и просил сходить на кухню развести мне в граненом стакане с тёплой водой смородиновое варенье. Потом обнимал её большой живот и спокойно засыпал. Снится, как пришёл к врачу. Врач превращается в бабушку. Она лежит в постели под белой простынёй и умирает. Кладу ей голову на грудь. Бабушка говорит первой. Знаете, иногда люди говорят так, будто знают Всё. И ты им доверяешь.

– Куда же ты у нас пропадёшь?

– А я пропаду? Сто процентов?

– С такой влюблённой совестью?

Что за влюблённая совесть такая? И почему я обречён из-за неё пропасть? Не понимаю до сих пор, но верю.

Бабушка везёт с огорода тележку с овощами. Огурцы в ведро набраны с горочкой. Заходит на минутку в магазин. Выходит. Горочки уже нет. К ней подбегает мальчик.

– Знаете, нашёлся такой мерзавец, который украл у вас огурцы.

– Ну ничего. На здоровье!

– Да? А можно тогда и мне огурчик?

Говорит психиатр: «Люди это духовные существа. Они играют с целью доказать свою правоту. Души выбрали поселиться на Земле, потому что их зае**ло быть счастливыми, они ищут страданий, драмы. Когда играешь, снимаешь с себя ответственность. Делишься ей с другими участниками игры».

– Сама приехать не смогу, но передам бальзам и капельки для глаз с курьером. Ты подготовься. Спроси его про ипотеку и понадобится ли зонт на улице. Придумай тему. Только не спугни. Не обсуждай с ним нижнее белье, развод, сдержи себя и не упоминай войну. А на прощание скажи, что ему идёт улыбаться. И не забудь про пожелание радостного дня. Доставку закажу в соседний дом, чтобы заставить тебя выйти прогуляться.

– Ненавижу, Тонечка. Мне не нужны такие отношения. Ты видишь во мне только шутку, клоуна, а я намного шире этого. Никогда не выходит дружба с тем, кем вдохновляешься. Ты знаешь, что я о тебе думаю, и со мной играешь. Мразота! Я спрашиваю, как у тебя дела, а ты отвечаешь: «Всё правильно. Всё так, как и должно быть». Ну что это за ответ?! Хорошо поговорили. Ты за мной следишь? У меня сейчас как раз такой период в жизни, когда я себе повторяю, что всё так, как и должно быть. Откуда ты это знаешь? В слякотное время года, скорее всего осенью, ты переедешь в другой город. У меня начнутся припадки, меня положат в психушку. Хотя мама будет заступаться и убеждать врачей, что я нормальный. Через три года тебе навстречу побежит ребёнок, но ты, невосприимчивая к любви, обнимешь его холодно. Озлобленная, раздражительная, склочная, потерявшая контроль над своей желчью, ты будешь жить рабой самоощущения неудачницы, нереализовавшейся женщины. И шансов всё исправить уже не будет. Ты мне нравишься больше всего тогда, когда я смотрю на тебя влюблёнными глазами. За смущением, страхом, суматошным перебиранием шуток просвечивается истинный человек, свободный от ролей, идей и мыслей. Пока тяжело самой, на себя смотри моими влюблёнными глазами. Да не доедет ничего. Успокойся, шальная.

Часто вижу сон, где я могу летать. Прыгаю, прыгаю, а потом разрешаю себе остаться в воздухе. Кто сказал, что мы так не умеем? А если эту мысль забыть? И я лечу. Спешу скорее показаться людям. Боюсь не долететь, задуматься и потерять это хрупкое внутреннее состояние. Не из-за гордости лечу, а чтобы поделиться чудом. Смотрите! Мы так умеем! Первой меня замечает женщина в старом спальном районе. У раскрытого окна на верёвке сушатся вещи, она гладит белье. Поднимает на меня глаза, смотрит и без эмоций возвращается к рутине и привычным мыслям. Ну как же так? Я же лечу! Смотри, что мы умеем. Как же ты не замечаешь? Вся жизнь теперь твоя должна перевернутся. Такое чудо, почти что в лоб. Зачем ты снова думаешь?

Не смей смущаться. Доверься только нам с тобой. Не обращай внимания. У них между ног прилипли какашки, они обречены всегда дышать какашками и потому во всём видят какашку. Ответ на всё – влюблённые глаза. Любовь. И никаких оценок, мыслей, представлений и теорией. Принятие того, что первородно и растворение в любви того, что стало.

 

 

Day 2

 

Я вас не понимаю. Вот же стоит тарелка с доеденным борщом. А теперь вы жалуетесь. Посмотрите на себя! Как подтянулись щёчки за две недели без соли и сахара. В анкете у вас сказано: «Молодые геи называют меня свинкой, а лучшие подруги – жирной тварью. Тренер по танцам считает, что колени у меня из-за лишнего веса болят. Ноги пусть хоть отнимутся – будет на что с чистой совестью жаловаться. Но не хочу, чтобы мужчина с красивой голенью видел во мне толстуху. И о чём я только думала, когда с таким животом влюблялась в него! Надеялась, что не заметит. Но разве бывает так? Не хочу больше! Не хочу, чтобы в забитом автобусе люди пробирались через меня с осуждением. Не хочу в холодном море купаться после полуночи. И вообще я любви хочу!» Вот. Вашей же рукой написано. Вспоминаете? Но стоило добиться крошечного прогресса, как сразу вам борщ соли, к чаю блюдце с сахаром подавай, а в кофе молоко подливай. И не трогайте больше нашего повара! Она всё делает строго по методичке, одобренной профессиональным диетологом. У Татьяны и без ваших жалоб на борщ много проблем. Неделю назад от её дочери ушёл муж. Сказал, что дома не очень чисто и еда невкусная. Теперь задача Тани – поддержать дочь, внуков и самой с ума не сойти. Вы поймите, дорогие женщины, диета в нашем санатории самая демократичная. Да, творог в чистом виде не разрешается. Но сырник или запеканка после упражнений в бассейне два раза в неделю можно, кушайте. Да, какие-то блюда пресные, но вы же сюда худеть приехали. Терпите. Вырабатывайте новые привычки. В конце концов, если вам это не нужно, никому это не нужно. Тяжело, но нет другого выхода.

 

– Прошу прощения. Можно небольшой комментарий?

– Он, конечно же, будет критический?

– Да.

– Ну хватит уже! За моими плечами сотни клиенток и тысячи, десятки тысяч, может быть, даже миллионы сброшенных килограммов. Давайте обойдёмся без диспутов.

– Да вы можете уйти. Обращаться я буду к дорогим женщинам. Мы же имеем право одни в столовой посидеть? Не бойтесь, раздавать конфеты я не планирую.

– А вы вообще что здесь делаете? Вы худая и красивая. Это какая-то диверсия? Конкурентка? Такая наглая рекламная кампания? Нет уж, я останусь. Высказывайтесь.

– Я приехала с подругой за компанию. Сменить обстановку и собрать фактуру для литературного сборника. Но оставайтесь, следите, слушайте. Только не перебивайте. Я вслух на публике заговариваю раз в три месяца, навык не отработанный, могу легко сбиться. А необходимость высказаться сильная. Так вот. Во-первых, дорогие женщины, то, что вы толстые, я заметила, когда об этом от вас услышала. Конечно, я не мужчина-натурал и не лесбиянка, чтобы первым делом смотреть на ваши тела оценочно, – мне в этом смысле проще. Но, мне кажется, что любой целостный человек, живущий с собой в гармонии, тел не замечает. И я здесь себя не идеализирую. Когда в автобусе пьяный толстый мужчина спустил штаны и впился попой в поручень, я его вес заметила. И когда он попросил меня забрать с собой пустую банку и «где-нибудь там выкинуть», я отказала, в том числе из-за его внешности. Атлетичному мужчине не отказала бы. Получается, что и мои принципы в этой теме хлюпкие, а сама я малодушная. Но хотя бы осознаю, что так не правильно. Я это к тому, что человек, вас осуждающий, не должен становиться мотивацией. Вы ему должны сочувствовать и от него в другую сторону отпружинивать. Во-вторых, я точно знаю, что результативность любого действия определяется степенью истинности намерения. Вот вы жалуетесь, что на море себя стесняетесь и любви недополучаете. Я худеть начинала от того же типа страдания. Стремилась смягчить взгляды других людей. Но эта мотивация испаряется. Как бы вы себя ни дисциплинировали, к какой еде не приучали бы себя, одного стороннего осуждения будет достаточно, чтобы опрокинуть все старания. Но мне в жизни везёт. Вселенная обо мне заботится. Всякий раз я начинаю что-то делать для других людей, но со временем ощущаю, что мне и самой это нравится. И добираюсь до мотивации истинной. Что её определяет? Если использовать метод исключения, то истинно то, что исходит не из Эго, ошибочного отождествления себя с ролями, идеями, словами, социальной фиктивной личностью, и не из животной потребности к выживанию. Первым делом нужно понять, откуда исходит желание сбросить вес. И если вы это делать собираетесь для других людей или для размножения, узнать, а правда ли вас истинных занимает форма тела. Если же это нужно Вам, тогда мы начинаем с повышения осознанности. И здесь дайте себе время на рефлексию, попросите о помощи. Почему вы набрали вес? Почему вы на еду подсажены? Я не любила себя, не была связана с внутренней глубокой радостью, не знала, что мне самой себя достаточно. И погрузилась в отвлечения через физические удовольствия. Это было убегание от ответственности за благополучие своего настоящего заброшенного Я. Когда поняла, нашлись силы на борьбу с зависимостью, захотелось стать свободною. Теперь я ем ровно столько, сколько требует мой организм для эффективного функционирования. Я с телом в сонастроенности. Оно работает на моё освобождение и мне настоящей подчиняется. Вот вы говорите, что если вам это не нужно, то никому это не нужно. Здесь согласна полностью. Точнее, я бы сказала, что нужно быть вами, тогда получите, что требуется. Не стоит тратить лишнюю ментальную энергию на механическое запоминание рецептов или самобичевание из-за необязательного тортика. Сядьте и честно расскажите свою историю. Человеку, который умеет безусловно любить, который создаст для вас зону радикального принятия, который возьмёт вас за руку и поведёт к истинному. А лучше всего стать самой себе таким человеком. Лучшая диета – любовь.

 

 

Day 3. Надя Лейкина.

 

– Болею. Хожу по врачам, сдаю анализы, но никто не знает, что со мной.

– Когда это началось?

– Первый приступ случился в автобусе «Воронеж-Анна». Моё сиденье было сломано. Оно тряслось, а подлокотник не опускался. На всех людях была надета открытая обувь. Только я ехал в пыльных тяжёлых кроссовках. По правому ползла улитка без раковины. На лобовом стекле к иконке были скотчем приклеены билеты. Соседка засыпала и обрушивала голову мне на плечо. Поначалу я её грубо отталкивал, но потом приказал себе смириться и расслабиться. Я ничего не потеряю, если позволю незнакомому человеку поспать на мне. Было приятно на деле применить знание о том, что привязанность к телу – вред, а обладание это иллюзия.

По тротуару шла рыжая бледная девушка. Тогда меня и затошнило. Телефон я держал уже трясущейся рукой.

