Миниатюра (записки жены снайпера)

– Я Андрюшу беру, договорился уже.

– Какого ещё Андрюшу? – перепугалась не на шутку я.

– Ну из моего детсада… Помнишь?

– Помню… дети цвета индиго… Любишь ты их. А Андрюша – это тот самый?

– Тот самый. Совсем не говорит, только со мной. Ну на кого я его оставлю?

– Ты и документы уже оформил?

– Ага, сестру гонял.

– А со мной можно было не советоваться?

– Ну, Лен…

– Что «Лен»? Ладно, Кеша с Кариной – тут уж не денешься никуда, свои, родные, но ещё и третьего берёшь?

– Лен, прекрати…

– Не прекращу. Давай лучше попробуем усыновление ему организовать. Я старые связи пробью…

– В Америку?

– Да хоть бы и в Америку.

– Лучше здесь, не хочу за океан его отправлять…

– Можно и сюда попробовать…

– Лен, но я же на него уже все бумаги оформил… он уже мой сын…

– А меня чего не спросил? Меня же это тоже касается.

– Тебе это ничего не будет стоить, я всё возьму на себя…

– Ну конечно! Этого я тебе не позволю. Ещё не хватало, чтобы ты, помимо работы, с детьми безвылазно занимался… Отдыхать-то когда?

– А мне это удовольствие большое доставляет… Хочешь, я и мелкого буду с собой на работу брать, чтобы ты высыпалась?

– Какого ещё мелкого?

– Который у нас родится…

– Демин, мы с тобой по Андрюше пока не закончили, а ты уже четвёртого норовишь завести!

– Я тебя люблю…

– Не уходи от разговора. Ты меня в гроб загонишь со своими детьми! Знаешь же, как я их не люблю…

– Я не могу отказаться от Андрюши.

– Значит, придётся отказаться от меня.

– Зачем ты так?

– А я не знаю, как ещё на тебя повлиять, Демин. Ты меня с ума сведёшь!

– Ладно, Пересветова, прости меня. Так, наверное, лучше будет для всех.

– Ты о чём?

– Да ни о чём. Смерть всех рассудит. Пока.

– Демин, ты чего там удумал такое? ДЕМИН, ОТВЕТЬ МНЕ!!!

Пожалуй, по-настоящему напугалась я, лишь когда услышала в трубке «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Бобковой, надо срочно звонить Бобковой, а я не знаю её номера. Я даже номера его сестры не знаю! Невеста недоделанная!

– Ань, дай мне номер сестры.

– Чего у тебя там? Димка не велел его тебе давать.

– Почему?

– Чтоб на грубость не нарывалась. Сама ж знаешь, что это за человек. Тебя оберегает от этой сумасшедшей…

– В общем, всё равно, сама тогда скажи ей, что надо срочно звонить Бобковой – она поймёт – кажется, с Деминым неладно что-то.

– Что именно? И кто эта Бобкова?

– АНЯ, ЗВОНИ СЕСТРЕ!!!

Следующие два часа моей жизни прошли как в тумане: я сидела в ванной комнате, забившись в угол, так и не раздевшись после работы, сжимала зубами полотенце, чтобы соседка не слышала моего воя. Через два часа позвонила Аня.

– Лен, его нашли в лесу.

– Он жив?!

– Жив, но в плохом состоянии.

– Что с ним?

– Психотроп коньяком запил.

– Думаешь, суицид?

– А бог его знает, может, просто успокоиться хотел. Хотя это вряд ли. Чего там у вас стряслось?

– Ой, Ань, не хочу сейчас об этом… Шансы какие?

– Желудок промыли. Но его поздно нашли, в кровь уже всё успело всосаться. Переливание завтра хотят делать. У тебя какая группа крови?

– Третья. А у него вторая. У моей подруги тоже вторая!

– Ладно, передам сестре, если вдруг понадобится.

Он не выходил на связь несколько дней. После переливания ему стало значительно лучше физически, но он категорически отказывался общаться с людьми. Психологи говорят, такое часто случается с теми, кто покушается на собственную жизнь. Его должны были выписать через пару дней, а теперь врачи заявили, что он задержится в клинике ещё как минимум на месяц, и моё и без того томительное ожидание его возвращения превратилось в муку: я даже не могла услышать его голос из-за дурацких препонов, которые чинили ему власти. Особенно тяжело это переносилось теперь, когда я даже не представляла, что творится в его голове после всего, что ему пришлось пережить.