Возможно, это что-то наследственное. Похожего типа припадки случались у моей тёти, Надежды Лейкиной. За всю жизнь мы виделись не больше десяти раз. Бабушка её то ли стеснялась, то ли боялась за неё и держала дома под замком. Даже с пустым ртом тётя постоянно жевала, а при виде человека выкрикивала: «Куда ты?» – и громко смеялась. Незнакомцев она отпугивала, но мне страшно не было из-за её красивого умного лица и удивительной атлетичности. Помню, как во дворе над ней начали смеяться мальчики, так она отобрала у них мяч и стукнула по нему настолько сильно, что он залетел на крышу гаража. Куда ты… А мы ведь и впрямь были похожи. Почему-то всё детство мне казалось, что родители мечтают бросить меня. Уйти, закрыть за собой на замок дверь и не вернуться. В самом раннем воспоминании я ночью стою у дома в обнимку со своей первой плюшевой игрушкой. Потом узнал, что отец выгнал нас с матерью. Следующий год я проходил в деревенский детский сад, располагавшийся прямо под окнами нашей квартиры. Мать шла на огород, я, вцепившись руками в железную сетку, кричал ей: «Куда ты? Возьми меня с собой». Она делала вид, что не слышит. Летом только вылупившихся гусят мы приносили домой согревать и откармливать. Проснувшись в семь утра, я обнаружил, что никого из взрослых в квартире нет, а дверь снаружи заперта. Не было сомнений, что меня бросили. Достав из коробки пушистого гусёнка, я сидел на кровати, гладил его и старался плакать достаточно громко, чтобы проснулся спавший рядом младший брат, связал для нас из простыней канат и помог выбраться на волю через окно. Уже в городе был случай, как я, не дождавшись задержавшуюся на рынке мать, рыдал у дома, называя себя сироткой. Вокруг собралась толпа взрослых. Запомнился стоявший в недоумении мужчина с двумя арбузами. Куда ты… До сих пор теряю рассудок, когда кажусь себе отверженным и брошенным кем-то из взрослых наставников. А весной появилась привычка постоянно жевачку жевать.

Последний раз мою тётю, Надю Лейкину, кто-то из моей семьи видел в аэропорте. Она несла пакет с клубникой и собиралась с мужем улетать в Париж. Выяснилось, что девять лет тётя притворялась сумасшедшей, а на самом деле была скучающей актрисой, придумавшей себе игру. Стыда она не испытывала, радовалась, что нашла способ творчески реализоваться через общение. Но как любой художник без художественной формы, Надя Лейкина стала опасной. Уже в Париже во время родовой депрессии она заживо закопала во дворе свою девочку. И то ли правда припадок, то ли снова притворяется. Подозреваю, что не просто так врачи не могут понять мою болезнь. Рука трясётся, задыхаюсь, рыдаю в истерике. Не прощаюсь, не улыбаюсь, не смотрю любя. И то ли правда припадок у Нади Лейкиной, то ли снова притворяется…

 

 

Day 4. Тильда-паучиха.

 

Сигаретный пепел упал в открытый карман и прожег в нём дыру. Бессонные ночи делают меня неряшливой. Горящие шорты заметила не сразу – села в траву и заставила себя увлечься игрой с пауком. Минутное убегание. Тот, кого ты любишь отчаянно, одобряет твои отвлечения от чувств, но не переносит убегание. Тот, кто над пауком издевается, выбирает слово играть и не переносит брать на себя ответственность. Я стряхивала пепел на густую паутину и ждала, как раз за разом на неё накидывался паук, обжигая себе лапки и живот. Потом возвращался в засаду голодный, больной и растерянный. Такая игра особого ума не требует. Реакции голодных пауков не менялись тысячелетиями, описаны художниками и повсеместно наблюдаются. Это должно позабавить младенца-исследователя или не успевшего после футбольной тренировки погасить свою ярость мальчика. Но почему взрослый человек выбирает уделать заведомо слабого? Почему ему нужно поставить на место добровольно безумного? Зачем игрой он называет издевательство, а отвлечением убегание? Стратегия оголтело несчастливого.

Прямо перед пробуждением видела во сне пауков. Проснулась и первым делом на стене заметила одного из них. Казалось, что это плодовитая паучиха, чья-то мать. В бреду полусна схватила с пола тапок и по ней ударила. Сразу паучиха не умерла. Только скукожилась от страха, поражённая жестокостью и несправедливостью. По большом счёту, она ведь только сидела и влюблённо созерцала комнату. Так я почувствовала. Жалость, стыд, сочувствие. Но и страх непонимания, подозрение, будто меня атакуют и изуродуют. Ударила второй раз и уже добила окончательно.

Такая простая метафора. Максимум, на что я способна, это выждать в нарочитой гордости пятнадцать секунд и потом снова запрыгнуть на пепел улыбки или внимания, обжечь себе лапки, живот и вернуться в нору вспомнившей о голоде. Неправда про театр, шоппинг и психолога. Три дня я ничего не делала. На сочных мух не обращала внимания. Только ждала своего курильщика. Такая вот сигаретная зависимость.

 

 

Day 5

 

Раздень меня. Бельё разрежь ножницами. С рубашки пуговицы отколупай спицами. Штаны цементом облей, сожги, сними через голову. Порядок сам выбери. На цепочке перепутай монеты с иконкою. На них королевы лицо, не запоминай, сорви её. За всю жизнь разлюбила тебя одного. Я одной вещи понять не могу. Всегда хотела лишь презирать людей, а Бог, в насмешку мне, посылает тебя и твои сообщения. Мне все должны, но ничего не получаю я. Теперь же плюю на всех, на Бога в первую очередь. Не могу его оправдать. Спокойной ночи, любимый мой.

Давай же, одень меня. Рыжие волосы примни чёрными наушниками. Бритые прямые ноги обкусай москитами. Перевяжи узлом футболку на животе. Посади в машину и надень очки. Предчувствую, что ты последний, кого не научилась любить. Такого я больше не выдержу. Проблема в том, что я имею наглость хотеть. Фантазирую и отбрыкиваюсь от идеально для меня прописанного сценария. Воображение встречается с реальностью и неминуемо рождается разочарование и отчаяние. От них снова спасаешься в фантазии. Пришло время разорвать замкнутый круг. Замкнутый круг… как обручальное кольцо. Мечтаю, что он когда-нибудь наденет мне его на палец. Может быть, даже в эту пятницу. Да, он любит мужчин, а я женщина, но мы родные души. Он точно тот. Я спасу его. Пять лет отверженности это ещё не доказательство…

Ну вот. Я стою перед вами раздето-одетая, разлюбившая и влюблённая, живущая в моменте фантазии. Обещала себя не оценивать, разотождествиться со словами-определениями. Кушать хочу. Начну уже тогда после ужина.

 

 

Day 6

 

Куда вы пропали, боксирующие на пыльной дороге мальчики? Не впускайте меня в дом – грустно станет каждой комнате. Лежу на операционном столе. Живот разрезан, кишки вывалены. У хирургов отпуск, некому мух смахивать. Поднялась температура. Соберу кишки в охапку и поползу в реанимацию. Хирурги с ядовитыми медузами в Чёрном море купаются, едят на пляже вафельные трубочки, три недели обо мне никто не заботится. В такое время! Я же открыт любой инфекции. На ногах кандалы. И как же я пойду? Чем себя занять… переведу на английский слово кандалы. Shackles. Ну и замечательно. Счастлив! Но не стану себя фотографировать в таком состоянии. Не хочу грустное лицо отпечатывать. Писать больше не для кого. Это пытка. Объясняться с самим собой как-то не вдохновляюще. Декларировать себе знание – запираться в идеологии. Им нужно жить. Придумать новые игры уже не получится. Мне не грустно – мне скучно. А мог бы приложить усилие и отдаться платьям в звёздочку и блёсткам, они рады мне. Хочется всегда быть своими текстами и на письмо снова не подсаживаться. Но никто не слушает. С текстами не курят, их не зовут поужинать. Так-то есть тема для высказывания. Нужно ответить мужчине, купающемуся в своей жиденькой страдальческой философии. Страшный человек. Сам играет и на других охотится. Говорит, будто никогда ему не был интересен смысл жизни, он всегда искал смысл смерти. Не удовольствия его увлекают, а только истина. Но смысл смерти как раз в истинном проживании. Этого он уже не почувствует, слишком запущенный игрой в непонятого миром искателя истины. Там ещё такая цитата: «Мне доставляет удовольствие видеть ничтожество людей, потому что это даёт мне право прощать Бога. В этом моё счастье». Могу распотрошить и излечить, но скучно мне. Придёт время – я доберусь до глубинной мотивации. Сейчас есть одна лишь пустая ответственность. Влюбите меня в себя. Задайте вопрос. Спасите.

 

 

Day 7. Аня. «Для будущего – идеальный человек». Или «Бисексуалки тоже люди».

 

В новых кроссовках я ищу только две характеристики – они должны быть дешевыми и чёрными. Почему дешевыми и чёрными? Так называли нас с подругами, когда мы работали афроамериканскими трансгендерными проститутками в Бронксе. Мы воплощали женственность, были по-детски наивными, не замороченными бизнес-вопросами, ипотеками, принятием сложных решений.

Шутки-шутками, но Аня видит во мне грациозную африканскую женщину. Можно не краситься и даже не брить бороду. Другом для меня может стать лишь тот, кто позволит раздеть себя до лифчика в университетском коридоре. Тот, кто серьезно относится не к себе, а к тому, что делает. Мы дружно заблудились, когда поехали писать заметку о провинциальных соревнованиях по картингу. И не стеснялись стесняться подойти за интервью к водителю. Ночью сидим в лесу в обнимочку, потом завидуем, ревнуем, несколько лет не разговариваем. Эрик Рапп замечательно пропел на эту тему: «We look like lovers. We hurt each other, isn’t what would lovers do?!». Мой девиз это фраза Ани, гордо и спокойно подходящей к остановке: «Я не бегаю за автобусами. Автобусы бегают за мной». Она зовёт меня на балет, она ест чипсы на кровати и рассказывает про пьяных подруг и вылазку на шашлыки, она в филармонии слушает со мной джазовую американскую певицу в розовом платье и с афро на голове, она «порвала себе жопу» и несколько недель не пьёт, она интервьюирует чеченских депутатов, пока я лежу на полу и слушаю музыку, она снимает со мной видео про Путина, она учит меня играть в Xbox, она обсуждает со мной Булгакова, она выслушивает, как во время секса у меня пропала эрекция, она прощает, когда я забываю про её день рождения, она – чинящая себя царица и лучшая подруга, понимающе смотрящая на афроамериканскую трансгендерную женщину. Пусть я буду для тебя пространством, где не нужно ничего доказывать. Хочешь врубить музыку и понестись по трассе – зови меня. Хочешь напиться и порыдать – зови меня. Хочешь потренировать свою внутреннюю писательницу – зови меня. Хочешь выпустить на волю желчь, полить грязью тех, к кому мы привязаны травмами и комплексами, слиться в гное, малодушии и нечистоплотности – зови меня!!! Но оплати такси или приезжай на машине. На левый берег я не потащусь. Представляю тебя смеющейся. Хочу тебя смеющейся сейчас и до конца времён. Не подведи!

 

 

Day 8. Благодать Аспергера.

 

Закрыв за тобой дверь, я выдохну и резко изменюсь в лице: стану серьёзной, сосредоточенной. Начну укорять себя за нежные фразы, которые не сказала, и утешать себя, кое-как оправдывая сбившиеся в кучу сарказм, ухмылки и суетливое заигрывание. Он сам виноват. Он сам пришёл закрытый и неискренний. В таких обстоятельствах страшно любовь выразить. А хорошо всё-таки одной. Вот захотел бы он быть со мной и что бы я с ним делала? Не представляю, к такому не готовилась. Признание в любви отрепетировано, измены прожиты, первый поцелуй: то в губы, то в щёчку, то в шею, то в носик – всякий раз очаровательно. В фантазии он приходит, когда вызывается, в той форме, какая нравится, он подчиняется. Там и останусь до конца.

Игорь, можно тебя на минуту? Будет немножко неприятный разговор. За неделю ко мне подошли трое коллег со второго этажа и на тебя пожаловались. Почему ты с ними в коридоре не здороваешься? Это выглядит высокомерно и невежливо. Мы всё-таки работаем в одном здании, нужно проявлять уважение.

Никто ведь не подойдёт ко мне с открытым сердцем, чистым умом и не спросит: «Игорь, я заметил, что ты не жмёшь руку, опускаешь глаза. Что случилось? Объясни, пожалуйста». Проще, понятнее и оттого приятнее вынести вердикт, купаясь в спокойствии и чувстве превосходства, в лучшем случае, над генетическим дурачком, в худшем, над истеричным, невоспитанным, незрелым дикарём. Не здороваться и избегать обмена вежливыми фразами для меня естественное явление, в периоды мужественности и независимости превращающееся даже в принцип и философию.

Скучать даже по тому, кого любишь, это вредная привычка. Скучает человек, чувствующий, что он нуждается в дополнении. Куда полезнее просто любить, не проговаривая себе этого. Детство я провёл один. Людей не боялся, не испытывал отвращения. Мог поиграть, поговорить, если они предъявляли такое требование. Но мне было себя достаточно. Впрочем, с первого по третий класс у меня имелся друг. Илья, всеми любимый богатый мальчик, который прижимал меня к стене, что-то увлечённо рассказывал и хлопал перед лицом ладошами. Я не любил его. А однажды у него с жилетки отвалилась пуговица и упала в суп. Он её достал, облизал, положил в карман, посмеялся и продолжил есть. С тех пор мне противны супы, Илья и пуговицы. Но я не сопротивлялся ему, радуясь хоть какой-то дружеской атрибутике и тому факту, что от меня отделаются родители, критикующие за одиночество.

Любимая игра детства – стоять у раковины и разливать половником воду в банки из-под Pringles. Два-три часа представлял себя поваром, наполняющим стаканы киселем.

Подростком полюбил теннис. Представлял себя великой спортсменкой. В плеер-ракушку вставлял диск, рисовал на нём красным маркером стрелочку и раскручивал. Если стрелочка показывала направо, я выигрывал очко. Налево – проигрывал. Фантазии были настолько захватывающие и психологически точные, что, не справляясь с силой эмоций, я выбрасывал их, тряся кистями, как будто быстро вкручивал лампочку. Родители всё это видели. Мать подозревала, что у неё аутист. Но решение выбрала самое простое – спрятать или выкинуть все банки, диски, палки и маркеры.

Поход в ларёк начинался с репетиции. Три раза мне нужно было прогнать в голове приветствие продавцу и список заказываемой продукции. Если сценарий сбивался (например, не оказывалось нужного майонеза), я мог замолчать секунд на десять, сжать плечи и уйти, так ничего и не купив. Матери врал, что в ларьке перерыв. Возвращался уже с новыми силами и отредактированным сценарием через час.

На улице минус 25. Трясусь на остановке. Всё никак не подойдёт маршрутка, где было бы свободно место рядом с водителем. Сесть в салон я не могу. Я застесняюсь крикнуть через весь автобус и попросить остановиться. Если не соберётся выходить кто-то другой, могу уехать в другую часть города. До сих пор снится это.

Сейчас шёл с тренировки домой, обдумывал следующий абзац. Хотел сказать, что каждый раз я влюбляюсь в мужчину и страдаю, обвиняя судьбу в том, что я не женщина. Но проходит пару лет, после долгой разлуки я встречаю их и понимаю, что нам была задана разная траектория развития. Они превращаются в тех, с кем у меня не может быть ничего общего. Вселенная знает, что делает. Не стоит страдать, нужно отдаться ей с благодарностью. И я рад своим родителям. Через них я понимаю, какое поведение непривлекательное. К примеру, не нужно молча смотреть обиженным взглядом на человека и этим его терроризировать. Такие манипуляции ведь мы позволяем себе только с теми, кто к нам очень хорошо относится. Стыдно мне. Но уже всё потеряно. За минуту до стыда стоял у подъезда с ключами. С парковки меня окликнули два парня и попросили сигарет. И я им улыбнулся, мы поболтали, никакого смущения. Где тот человек, который репетировал походы в магазин?

Но вернусь к заявленной выше философии. Зачем я это всё пишу? Не помню. Днём был настроен объяснить что-то интимное. Но тренировка была тяжёлая. Ничего теперь не хочу. Вот такое я на себя через неё оказываю воздействие. А ведь звали на фестиваль устанавливать шатёр. А ведь кто-то просто лежит сейчас в машине, высунув левую ногу в окно. А я себя мучаю. Ну да ладно. Утром читал интервью девушки с синдромом Аспергера. Таким людям… И всё-таки нужно бросать манипуляции. Ни о чем другом теперь думать не могу. Какая там философия, какие тексты, когда противно от себя. Соберусь сейчас, ещё один абзац, заканчиваю. Таким людям до боли тяжело смотреть в глаза собеседнику, их истощают условности в общении, они не понимают подтекст, им слаще одиночество. У меня тоже ломит всё тело от ритуалов в коммуникации, меня легко обмануть, не различаю намёки, взгляды, паузы. Но отторжение есть только к такой поверхностности. Если человек ко мне прикасается, если смотрит мне в глаза, посылает звук, я сразу ожидаю родственного общения без ролей, дистанций и субординации. Разве не к такому должны стремиться мы? Ты трогаешь мою ладонь чуть дольше обычного. Моё сердце пробуждается. Я люблю тебя. Ищу в глазах любовь, вопрос и понимание. Но ты молчишь, не улыбаешься. Заговоришь со мной через два месяца и будешь впихивать в роль клоуна. Зачем мне тебе руку жать, зачем смотреть в глаза, зачем спускать с цепи любовь, командовать ей на тебя наброситься? Вы пытались когда-нибудь успокаивать голодную? Пусть лучше спит внутри. Прости, что стонешь от кошмаров. В них – рукопожатия.

Зачем человек здоровается, зачем включается в small talk, зачем неуклюже шутит и неестественно смеётся над неуклюжими шутками? Он показывает, что свой, и вы свои. Мы друг друга уважаем. Мужчины со своими ритуалами… Помню, как поехали с отцом на утреннюю рыбалку. В семье тихий, молчаливый человек, тоже идущий в ларёк со сценарием. По ту сторону пруда стоял мужик. Отец спросил его про клёв, а потом пять минут с безумной яростью избавления от подавления перекрикивался с ним матом, грязью, животнейшей пошлостью. Но не говорите мне, мужчины, что в кругу пацанов вы становитесь сами собой. Ваши дворовые повадки формировались столетиями. Это шаблоны общения, заранее подготовленные и вами перенимаемые. С какой целью? Утвердиться в мысли о своей полноценной мужественности. Своих уникальных ритмов вы не слышите. Привычно не значит естественно. У людей постарше не принято прикладывать усилие и смещаться со своей культурной частоты поближе к частоте собеседника. Особенно если в коллективе ваш стиль доминирующий. Уродцев можно проигнорировать. Одиноко среди вас не потому, что мы разные, а потому, что я не вижу в глазах стремления к пониманию. Только тупая отстранённая вежливость. Люди помоложе культивируют в себе внимательность и неторопливость в оценивании. Они осознали, что это полезно для всеобщего освобождения. Но и среди них много тех, кто делает это из-за подражательства, для укрепления собственных внутренних определений. Всё равно тенденция хорошая.

Тяжёлые недели. Не хорошие, не плохие. Тяжёлые. Уже при встрече объясню противоречия. Должен был написать ещё про друзей, про излечение, про избегание тех, кому это не нужно, про Эго, счастье, переобувание не в раздевалке, а в коридоре. Но тяжёлые недели. Не хорошие, не плохие. Тяжёлые. Уже при встрече объясню противоречия.

Я не засиживаюсь в своей жертвенности. Понимаю свой путь и делаю что могу. Хотя снится, как не могу заставить себя готовиться к экзаменам и готовлюсь к отчислению… Помогите. Сегодня я не выдерживаю.

 

 

Day 9

 

Гаишник с белой кобурой и автоматом наперевес покупает шаурму. Кондуктор автобуса заглядывает под кресла в надежде найти жемчужное ожерелье. Вдруг кто обронил. Перед каждым обходом кондуктор крестится. Пока наткнулась только на заколку и недоеденные сухарики. Один раз она ползла на корточках и ей прижало дверью голову. Вот что крест животворящий делает. На большом пальце левой руки набито солнышко, на большом пальце правой – луна. Сегодня стол полировать жарко. Максим солнышком подоткнул под кепку волосы, луной открыл пиво Балтика и пошёл гулять. В 1979 году в Никарагуа свержением президента закончилась революция. Мармелад придумали в Португалии. У змей от 200 до 450 костей. Нет. Всё не то. Да о чём же мне заговорить с ним? Продолжать молчать – страдание. Ногти на руках не стрижены, лопатка чешется. Простите, но на вас нет времени – до полуночи буду занят рыданиями. Перед сном нужно успеть ещё арбуз доесть. Он невкусный, но после тренировки требуется много жидкости. Опасно просто пить. Могу в процессе вспомнить, что без него нет смысла жить, обмякнуть, онеметь и захлебнуться. Жевать тоже страшно, но двигается челюсть, будто я с кем-то целуюсь или разговариваю.

Тот мой мужчина, кто после тяжелого дня на ненавистной работе забежит к любовнице, потом приедет домой, выпьет пять банок пива и ударит меня. В три часа ночи я не буду спать. Я буду сидеть на кровати, слушать его пьяный храп, плакать от счастья и думать: «Что ж, наконец я готова реализоваться как мать».

Много лет назад психолог сказал, что видит во мне будущего алкоголика. Но он ошибался! В действительности, моя депрессия развивается настолько стремительно, что я перескакиваю желание напиться и сразу перехожу к ощущению, что не заслуживаю даже сидра.

Мой бедный друг. Ты попал к человеку, которому все, кроме одной, истории кажутся неинтересными. Зимой в лесу мы кормили щенков курицей. По красной сумочке я догадался, кто твоя любовница. Что ещё там было? Ходили в кинотеатр смотреть советские мультики, ты дарил мне книги и часы с порванным ремешком. С потными подмышками ты стоял перед моей камерой. Переехал из Москвы в Москву. Ещё один такой вечер и всё это забудется.

Я соскучился по тебе. Соскучился по разговорам, по шуткам, по твоей компании. Продолжай играть со мной. Сойду с ума, если и дальше буду вредничать.

 

 

Day 10. Мать.

 

За что же мне такая дочь? У других детей манту как манту, а у тебя опять огромная. Соседи решат, что я ращу туберкулезницу. И так каждый год. Опять конфеты лопала? Мне теперь на работу не в шесть утра, а в 5:50 вставать и первым делом прятать сладости? И купаться будешь под моим присмотром. Взрослая ведь уже девушка. Не стыдно? Ты это мне назло? Чтобы довести окончательно? Посмотри на сестру. Точка от манту не шире родинки. И пятёрка по биологии. Тише! Что это? Кажется, кошку под кроватью вырвало. Принеси салфетку и ещё пакет целлофановый. Заодно убери с балкона окурки отцовские. Застелить там линолеум ему некогда. Так и будем всю зиму по бетону босиком ходить. Ладно. Горло першит, не могу больше кричать. Возьми себе гороха из сумочки. Бабушка передала. Вот бы внучкам весь мешок отдать, но такая женщина жадная! Когда курила, могла палец в кровь стереть, но последнюю каплю из зажигалки выдавить.

Обочина. На дороге – разбитые Тойота Рав 4 и Лада Калина. Рядом расстелены четыре трупа. Двое взрослых мужчин и две девочки. Женщина держит перед собой красный пакетик дрожжей.

– Товарищ полицейский, догадайтесь, что я хочу спросить у вас.

– Без понятия.

– Ну догадайтесь. Даю подсказку – прошлым вечером был футбол.

– Не знаю.

– За что Марку Мампаси дали красную карточку? Когда вы в последний раз мох трогали? Нет, этот уже сухой, скучный. Приезжайте к нам в деревню. Там после дождя на крыше набухает много сочного. Полицейский, смотрите, а вот это грибы. Если наступить на них, то дым вырвется. Ещё я здесь нашла много пустых улиточных раковин. Три, четыре, вон пятая. Почему так много, как думаете?

– Не знаю, влажно. Так это ваша дочь?