Он всё же написал мне через пару недель и первое время общался очень вяло и безынициативно, словно его душу лишили жизни, оставив лишь мёртвую оболочку, способную только мыслить и передвигаться. Я не давала ему залезть назад в свою раковину, постоянно теребила, что-то рассказывала, и не прошло и нескольких дней, как ко мне вернулся мой прежний Демин, который со смехом поведал о том, что к нему приставили женщину-психолога – дочку его знакомого генерала – и она теперь даже в бассейн ходит вместе с ним – на случай, если он решит утопиться. Мария Алексеевна показалась мне женщиной недалёкой и весьма глупой: она пыталась заставить Димку проговорить вслух проблемы, которые его мучили – и вправду надеялась, что он на это пойдёт! А когда ей это не удавалось, то она обкалывала его психотропами, рассчитывая, что в подавленном состоянии он будет разговорчивей. Впрочем, ей так ничего и не удалось добиться, и его выписали несолоно хлебавши.

По дороге из больницы в военную часть за оставленными там вещами он позвонил мне и огорошил вопросом:

– Ну, как твоё настроение по шкале от одного до десяти?

– Тебе-то что? – буркнула я.

– В ресторан хотел тебя позвать после работы, да вижу, не в настроении ты…

– Да разве дождёшься от тебя такой чести…

– Пересветова, ты вообще в порядке?

– В порядке. Я что, не имею права на плохое настроение?

– Ну, бывай тогда.

И его номер снова стал недоступен.

За те несколько месяцев, что он провел в больнице, когда жизнь его пару раз висела буквально на волоске, со мной тоже что-то произошло – я лишилась той психологической лабильности, которой раньше так гордилась, и я перестала зеркалить его настроение. Я так ждала этой возможности снова быть рядом, что под конец уже потеряла всякую надежду на это, и его предложение сходить в ресторан, сделанное как ни в чём не бывало, как будто за эти полгода не произошло ничего особенного – ни перелома руки от удара об дерево, ни его инфаркта, ни операции по шунтированию, ни сепсиса на шве после нее, ни попытки суицида, ни депрессии после неё – он всё это пережил и переварил, а в моей неокрепшей девичьей душе все эти события осели тяжким грузом: я не могла его видеть, как бы сильно я этого не хотела.

Несколько дней спустя я примирилась с мыслью о том, что мой Демин совсем не таков, каким казался мне прежде, но к этому моменту с Димкой что-то случилось. Он по-прежнему стабильно выходил на связь, безвылазно торчал на работе, ругаясь на сестру, которая окончательно запустила все дела, уволила управляющего Тимура за пьянку и не отдавала долги по кредиту, в результате чего набежали приличные проценты. Но самым страшным ударом для него стала смерть Тимоши – любимого кота, с которым они бок о бок прожили много лет и которого Димка выручал из бесконечных передряг, в которые тот постоянно попадал. Тимоша где-то подхватил инфекцию, сестра в клинику его не понесла, да и кормить перестала. А когда он умер, выбросила его тельце в мусорный бак. Димка был вне себя и едва не поколотил её, но в итоге кончил тем, что заперся на несколько дней у себя в комнате, изредка реагируя на мои звонки.

Но неладное началось задолго до этого. Он общался, но словно через силу, раз за разом повторяя, что его больше нет среди живых, что ему ничего не надо от жизни и он желает, чтобы всё прекратилось. Перемена в поведении была столь неуловима, что её заметила только я одна. А потом в один прекрасный момент он сказал мне, что плохо себя чувствует и собирается идти к врачу, и пропал… Пропал на четыре месяца.

Родные тоже толком не понимали, что с ним происходит и куда он подевался. Он и сестре брякнул про больницу, а потом просто пропал, а она на все вопросы лишь махала рукой и говорила:

– Пусть катится куда подальше со своими проблемами. Мне его выродки вот уже где сидят.

Тогда мне впервые за все это канительное время всерьёз пришла в голову мысль порвать с ним. Все прежние эмоциональные всплески не имели под собой никакой почвы, их целью было получение желаемого и только. И вот теперь я поняла, что дальше такие отношения просто не могут продолжаться, они губят нас обоих. Я вполне могла уехать к Семену в Волгоград и забыть обо всём этом как о страшном сне, но для этого во мне не должно было быть