– Еду я, значит, в маршрутке на репетицию. Вдруг образовался затор. Полицейские, скорая, на дороге лежит женщина. Рядом с ней разорванный пакет и раскатившиеся на две полосы апельсины и яблоки. Пассажиры ругают: «Сама виновата. Было лень сто метров до светофора пройти. Их специально для таких дур делают». А я думаю: «Какие люди злые. Вдруг у неё дома болеет ребёнок маленький. Она бежала с рынка быстрей его фруктами порадовать. Были же деньги на апельсины. Значит, работает, имеет профессию. Такие обычно дорогу в неположенном месте перебегают только в крайнем случае». Старшая дочка в четыре месяца хватала меня за мизинец и дёргала. «Так может и оторвать. Палец уже красный. Какая цепкая. Отдам в скалолазание. Отпечатывай это в голове, Надя! Укрепляй деталями воспоминание. Розовая шапочка, слюнки текут, красная погремушка, зелёная бутылочка. Засекай, сколько в среднем спит. Потом будешь рассказывать. На столе дыня лежит, под столом – разорванная бадминтонная ракетка. Ветрено. Но пусть дышит свежим воздухом. Когда проснётся, передам в руки мужу, отведу в цветник и сфотографирую. Пока вроде крепко спит. Успею отбежать покурить. Если потом в носик поцелую, обреку ли её стать пассивным курильщиком?». Горло не першило. Я соврала. Остановилась, потому что услышала во рту ненавистный визг своей матери. Но всё равно решила покапризничать, обидеться и не поехать с ними на море. Пусть весь отдых их душит мысль о своей неблагодарности и моих страданиях.

А вот и радуга. Какая блёклая. Или я слепну? Мне кажется, я слепну на правый глаз. Значит, дождь недавно был. Вы правы, влажно. Это объясняет улиточные раковины. Что полагается делать в такой ситуации? Как вести себя? Плакать, биться в конвульсиях? Не могу. С девяти лет жила у бабушки. Она буддистка – затерроризировала меня спокойствием. Прошлым летом «изменила» мужу. Опять же, учили так, что обладание людьми иллюзия. Не существует «изменить», но почему-то давит кавычками. Я задала любовнику четыре вопроса, а пятый он слушать не захотел. Спрошу тогда у вас, товарищ-полицейский. Какие качества вашего отца мешали вам расти гармоничной личностью? Какие из них вы унаследовали? Не отвечайте. На репетиции приходила с кошачьим самодовольством, игривая, обласканная. Наверняка вся труппа заметила. На пропавшее кольцо точно обратили внимание. Пришлось надеть другое, чтобы от вопросов отделаться. Такая вот я хитрая. Изменила, потому что перестала проживать себя. Хоть какая-то радость, какое-то восхищение. Думаю, не найду сейчас мужчину себе – навсегда всё так останется: рутина, рутина, ни минуты отдыха. Пить начала. Вы слушайте-слушайте. Мне теперь всё равно. Как низко самолёт летит. Спущу штаны, покажу манду. Брею её под троечку. Пусть снимут, в Интернет выложат. Мне теперь всё равно. Решение называть себя матерью – худшее, что я могла для дочерей сделать. Что вы от меня хотите? Зачем привезли? Мне где-то нужно расписываться? Давайте без этого – я стесняюсь своего почерка. Все любовные письма приходилось распечатывать в типографии. Получалось безлико, поэтому их игнорировали. Ах, к чёрту, могу и расписаться, и черепашек-ниндзя нарисовать. Мне теперь всё равно. В любительский театр взяли из-за необычной внешности: рост 188, короткие волосы, мужественное лицо. Сказали, что им нужен типаж травести. На кастинге отвечала умно, думая. Поразила всех чувством юмора. В коллективе вела себя недружелюбно, но играла старательно – придраться было не к чему. Устала говорить... Товарищ-полицейский, вы скажите, куда мне идти, как действовать. Я на погибшую семью смотреть не привыкшая. Занятие это какое-то мещанское, неэстетичное. Проезжим может показаться, что я здесь прогуливаюсь, собираю мох с грибами на компот. Бывает такой компот? Грибно-моховый. Не буду же им лгать. Встану на колени, разревусь, попрошу прощения за все манту, измены и линолеум...

Дальше не помню. Загрузили в офисе, до конца не успела выучить. Ну как вам? Могу же дать истерику, страдание! А вы мне «травести да травести».

 

 

Day 11. Опросник для бесед в лесу или на берегу реки.

 

Позвольте мне забрать у вас поднос с бумагами. Под ногой хрустнул орех. Испугалась, что наступила на чью-то собственность. В парке уже отключили фонари. Мне дорогу осветят горящие наколенники. Для ночных прогулок сразу четыре пары натягиваю. В урнах ищу использованные трубочки. Сохраняю в них отстриженные волосы. Из-за кучеряшек в ветреную погоду мне сложно на велосипеде равновесие удерживать. Из листьев опознать смогу только кленовые. И тогда лишь, когда они засохли и подписаны. Не отмахиваюсь от комаров. Не в моём положении отказываться от близости. Не паркуйте машины над лужами – голубям будет негде пить. В моём парке ночью легко ветку спутать с червём, белку с лисёнком, зависть с жаждой справедливости. Догорает вторая пара. Глубже идти уже немного рискованно. Назад! На один год назад. Пора вновь перейти к опроснику. Мы сидим в лесу на брёвнышке. Ты немножко пьяный, я раскрепощена и вдохновлена твоей компанией.

– Твоя собака доминант или нет? Она позволяет перевернуть себя на спину? Чесал ли ты ей живот ногой? Опиши свои стопы. Можно потрогать или посмотреть?

– Какой любимый цвет пасхальных яиц? Когда и с кем ими в последний раз стукался? Как реагировал на победы и поражения?

Как страшно ненароком спросить что-нибудь личное. Не подумай, что я деликатная или вежливая – просто боюсь не выдержать ревности. За последний месяц сильно попа поправилась. При ходьбе чувствую, как она вибрирует. После каждого разговора теряется мотивация.

– Не существует России и русских для пингвина и бабочки. Чем они хуже тебя? Почему я не должна их суждению о несуществовании национальностей довериться? Мне кажется болезнью ума сказать, что не сдаются русские. Переубеди.

– Как ты отреагируешь, если твой ребёнок в кинотеатре начнёт жаловаться на отсутствие туалетов для трансгендеров? Ощутишь ли вину перед человеком, которого с первых дней вдавливал в гендерные рамки, мешая ему себя исследовать? Готов ли уже сейчас в срочном порядке начинать повышать свою восприимчивость? Пока последствия не такие трагичные.

Сейчас я сяду в позу лотоса, закрою глаза и буду медитировать пять минут. Засеки для меня время. Не шути, молчи. Мой опросник, ты согласился. Делай теперь, что говорят.

– О чём ты думал всё это время? Испытывал ли гордость за своё мировоззрение? Что в твоём мировоззрении требует постоянного укрепления для усиления гордости и спокойствия от определённости?

– Смог бы ты для меня выучить и во весь голос спеть в магазине гимн так называемой Франции? Или застеснялся бы? Почему?

– Если бы только я имела доказательства того, что ты убил убийцу своей семьи, почему мне стоило бы молчать?

– Что бы ты выбрал: миллион рублей или прожить Джонни Деппом вечер 1995-го года, когда на показе Джона Гальяно его поцеловала Кейт Мосс в красном платье с рюшами?

– Каким человеком ты себя ощущаешь, когда перестаёшь в голове пересказывать себе историю главной актуальной жизненной трудности? Будет такому человеку легче с этой трудностью справиться?

– Когда нашу доброту испытывают, мы становимся добрее. А ты? Твою доброту испытывает кто-то или испытывают кем-то? Видишь ли ты сценарные ходы и ощущаешь ли их благое намерение?

– Как выдать из себя всё, что можешь? Спрашивает Маша, 11 лет.

Кажется, я теряю с тобой связь. Не знаю, что спросить и нужно ли.

 

 

Day 12. Секс. Часть 1.

 

Отец кричит: «Тормози!». Я в панике выкручиваю газ, влетаю в забор соседского сарая, начинаю рыдать и убегаю прятаться от смеющихся родителей в одном шлёпанце. Второй остался лежать под мотоциклом.

Первый порноактёр, которого я увидел, носил кожаные штаны и не надевал нижнее бельё. Так что его мясистый член вываливался сразу из ширинки. Секс в девяностых хранился прямо под потолком, на крыше шкафа. Две кассеты (на одной было классическое порно, на второй – оргии с животными) первым нашёл младший брат, так что мой подарок на день рождения его не впечатлил. Но смотрели мы кино порознь. Когда я спросил брата, чем он занимается в это время, от ответил: «Ем бутерброд с сыром». Восьмилетнему мальчику объяснить содержимое кассет было некому. К тому же я чувствовал, что происходящее на них является чем-то преступным, и даже смотреть на это тоже грех. Поэтому находку особо не афишировал. Переходя футбольный стадион на пути в школу, меня озарило, что у женщин в этих фильмах красные щёки, потому что так Бог отмечает провинившихся. Не понимая, что такое сексуальное возбуждение, я сгорал в новых ощущениях, которые тогда были похожи на смесь чёрной грусти, беспамятства и преступного экстаза. Чем глубже меня гипнотизировали женщины, стоящие на коленях в душе отеля и сосущие швейцару, принесшему им свежие полотенца, тем слабее я становился. Слабее перед кем-то. В чьих-то глазах я проигрывал, сдавался. После трёх месяцев регулярного просмотра кассет, казалось, будто на меня решительно махнули рукой и уже вынесли окончательный вердикт. Бывает перед человеком настолько стыдно, что отказываешь себе даже в попытке реабилитироваться. Ему уже не в чем разочаровываться. Секс с животными я не смотрел. Пробовал, когда наизусть выучил каждый стон с кассеты классической. Но не моё. В обычном же сексе почему-то принимал лишь поцелуи и минет, проникновение перематывал. И, разумеется, не понимал, что это за густая белая жидкость вырывается из мужского пениса. Здесь как раз проявилось сексуальное беспамятство, с годами расширившееся и завладевшее всей моей жизнью. Ноя от жажды присоединиться к оргии в парке, где два бегуна заметили ласкающуюся пару на пикнике и тоже получили приглашение, я, не зная природы спермы и полагая, что она автоматически заменяет собой мочу при возбуждении, поднёс свой член к экрану телевизора и пописал на него.

Любопытно, что первая подобная потеря контроля над собой случилась у меня в пять лет и с девочкой. В туалете детского сада я оказался сидящим рядом со смуглой губастой Наташей, которая казалась мне скользкой и противной. Как человеком я ею брезговал. Но зачем-то расстегнул ей сзади платье и начал гладить спину. Нас заметили и быстро запретили одновременно ходить в туалет мальчикам и девочкам. В шутку можно пофантазировать о том, как сложилась бы жизнь, не лишили б меня тогда строгие воспитатели доступа к какающим девочкам, но влечение вроде осталось только к протесту. Уже в подростковом возрасте троюродная сводная сестра стянула с себя штаны в лесу и показала мне вагину. Я вежливо кивнул в знак уважения чудесам природы и пошёл дальше собирать подберёзовики.

В тринадцать лет я поехал с классом на экскурсию в Питер. Предпоследний вечер учителя решили провести в гостях у своей подруги. Через неделю станет известно, что они променяли преподавательскую карьеру на вино, опрометчиво предоставив подростков самим себе. Пока я забавы ради влюблял в себя одноклассниц, показывая им пародии на Ренату Литвинову и Виталия Вульфа, в соседнем номере мальчики связали отличницу Инну. Василиса часами наизусть читала мне стихи, Рената (к ней у меня был особый интерес. Дело в том, что её отец был весьма обеспеченным тренером сборной Казахстана по футболу, а брат Роберт атлетичным мулатом пловцом) спала у меня на коленях, с Дашей мы пили чай и обсуждали биатлон. Девочкам нравился светловолосый, высокий, скромный, но артистичный юноша. А Инну в то время изнасиловали огурцом. Учителей уволили, наш класс расформировали. К тем, кто остался, добавили второгодок – спортсменов, пьяниц, проституток. Тогда я начал полнеть, прятаться от отморозков на первой парте и подлизываться к учителям. Дети обратили внимание на мою манерность, отсутствие интереса к девушкам и начали обзывать педиком. Одним из гонителей был Саша Курасов. Старший из нас, он занимался боксом и в школу приходил в обтягивающих футболках – показать мышцы и пресс. Как-то раз он забыл майку на урок физкультуры и попросил поносить мою мастерку. Когда после игры в баскетбол Саша возвращал мне её и извинялся за то, что теперь она в его поту, пацаны смеялись, что Игорю это только понравится. Ох уж эти шутки в мужских раздевалках… Натянув её на лицо, я вдыхал его пот, облизывал изнанку рукавов и мастурбировал. Ксавье Долан рассказывал, как в школе футболисты прижимали его к стене, обзывали, но он тем временем наслаждался их подмышками. Вообще всегда говорю, что Гарри Поттер формировал меня-подростка, а Ксавье Долан меня-взрослого гея. «Воображаемая любовь» – моя религия. […]

 

 

Day 13. Отдых на море.

 

Октябрьской ночью в Таманском заливе мы сплелись ногами. От холодной воды у нас заныли спины и начались судороги. Мы утонули.

Вернувшись из кинотеатра, я узнал, что ты обиделся. Предупреждал же – мне нужно подсказывать. Из собранных на берегу ракушек плету тебе бусы. Посплю сегодня на стуле. Пока этого достаточно, но скоро ты потребуешь от меня невозможного – зрелости.

Давай не будем как те родители, которые в Анапе усаживают ребёнка на спину измученного пони. Наш мальчик родится жалостливым. Он не сможет улыбаться на такой фотографии.

Зонтик ставь, где лежит старуха со скрюченными пальцами. Я на море приехала отдохнуть от ревности. Самую красивую девушку на пляже попрошу втереть тебе в нос крем от загара. С прошлой поездки помню, как он тебе не нравится. Мячик в воду собой не берём. Это привлечёт внимание молодой компании. Кидаться будем песком и медузами. Не обольщайся, когда первым доплывёшь до буйков. Я поддамся, чтобы со спины тебя контролировать. Понимаю, как унизительно мужчине жить с таким деспотом. Дважды за отпуск можешь без меня сходить на экскурсию в горные пещеры. Там холодно, женщины будут плотно укутанные.

Люди в Абхазии обсчитываются в пользу покупателя и не умеют держать в руках камеру. Официанты подносят шашлыки и присаживаются за стол рассказать свою историю. Запечатываю в бутылку русскоязычное любовное письмо Орландо Блуму и надеюсь, что по Чёрному морю оно дойдёт в Лос-Анджелес. На дне – покрытые водорослями скользкие голыши. В шторм не могу выбраться на берег. Слишком стеснительный, чтобы закричать о помощи. Если никто не заметит, утону. Уносит в море. Оборачивается отец и находит мою голову. Зачем? Может, тело прибило бы к Калифорнии.

Лучше всех в семье читал бумажные карты. Отцу мешал руль, матери – истерики. В багажнике везли два мешка с картошкой. Чтобы ободрить себя во время изнурительной поездки на «копейке», останавливались на обочине украсть подсолнух или купить южный арбуз. Болит горло, не могу глотать, сплёвываю в открытое окно. Но мать всё равно заставляет съесть варёное яйцо, чтобы я не умер с голода. Давлюсь и рыдаю. До Сукко ещё 400 километров.

В Тамани стоит дом-музей Лермонтова. И в школе, и в университете с нетерпением ждал, когда мы будем проходить «Героя нашего времени», чтобы подлизаться к учителям, похваставшись купленными там открытками. Почти каждый год Таманский залив цветёт и пахнет гнилью. Спасение для ребёнка, который не вылезал из воды по три часа и мог спокойно отплыть подальше от берега, снять плавки и покакать.

В день нашего приезда в Анапе шёл дождь, но мы всё равно надели свитера и пошли прогуляться по берегу. Я поскользнулся и упал в море. Сразу после этого выглянуло солнышко. Люди в купальниках и с надувными кругами тянулись на пляж, улыбаясь мальчику в мокром шерстяном свитере, который плакал на руках у своих родителей. Грустному пони завалили на спину очередного ребёнка. Прости меня. Дай обниму шею. Теперь прощай.

 

 

Day 14

 

Позволь сфотографировать тебя стоящим в пиджаке на теннисном корте. Когда будет тяжело, вспомни, что где-то сейчас в метро едут влюблённые, а рядом с ними лысый дядька, улыбающийся и чешущий голову. Он повернётся к целующимся соседям и скажет: «Простите за бестактность, но о вас сейчас думают в Воронеже. Это город такой в России. За вас рады. Вы спасаете. Не подведите. Больше не помешаю. Моя станция».

– Молодой человек, вы заметили, что я закинул ногу на ногу? Обратите внимание, как прямо держу спинку. Это для вас! Но почему-то никакой реакции. Скажу тогда прямо. Я – гей. У вас чистая обувь. Вы что ли в помещении весь день работаете? А мне приходится в жару по три часа гулять по лесу в поисках образов и вдохновения. Я – писатель. Но это определение второстепенной важности. Удерживайте в голове мою гомосексуальность, примеряйтесь к ней, постепенно доставайте из глубины желание. Мы к этому ещё вернёмся. В автобусе, на пути в лес, я сказал себе: «Оторви глаза от телефона. Всмотрись в мир. Побудь в моменте». Стоя у окна ехал юноша и держал в руках банку, в которой плавали три рыбки. Уже в лесу попросил себя прекратить пересказывать в уме одни и те же трагичные истории. Лучше посмотреть по сторонам. Справа, в глубине леса, бродил мужчина с металлоискателем. Казалось, что мода на это прошла. Надеюсь, найденным кладом он сможет уговорить жену остаться. Свежие образы! Истории! Видите, как важно всегда быть внимательным, сохраняя бдительность ума. И для душевного здоровья полезно, и для писательства. В дороге стало немножко грустно. Я решил отвлечься рассматриванием людей и тут же подметил ваши демонстративно растопыренные ноги. Подозреваю вас в бисексуальности. Это правда? Признавайтесь!

– А если я скажу, что да, ты как отреагируешь? Кажешься разговорчивым. Не закричишь ещё об этом на весь вагон?

– Я скажу: «Ок», выйду на своей станции и пойду домой за вас радостный.

– Почему радостный?

– Обычно мужчинам полезно поделиться своей бисексуальностью. Это начинает процесс тотальной трансформации. Всё, моя станция. Прощайте.

Юноша в чистых кроссовках пожимает мне руку. Держит её дольше принятого, слегка улыбается, нерешительно моргает.

– Ок.

 

 

Day 15. Многовариантный детерминизм.

 

Врачи мне посоветовали обходить стороной парковки и беседки. От свиста сигнализации я теряю сознание. Заговаривать с людьми опасно – можно не сойти с ума. А ведь так всё ужасно складывается. Скоро октябрь. Ещё чуть-чуть. Наберись терпения.

Вариант не очевидный, но он один действенный. Есть и три других пути. По двум – к близкой, не слишком томительной смерти. Третий оттянет её на пару лет, но годы эти потускнеют ожиданием. Подробности о первом расскажу после полуночи.

Привыкаю к тому, что каждый вечер меняется решение: дарить ему кружку или нет. Даже в фантазии самый романтичный вариант – помыть вместе половые тряпки в раковине. Он будет выжимать их точными движениями. Я скажу: «Люблю тебя». Не понесу на спине твой рюкзак. Не рассмешу. Не дам бесплатных уроков по шведскому. «Делать каждый день любимого светлее, жизнь легче и радостнее». Нет. Не мой путь. Приснилось, как я украла дорогую мужчинам женщину. Нашли нас. В дверную щель вижу их бычьи яростные глаза. Они пришли вызволять свою собственность. Не от любви. Мужчине так полагается. Жду, когда выбьют дверь. Смеюсь, с женой вылетаю из окна. Она не сопротивляется, даже мне подыгрывает. Пока ты со мной играешь, я сыграла с тобой четырежды и каждый раз победила, получила то, что хотела. Я решила, что ты думаешь, я решила, что ты чувствуешь, я решила, что ты начнёшь играть со мной. Потом буду кормить тебя на веранде тефтелями. Не можешь отдышаться, отсутствующим взглядом смотришь поверх тарелки и жуёшь. А мне еда не требуется. Сижу рядом, облокотилась на стол и любуюсь человеком в начале трансформации. Спокойно! Но когда это будет… Мужчина, поддержи ведьму. Ей не легко любить и вызывать лишь желчь, ведя тебя по ней к невозмутимости.

Не хочу тратить время. Так что давай без улыбок, комплиментов и вежливых извинений. Слушай. О том, что у нас состоится этот разговор я вспомнил на прошлой неделе, так что была возможность подготовиться. Пока говорю, вернись в позапрошлое лето. Подбирала ли ты в парке палочки? Как они связаны с синими стенами. Нет. Лично скажу. Зови.

У тебя уже была возможность мной воспользоваться. Теперь меня переключили на другие истории. Хочу всё рассказать, правда хочу, но нельзя. Могу только вопросами. Со стороны кажется, что я потерялся и схожу с ума? Да? Хорошо. Продолжай отвечать. Слушай вопросы внимательно. Ты хорошо помнишь нашу первую поездку на Дон? Когда ты появился, были видны только неестественные ужимки, шутовство, невротическая весёлость, лизоблюдство и навязчивость. Во время той поездки я не позволил себе видеть навязчивого шута-лизоблюда с неестественными ужимками и невротической весёлостью. Почему? Думай скорее. Это неочевидный вариант. Но он один действенный. Торопитесь. Доверьтесь. Всё сбудется. Но выбери интерпретацию.

 

 

Day 16. Дневниковые записи.

 

Остаётся вырезать свои слова на крышке канализационного люка. Пройдёт пьяная женщина с потрёпанной картиной подмышкой, плюнет, опустит глаза и заинтересуется. Так жизни меняются. Пять минут назад через весь автобус кричала угрозы любовнику. Если он решался упрекнуть её сыновей в неблагодарности, она расталкивала людей, налетала на него и била картиной по голове. Никто их не разнимает, женщинам насилие прощается. Не смеются только те пассажиры, кому на спину прилетает слюна презрения. На мой канализационный текст она харкала уже по инерции. Кому досталось, тому досталось. Адресата не знал. Всего лишь выполнял поручение. Сам бы выбрал кого-нибудь другого, но один пройдёт с телефоном перед глазами, второй будет восхищаться исторической ценностью своих стихов, не обращая внимания ни на тротуар, ни на собеседника, третий сфотографирует крышку, запланирует когда-нибудь прочитать или даже куда-нибудь выложить, потом отвлечётся, забудет и через пару месяцев удалит, выполняя бесполезный виртуальный ритуал очищения. Что теперь будет с ней, зачем точно в текст стрельнула изо рта – мне, в общем-то, всё равно. Сыграл свою роль и пошёл чай с лимоном пить.

Проснулся сегодня лёгким, игривым, счастливым человеком. Даже в зеркале лифта показался себе привлекательным. Как будто и не стонал в удушье от мыслей в пять утра, третью неделю подряд. В заключительном сне видел сообщение с незнакомого номера, начинающегося с +7906. Разбудило меня как раз оповещение о нём. Четвёртый день сплошная мистика. Мыл посуду, пел, пародировал Майкла Джексона. Подарил подруге идею просветительского проекта об эволюции квир-культуры. Дочитал любимую повесть Набокова. Вот откуда блуждающая почка и расставание. Почувствовал, что всё делаю правильно. Завтра с братом иду на футбол изучать толпу и запасаться оригинальными впечатлениями. Не пожалел пятьдесят рублей уличному музыканту, певшему о доверии сценарию. День провёл замечательно. Счастлив.

Совершенно случайно за мной приехало такси категории «Комфорт плюс». Я такое не заказывал, но мне предоставили. Водителем джипа с неоновой подсветкой салона и кондиционером была молодая, симпатичная девушка с накачанными губами. Не будучи уверенным в том, что ей известно об ошибке и моей действительной бедности, на всякий случай пытался вести себя высокомерно, холодно, невежливо. Даже пукнул тихонечко, забыв, что в такой машине летом окна не открываются. Было интересно, для какой цели впервые за полгода на конечной остановке пропали все автобусы, вынудив меня вызывать такси. Почему вчера пришлось не опоздать. Из-за чего негде было спрятаться. Изгой счастлив без колебаний. Безумное Божие мудрее человеков.

 

 

Day 17. «Факел» – «Спартак» 1:4.

 

Пусть мужчинам рядом со мной становится стыдно. Засмущаю, не позволю радоваться. За «Факел» болеют карлики, мужчины с косами, мужчины, перевязавшие шарфом лысину, беззубые в мокасинах, беззубые в шлёпанцах, дети, которым оставшаяся дома мать не вытрет крошки вокруг рта, на плечах отцов мальчики, дрыгающиеся и попой бьющие по носу деда в очереди. Давка. Пропускай! Пропускай! Пропускай!

«Я старый человек, у меня рак слепой кишки. Но не умру, пока не повесят Путина». С забора его скидывают полицейские. Терпи тесноту, дед. Мы тоже ненавидим Путина. Охмелею от запахов. Перед тем, как встать в очередь на стадион, оглушил трёхлитровую банку компота, чтобы на мочевой пузырь отвести внимание от ужаса.

«Зимою и летом, и в стужу, и в зной, всегда мы болеем за «Факел» родной».

Матч начался. Народ оживился и с конца очереди стал поддавливать. Уже ругаются, почти дерутся. Пары с детьми вперёд больше не пропускают. Не такое нынче время. Вдруг без нас забьют. Боюсь, что, как и после товарищеского матча с Бельгией, толпа меня вдавит в стену и лишит воздуха. Прошу брата укрыться его хоккейным телом. «У вас битый телефон, сканер не прочитает абонемент». Народ за мной в ярости. Погодите, не расплескайте всё, у вас ещё будет четыре повода. Так, значит, закончится моя жизнь. Мышьяк, прыжок с пятнадцатого этажа, стать причиной затора при входе на футбольный стадион – верная смерть. Билетёры южной трибуны сами начинают опасаться гневных мужиков с сухариками, обслуживая фанатскую орду, нельзя мешкаться. Прикладывают свой штрихкод. Пустили! Закидываю ногу на ногу, скрещиваю руки на колене, выпрямляю спинку. Только посмейте погудеть у меня под ухом… девушка размахивает шарфом, бьет меня по затылку, лишает высокомерия. Игнорирую волну. Забивают. Народ вскакивает – я скукоживаюсь. Уже знаю, что нужно беречь голову. Сочувствую молодому рыжему тренеру «Спартака». Хочу скорее вернуться домой и найти его в «Тиндере». Всё-таки привлекают мужская уверенность и состоятельность. До сих пор выбираю компенсацию комплексов. Надеюсь, что кто-нибудь опоздает и полезет на единственное свободное место в ряду спиной к зрителям. Но нет, самооценку восстановить некем. Придётся достать телефон и демонстративно читать англоязычную статью об отмене гей-парада в Сербии. Я лучше вас. Вы – уродливые, вонючие, неосознанные животные с туманом в глазах. Отвлекаете себя кричалками, стонами, ошибочным отождествлением с футбольной командой. Вы – балласт человечества. Ура-патриотические шизофреники. А я просветлённый человек, слышащее себя и Бога духовное существо. И почему никто не хочет дружить со мной…

Перерыв. Трясущимися руками кидаются за клубными футболками, подставляют грудь под выстрелы. Нет, человек я малодушный, лживый, слабенький, но не поддамся двадцати тысячам. Вот ты, разгорячившийся, расстегнувший рубашку и обнаживший пузо мужик, что тебе есть сказать? Ты третий час говоришь рефлексами. Зимою. Ты – и летом. И в стужу. Ты – и в зной… Болельщица «Спартака» обещает вымыть мылом сыну язык. А сама визжит, когда чёрный парень в красной футболке бьёт ногой по мячу, в результате чего тот соприкасается с сеткой. Ну чему ты радуешься? «Мы забили». Тебе привили привычку говорить «вымыть мылом язык» и видеть несуществующее «мы». Себя не знаешь. Освободись. Перед сыном ответственность. 2009-й год. Чемпионат мира по биатлону в Корее. Ольга Зайцева убегает от Хелены Экхольм на финише масс-старта. Вот мы им сейчас покажем! Докажем, что нужно считаться с русскими. Я в азарте прыгаю на диване, пробиваю дыру. Потом ещё час сводит живот: перед гонкой объелся жареной картошки с окрошкой. Если я смог положить ногу на ногу, скрестить на колене руки, выпрямить спинку и наблюдать независимо, то и ты сможешь, женщина.

На стадионе кажется, что весь мир состоит из этого. Тревожненько. Но «Спартак» забивает четвёртый гол, народ выходит в город, и болельщики растворяются. Уже и разговоры тихие, мудрые, спокойные. В «Тиндере» не нашёл тренера. Кошка прекратила блевать розовой слизью. По квартире хожу в одних шерстяных носках. К началу нового учебного года двери школы выкрасят в зелёный цвет. На первое сентября Иван Ильич придёт с привинченным к левой стороне черепа слуховым аппаратом, Максим перестанет смущаться носить очки на публике, Катя к ногтям приклеит пластмассовые клубнички. Пацаны, простите, что смущал, не позволял радоваться. Футболисты не берут меня в жёны, вот я и вредничаю. Что для вас значит четвёрка? Сегодня уже три раза возникала в совпадениях.

 

 

Day 18. Антон.

 

Это была немецкая кукла-младенец в натуральную величину. Семейная легенда умудрилась одновременно оскорбить мою бабушку и весьма по-расистски возвеличить нас с отцом. В паспорте указано, что родился он в немецком городке Шверин. Бабушкин муж тогда был советским военным, служившим в Восточной Германии. Ещё до моего рождения он до смерти сопьётся в воронежской хрущевке. Но никто в семье его не оплакивает, зная, что русская красавица Лидия любила актёров Мекленбургского театра и, должно быть, на самом деле родила моего отца от одного из них на берегу Шверинского озера. Отсюда голубые глаза и русые волосы. В четвёртом часу ночи из шкафа донеслось: «Мама, мама, мама». Ты мог бы и прослушать, но ещё не спал, поздно вернувшись домой с дня рождения друга и обсасывая в памяти впечатления о тронувших тебя за плечо девушках. Это кукла заиграла сама по себе. В следующий раз ты услышишь её, когда дочь вернётся домой из другого города. Снова ночью. Пришлось встать, открыть шкаф, достать куклу и вынуть из неё батарейки. Всё кончено. Как звали твоего любимого плюшевого друга? Можешь сделать для меня одно упражнение? Минуту в тишине вспоминай людей, благодаря которым ты живёшь.

Мы друг от друга ничего не хотим и ничего не требуем. Просто позволяем быть и этому радуемся. Два года назад в письме тебе я сказал: «Ты очаровательно качаешь головой под музыку. Предполагаю, что ты вальяжно пожимаешь людям руки. Ты научил себя раскованно двигаться и ходить подпрыгивающе? Так сейчас принято? Тебя ещё радует, что девушки влюбляются в твои тонкие длинные пальцы? Или уже привык? Сейчас пальцы заземляются татуировками, поэтому любовь становится сексуальной, яростной. Ты воображал когда-нибудь мир, где тобой абсолютно искренне не восхищаются? Не восхищаются твоим ускользающим соблазнительным взглядом, живущим в вечной полуулыбке красивым ртом.... Каково это? Каково это быть тобой?». А ты ответил. Мне раньше не отвечали. А ты ответил. И продолжаешь отвечать.

Помоги мне дописать 18-й текст, Антон. Помоги ответами. Ты ими говорил со мной в первый раз.

Как так вышло, что ты любишь людей?

Какого человека ты узнаёшь в своих рисунках? Какого человека ты узнаёшь в своей музыке?

Если завтра нам умирать и осталась лишь ночь на воспоминания, в какие истории пойдёт твой ум?

Кому стыдно смотреть в глаза? На что в тебе они указывают? Куда направляют? И как это исправляется?

К чему ты не готов?

Что в тебе отрепетировано перед зеркалом? Зачем?

Осознание какого чуда ты откладывал до этой секунды? Пришло время понять и поделиться.

«А я сорвался. Откурил уже за всё то время, что бросал. В тебе есть эта аристократичность и она неподдельная. В какие-то моменты ты можешь мыслить высокомерно, но все мы так делаем. У тебя это в меру. Я ещё никогда в своей жизни так часто не думал о смерти. В день по два раза, как минимум.

Ты редкий покемон. Обнимаю тебя, Игорян. Доброй ночи.»

Уютных снов и тебе, Антон.

 

 

Day 19. Самый культурный человек.

 

Бледная от ужаса, бабушка полушепотом поёт в хоре учителей Михайловской школы. На урок меня не пускают, но за дверью класса я слышу, как она ставит колы ученикам, выходящим к доске и не знающим, чем в уравнении является Х. Хлебные катушки у меня получались кривыми и рассыпчатыми. Помогал брат. Куда проще было насаживать на крючок червей, но в нашем пруду они почему-то не пользовались популярностью. Забросить удочку я тоже просил брата. Во-первых, он хорошо разбирался в рыбной психологии и знал места. Во-вторых, после моих попыток поплавок обычно оказывался на дереве, а крючок впивался в чью-нибудь спину. Пойманную нами рыбу бабушка солила и развешивала сушиться за окном. Теперь же требую изъять из книжных магазинов произведения Бунина за его любовь к охоте и насилию над животными... Есть фотография, где мы с братом жуём тарань и смотрим, как бабушка, сложив на коленях стопку тетрадей, проверяет контрольные работы и красной ручкой бескомпромиссно почти каждому выводит двойки. Подошедшую рыбу старались делить между собой поровну. Смотрели на объём и на количество. Удачей было сорвать с нитки подвешенную на неё ртом беременную самку, отбить ей голову, сломать рёбра и сожрать её слипшуюся солёную икру. Плавательные пузыри лопали, хвосты обсасывали, глаза грызли. В школе бабушка показывала себя стерильно честным, радикально ответственным человеком твёрдых убеждений. Выходила из учительской, когда начинали сплетничать, не потакала лентяям, отказалась от работы директором, потому что «не заслуживаю». А дома оставалась наивным, тихим, хлопочущим над пирожками ангелом, которого укачивало в машине и по которому я плакал, возвращаясь в городскую квартиру воскресным вечером. Когда записал про бабушку восторженный радиоочерк, мама отреагировала равнодушием. На разговоры с дочерьми о важном у неё не оставалось времени. Мать рассказывала, что, когда из неё потекла кровь, несколько дней она думала, что умирает. Да и не морщилась особо бабушка, когда топором рубила головы курицам… А всё-таки её ладонь на моём животике действительно заставляла боль отступить.

Директором дома культуры, на сцену которого в полуобморочном состоянии вывели петь мою бабушку, был наш сосед, Виктор Васильевич. Хору он аккомпанировал на аккордеоне. Его жена заведовала библиотекой, куда мы бегали, потому что вкусно пахнет старыми книгами, а в заброшенной гардеробной можно было играть в театр. Я любил и выдавать номерки, и угрожать расправой за испорченную шубу. Короче, то была самая культурная семья в деревне. Дядь Витя давал мне уроки игры на аккордеоне. Один раз у нас даже случилось совместное выступление. На утреннике в детском саду он играл на настоящем баяне, а я на деревянном игрушечном. Когда начиналась гроза, мы с братом строили дома укрытие: оттягивали занавески и подпирали их досками, которые находили у самого культурного человека деревни, имевшего привычку каждый день притаскивать к себе всякий хлам с мусорки. Тогда я не умел страдать, не знал, как грустить. Бывало некомфортно, обидно, страшно, скучно, но человеком я оставался игривым и радостным. Пользовался любой возможностью побыть перед людьми комедией. Лет в 19 я решил начать страдать. Это должно было помочь мне стать глубже и нормальнее, люди воспринимали бы серьезнее. А теперь подсел. Артём говорит, что никто не скажет «Спасибо» за твои страдания. Я и не грущу. Я притворяюсь. Помогите. Улыбнитесь. Сниму маску и узнаете, что за ней столько радости. Я больше так не вынесу.

Уже давно Виктор Васильевич пьёт и не особо показывается на публике. Дом культуры переделали в общежитие для гастарбайтеров, библиотеку закрыли. Жена переехала к дочери. Пётр Иванович, бывший школьный директор, чьё место предлагали занять моей бабушке, тоже пьёт. В сарае. Из квартиры его выгнала сестра. Иногда он наденет шарф, зажмёт подмышкой газету, облокотится на калитку и начнёт читать лекции по истории. Иногда к самому культурному человеку деревни приезжает сын. Ночью я слышу баян и прячусь от грозы в шалаше из подушек, одеяла и памяти.

 

 

Day 20. Ошибки перевода. Язык Игоря.

 

Работники парижского метро объявили забастовку. Электричка в аэропорт Шарль-де-Голль не идёт. Я стою у Триумфальной арки и пытаюсь поймать такси. За моей спиной под окнами ресторана сидит бомжиха и кричит: «Monsieur, monsieur, monsieur». На французском я помню только «Je m'appelle Igor», по-английски она вряд ли разговаривает, поэтому не откликаюсь, решаю не ввязываться в мучительный обмен жестами. Мне сейчас не до неё. Прошлой ночью я психанул и купил билет обратно в Стокгольм, пробыв в Париже всего два дня вместо планируемых одиннадцати. Жить у Катрин было невыносимо. Она перетягивала на себя плед и ругалась, когда я сидел на полу и непроизвольно издавал неразборчивые звуки. На моём языке это значит: «Я рад. Мне с тобой настолько комфортно, что не стесняюсь дурачиться». Перестаёт быть комфортно, когда в ответ тебе грубят. Хочется сбежать домой, закрыться и врыться в потные простыни. Ты не назовёшь собеседника сумасшедшим, если он говорит по-вьетнамски, а рядом с тобой нет переводчика. «Бывает…». До сих пор помню голос той женщины. Зачем я не отозвался? Почему не приложил усилие? В терминал я вбежал за семь минут до вылета. Таксист за четыреста евро смог придумать, как объехать все пробки, хотя и не слишком торопился, вальяжно перелистывая мужчин в Тиндере. В самолёте я сидел рядом с проходом. У иллюминатора летел молодой красивый брюнет, а между нами расположилась девушка азиатской внешности. Когда она отошла в туалет, парень обратил внимание на конфету «Аленку» в моих руках. Мы разговорились. Оказалось, что он живёт в Минске, скоро женится, а сейчас путешествует по Европе, чтобы нагуляться в последний раз. На месте про свадьбу с женщиной я потерял к нему интерес. Он быстро напился и начал демонстрировать нашей соседке знание китайского. Девушка ничего не понимала, потому что принадлежала уже третьему поколению лондонцев.

К тому моменту в Стокгольме я прожил месяц, но всё равно продолжал путаться в подземке, периодически по ошибке уезжая в другой конец города. Прокружившись так полночи, в свою общажную комнату я попал уже под утро, скушал веганский гамбургер, лёг спать, а днём надел платье и пошёл на тренировку по бадминтону. Формально в Швецию я приехал учиться, но реальной целью был переход из мужчины в женщину. Сдав биометрию в шведском посольстве, вечером встретился в московском кафе с подругой, где мы проделали мысленный эксперимент, чтобы понять, действительно ли нам хочется стать девушками. Нужно было представить ситуацию, в которой гендерный переход не обрекает тебя на проблемы с социализацией, бюрократический ад и финансовые трудности. Перенесясь в такой воображаемый мир, на вопрос «Хочешь ли ты сменить пол?» я, ни секунды не думая, ответил «Да!». Для сохранения психики и предупреждения депрессии о нахождении в чужом теле стараешься не вспоминать. Месяц в университете, когда я просил подруг называть меня женским именем, красил ногти, надевал кольца, подписывал тексты «Алиса Шадрова», закончился беспробудным отчаянием. Так что тему эту снова пришлось глубоко вдавливать и заваливать профессиональными отвлечениями. Но вот на руках у меня шведская виза, а в чемодане два миллиона. Казалось, что с такими деньгами в такой цивилизованной стране у меня не возникнет проблем с долгожданной трансформацией. Теперь либо высвобождение, либо смерть. На месте я узнал, что с моим годичным видом на жительство получить помощь нельзя. Шведы и правда прогрессивные, но социалисты. Все процедуры по переходу из одного пола в другой оплачиваются государством, но сперва тебе нужно простоять год в очереди, подготавливая себя к новой жизни в кабинете психотерапевта. Помыкавшись две недели и получив от местных квир-организаций лишь предложение бесплатной психологической помощи, я не выдержал. Снова откатить назад уже не получится. Вернувшись в Россию и почти сразу попав в пандемию, месяц я не выходил из дома, не смотрелся в зеркало, а с людьми в Сети начал знакомиться только как девушка. Сохранив немного денег, я поехал спасаться в московскую клинику, где психиатр поставил мне диагноз «трансгендерность» и выписал первые в жизни антидепрессанты. Перед финальной комиссией требовалось сдать анализы и получить разрешение от эндокринолога на начало гормональной терапии. Наконец-то! Заодно пробую и таблеточку. Впервые за долгое время улыбаюсь, ношусь по городу и собираю бумажки. Эндокринолог даёт добро, с хромосомами тоже всё в порядке. В таком возбужденном состоянии прихожу на тренировку по бадминтону. Между играми пою, кривляюсь, шучу. На моём языке это означает: «Я счастлив. Наконец-то я буду жить в гармонии с собой. Смотрите, сколько сразу во мне силы и любви». Тренер стоит рядом и тихо, но так, чтобы я услышал, презрительно говорит: «Бывает…». Руку я ему в тот вечер не пожал, таблетки пить бросил, деньги быстро закончились. Начал верить в бесполый дух – выкручиваюсь…

А вообще надо быть жёстче. В том же Стокгольме первая тренировка в платье прошла замечательно. Американская подруга завязывала мне бантик на спине, хвалила серёжки. Китайцы тайком фотографировали. На второй все сделали вид, что ничего не заметили. А на третьей ко мне подошёл накачанный колумбийский студент Роберто, наклонился к уху и трансфобно выругался. Я испугался и больше платья на тренировки не надевал. В детстве разговаривал голосом Ренаты Литвиновой. До тех пор, пока дядя не прокричал мне в машине: «Что ты как пидор». После этого я закрылся и в присутствии родственников молчу, ходя с каменным лицом. Ну накричала на меня Катрин, ну считает меня тренер дураком… устал я от себя. Скоро не оставлю себе мест, где разрешается радоваться.

 

 

Day 21. Лгунья.

 

Со второго по седьмое сентября буду на лечении в Питере. Проблемы с головой. МРТ показывает какие-то кисты, опухоли.

Где я? Этих магазинов раньше не видела. Ну ничего, посижу до утра под витринами, дождусь открытия и попрошу о помощи. Продавец сейчас, наверное, спит и не подозревает, какие его ждут приключения. Чтобы не мямлить, надо заранее подготовить речь. Признаться ли, что потеряла память? Нет, представлюсь жестокой преступницей, потребую денег и начну жить заново. Что мне терять. Счастливый человек не окажется ночью с амнезией на обочине. А вдруг я знаменита? Тогда меня сразу разоблачат. Перед разговором стоит сорок секунд ходить по магазину, следя за реакцией. Скучно! Как жалко, что я очнулась не в лесу. Пошаркала бы ногами по листве, покричала бы. Так, что-то вспоминается. «Девушки, которые любят пиво, прикольные». Наверное, я напилась и упала по пути домой. Интересно, удалось ли мне ему понравиться или оно того не стоило. Странно, изо рта не пахнет ни алкоголем, ни едой. Помада цела, значит, поцелуев не было. Господи, как петь хочется! Чувствую, что глотка тёплая и диафрагма разогретая. Но не могу вспомнить ни одной мелодии. Буду идти по улице и себе под нос пропевать надписи с вывесок.

О, человек! Не успела сочинить легенду. Ладно, буду импровизировать.

– Здравствуйте. Меня зовут Настя. Десять лет назад я опубликовала книгу, но не помню её названия. Она хорошо продавалась в Нью-Йорке, но никто не покупал в Воронеже. Я даже специально под это дело на деньги отчима открыла кафе-читальню. Вафли хвалили, а книгу люди почти не трогали. Брали с полки, открывали первую страницу и обратно ставили. Говорили: «Слишком у вас имя претенциозное – Александрия Рихтер. И слог такой, будто вы эти тексты для социальных сетей готовили, чтобы привлечь внимание возлюбленного. Вряд ли за такое больше двух лайков ставили». В тренажёрном зале делала вид, будто забыла книгу на полу. Самые удачные, на мой взгляд, места выделила закладочками. Кто возьмёт, тот возьмёт. На следующий день мне её вернули такой же девственной с оставшимися на самых удачных местах закладочками. Полистала ещё раз страницы, проверила разворот на предмет наличия невидимых чернил, но ни хвалебных отзывов, ни любовных писем не обнаружила. Когда закрылось кафе, сменила имя и сбежала в Москву. Долги бывший молодой человек выплачивал. Если вам интересно, лобок он бреет под троечку, а яйца наголо. Не в книге дело. Просто в провинции важна удачная локация. А мы открылись на выезде из города. Теперь от скуки делаю сумочки из бусинок и жду, когда продавец из магазина вынесет мне выручку. Товар популярный, каждый день прихожу сюда за миллионами. Деньги на себя не трачу, помогаю Толику, сводному брату, выплачивать ипотеку. Представляете, я только пять лет назад узнала, что у отца до нас было три семьи, тогда с Виталиком и познакомилась. Но вы идите. Ещё отберёте миллионы у молодой красивой женщины. Подождите секунду. Один вопрос. А вам тоже нравятся пьющие девушки? Я всё никак не решусь начать. Не люблю вкус пива: как будто пропавший квас. А мне нравится сладкий красный. Ещё бы сосиску в тесте на палочке и жирный пирожок с картошкой. Такое продавали в моём детстве на входе в рынок. Я была постоянным покупателем. Так меня и звали – «Ксюша-сосисочница». Уходите теперь.

А здорово я всё-таки про сосиски придумала. Их ведь и правда можно в тесто вкладывать. Когда приду в себя, первым делом оформлю патент. В следующий раз нужно с именами быть поосторожней. Сразу забыла, кем представилась. И почему всё к пиву и любви сводится? Что угодно ведь могла сочинить. Утром попрошу прохожих зачитать мне научные исследования о природе влюблённости, чтобы хоть немножко обесценить страдания.

Персонажу не хватает глубины. Добавлю щепотку преодоления, жертвенности. Что-нибудь про истязания непохожей на другие детской души. Любовное предательство тоже хорошо пойдёт. Не стану злоупотреблять отверженностью – вдруг подумают, что я дефектная и она заслужена. Благодать! Сочинительством можно всю жизнь перетерпеть. Если не сближаться и не вдаваться в подробности. Мужчина, рассчитав будущее, рассуждал бы разумнее. «Сейчас азарт, радость от игры. Когда наскучит, что будешь делать?». Странно. Как будто начинаю стесняться того, что не знаю себя. Что делать? Наедине с собой не могу вспомнить. Среди людей тоже не получается. Нужен отец. Из лгуньи он выбьет дурь. Не он ли тогда говорил про пиво и девушек?

 

 

Day 22. Серена и Винус.

 

Никаких мыслей – одни бабочки в голове. Готова поспорить, что в шкафу у тебя нет ни фрака, ни галстука. Страшное испытание для семнадцатилетней девочки оказаться в раздевалке с гогочущими мужчинами. Она хочет бежать, она хочет спрятаться, но уже слишком поздно. В субботу можно кашу заменить пиццами. В воскресенье пюре – арбузами. В понедельник в кино. Во вторник чтение. В среду натяну повыше трусы, перевяжу футболку на пупке, обнажу волосатый живот. Ближе к Рождеству зелёный джемпер куплю, на осень хватит серой мастерки. Весной подам в суд на воронежский техникум. Потребую установить там туалеты для небинарных персон и трансгендеров. Но уже буду довольна шпингалетом, мылом и стульчаком. Во втором классе так сильно стеснялась поднять руку и попроситься в туалет, что просидела пять уроков в брюках с какашками. Летом повисну на турникете и узнаю, что, оказывается, умею подтягиваться. Директором нашей школы был усатый депутат-педофил. Про него так говорили. Якобы он заходил в раздевалку к мальчикам-футболистам и подбадривал их шлепками по попе. Не поддерживал только Максима Жукова – зад и губы у того были плоские. В класс информатики директор закупил ноутбуки. Но клавиатуру прикрепил старую, новую обмотал плёнкой, трогать запретил строго-настрого. В конце весны озвучили условия перехода мальчиков в девятый класс. Им нужно было сдать подтягивания. Потеющих подростков отсматривал сам директор. Я не хотел позориться, ушёл, соврал родителям, что сдал. Всё лето в деревне не спал и ждал своего сентябрьского отчисления. На случай, если предоставят ещё один шанс, нанял тренером местную учительницу физкультуры. Поначалу смазывал ладони мелом и ползал животом по лавочкам. Быстро сдался, начал брать внуков тренера за руки, поднимал в воздух и вокруг себя раскручивал. Экзамен по подтягиваниям оказался фикцией. Всего лишь шуточный призыв к ученикам развиваться физически. Теннис бросил, потому что не поспевал за братом. Кричать «камон», сжимать кулачки и падать на колени для прогресса не достаточно. Роль теннисистки исполнял даже в государственном университете. После пятерки за сочинение победно вскидывал руку вверх и рычал «камон» на всю аудиторию. Профессор растерялась, работу похвалила, но попросила вести себя посдержаннее. Теперь хожу на бадминтон, где мой «камон» презрительно пародируют. Оскорблён, ненавижу и завидую. Брошу в тот день, когда Серена эволюционируют из тенниса. Пушистые мячи под юбкой волосатыми ногами наэлектризовываются. Скучаю по эпохе брелков с воланчиками. Не блажь – щеколда, стульчак и туалеты для трансгендеров. Они подарят улыбку и облегчение.

 

 

 

Day 23

 

 

Такая беда случается, если долго ходить с дырой в подошве, если долго не брить бороду, если долго лежать в кровати и фантазировать. Нет ничего прекраснее, чем с букетом одуванчиков в руках ждать приходящий поезд. В чемодане плавится таллинский шоколад, обёрнутый вязаным спицами пончо. Европейскими студентами считается безвкусицей покупать магнитики. Прячу их от осуждающих модных глаз под матрасом за три дня до выезда. Грамзаписи финских хоров и эстонских бардов везу в мешке с постельным бельём. Из общежития забираю всё по максимуму. У соседки по купе ворую бутерброды с ветчиной. Я совсем не голоден, но совершить преступление хочется настолько, что готов на один вечер забыть о веганстве. «Вертолёт и взрыв. Вертолёт и взрыв. И так всю ночь». Женщина с нижней полки работала доктором в военной авиации. Сыну запретила становиться лётчиком, но он не послушался. Теперь едет навестить его в училище. Сыну на два дня дали увольнительное. Они пойдут в караоке петь, в кино, а ужинать, конечно же, будут в Макдональдсе. Ночью в купе подсаживают семью с шумным цыганским мальчиком. Выходя из вагона, он провалится в дыру между перроном и поездом. Граждане охают, выбирают виноватого. Кто-то даже на эту роль номинирует Путина. Репетируя в голове сцены демонстративного высокомерия, я всегда спотыкаюсь или врезаюсь в железную гантель пальцами. Как будто призыв Вселенной к искренности и смирению. Благодарнее надо быть, цыганёнок, благодарнее.

«Миша говорит, ты нас покидаешь». Когда-то это людей расстраивало. Я не обижен, просто не могу смириться с утратой того счастливого времени. Только память удерживает меня от поезда.

На вокзале дядька в военной форме впился лицом в арбуз. Недоеденную половину швыряет в урну, та не выдерживает и переворачивается. Без тени смущения на липкие ладони льёт воду из бутылочки. Где же этот чёртов поезд, Господи!

Разбогатею и выкуплю для тебя целое купе поезда «Севастополь-Чита». Добираться пять дней. Кормить буду в вагоне-ресторане лучшими блюдами. Через окно куплю кроссворды, пиво и мороженое. Впрочем, ехать можешь без меня, с другом или красивой девушкой. Так сильно я люблю тебя.

Проводник ещё три часа назад обещал прийти и помыть полы. Из-за пыли скользко даже стоять. Я с полки всё равно слезать не планировала, но каждое следующее приветствие проводника проигнорирую, смотреть начну с осуждением – слишком уж он привлекательный, а я одинокая и незрелая.

Торопитесь, курильщики. На этой станции остановка всего лишь четыре дня. Вышла из вагона. Остуди мою буйно влюбленную голову, специально для того посланный сентябрьский мороз. Иначе я сойду с поезда.

 

 

Day 24

 

В день дуэли специально встала пораньше, чтобы успеть сделать химическую завивку. Какой мужчина согласится стреляться с женщиной? Сперва отмахивался, на просьбы не обращал внимание. Но потом навязчивые мольбы о бойне раздражили его настолько, что он согласился на последний способ от меня избавиться. Проигрывать не планировала. На праздничный ужин по случаю убийства моего муза пригласила журналистов, режиссёров, актёров, дизайнеров. А для экзотики оплатила проезд и проживание гольфиста из Японии. Стреляет в воздух. «Может хватит уже с ума сходить?». Горящая в костре морковь достигла такой точки развития, когда осознала необходимость собственного уничтожения ради горящей в костре Моркови. Попавший под колёса велосипеда шмель достиг такой точки развития, когда осознал необходимость собственного уничтожения ради Шмеля. Разум достиг такой точки развития, когда осознал необходимость собственного уничтожения ради Разума. Сходить с ума! Разве смогла бы такое сказать сумасшедшая? Между прочим, последнее – это гипотеза номер ноль, объясняющая, почему мы до сих пор не обнаружили следов внеземной цивилизации. Каждое слово выбрано осознанно, в каждом вызове на дуэль отдаю себе отчёт. Но как мне выкрутиться из этого унижения? Влечу в квартиру, только одну половину окна закрою шторами (неумело пытаясь предупредить обвинения в театральности), приставлю пистолет к кучеряшкам и «Может хватит уже с ума сходить?». Больше никакой бессонницы, никаких мозолей, никаких колец, серёжек и браслетиков. Заодно и курить брошу.

Ребят, можете пару часов посидеть с Ирочкой? Хотим немного поспать. Похороны изматывают. Смотрите, чтобы качели не ударили её по голове, когда она с них свалится. Слетев с горки, Ирочка обе кисти вывихнет. Не хочется краснеть перед доктором за грязное платье. Поэтому не позволяйте другим детям плевать на горку перед прокатом нашей девочки. После пюре она начнёт отрыгивать, так что держите при себе воду и салфеточки. На Новый Год подарим ей танцующую машину, а брату набор для вышивания кукольных платьев. Если плакать от обиды, то всем поровну. В новогоднюю ночь все станут приветливые и дружелюбные. Пора вам соскакивать с праздников и виртуальной реальности. Они лишь отодвигают несчастье во времени. Почему вам нужно календарное разрешение друг другу радоваться? Надолго хватит вам одного дня с приказанными комплиментами? Ведь с каждым годом вам всё сложнее изможденными доползать до праздника. Быть с тобой это единственное, что приятнее, чем быть с собой. Вот вам и ответ, и перед ним – сверхответ, доступный лишь тем, кому обычного ответа для счастья достаточно.

Дуэли, музы, жвачки и бакенбарды. Когда это было... Только вперёд!

 

 

Day 25

 

Ворчливые мужчины самые добрые. Просто не пережившие столкновение с реальностью. Их нужно упрямо любить, чтобы вылечить. Другое дело – мужчина озлобленный.

«Здравствуй, Тоня, два часа на порожках жду сказать, что подруга твоя умерла. Не с кем будет зимой гулять. Медсёстры закружились и неувлажненным кислородом сожгли ей лёгкие. Как я теперь один?» Капов Алексей Алексеевич. Бывший деревенский электрик. Переехал к нам из Казахстана. Шесть лет назад у него нашли рак лёгких и обрили голову. Внуку позвонили в часть и сообщили, что с дедушкой он уже не увидится. Алексей Алексеевич кричит на детей, расстеливших плед рядом с его клумбой и решивших устроить там пикник. Внучке он запрещал давать нам свою скакалку. Соседи приносили ему ненужных котят, и он их топил в проруби. Не делится лестницей, не скидывается на новые трубы, ходит по дворам, присаживается на лавочки и обсуждает, от кого родила шалава-Анечка. Алексей Алексеевич единственный человек в деревне, с кем я не здороваюсь. Он со мной тоже. Кажется, будто был бы не против и поругаться, но, видимо, чувствует, что ослаб и немного побаивается. Видео с «извращенцем» ему внучки показывали, презрения хватит на четыре лавочки. Вчера он отпраздновал очередной день рождения. Наверное, желчь расщепляет опухоли, укрепляет кости и восстанавливает красные кровяные тельца. При встрече с ним я всегда виляю бёдрами и манерно поправляю волосы. Пусть злится, выздоравливает. Из соседей никто не вспомнил о дне рождении Алексея Алексеевича. «Ах, значит, Капов у нас сентябрьский, третьего ноль девятого. Запомним. Странно, свет в окнах не горел. Может быть, его к себе забрали дочери?». Нет. Они и раньше редко приезжали в деревню, да и в основном только чтобы затариться фруктами, собранными старой матерью. Праздник не состоялся скорее из-за того, что после недельного запоя скончался его приятель по кличке Чиполлино. Тут уж не до вечеринок. Кого-то сострадательный Алексей Алексеевич часами на порожках ждал поделиться новой трагедией.

– Лёгкое же одно отрезано. Он пыхтел, пыхтел и допыхтелся. Медсестра вечером приехала, сказала: «Предупреждала ведь. Нужно было ложиться в больницу или не жалеть хорошего вина».

– А это что за провод висит?

– Антенный кабель. Надо?

– Да на*уя?

– Х*ли тогда спрашиваешь?

О смерти жены получилось трогательнее. Любовь.

Что делает мужчину красивым? Ответ женщины: «Осанка, уверенность, отсутствие лишнего веса, стиль и внутреннее спокойствие какое-то». Осанкой можно легко обмануться. Редко у кого она одинаковая и на унитазе, и на публике. Уверенность это про степень качественности персонажа, непостоянной социальной личности. В аудиторию к ученикам входит мужчина уверенный, а в машину садится хрупкий и женственный. Лишний вес меня от толпы отгораживал, а худые ноги мстительно выставляли на посмешище. Даже у великой Вивьен Вествуд стиль превратился в пародию на протест, потерявший свою актуальность сорок лет назад. Внутреннее спокойствие какое-то... Красив тот мужчина, кто живёт в свободе от укрепления и реализации этого культурного термина. Красиво то существо, которое слышит свою суть и бесстрашно ею становится. То красиво, что умеет отличить лизоблюдство от любви, уважение от любви, почтительность от любви. Красиво любит мужчина, верящий в то, что есть, и не осуждающий то, что стало. Ворчливые мужчины, если докажешь им безопасность своих объятий, самые красивые.

 

 

Day 26. Секс. Часть 2. Мужчина.

 

... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в октябре 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: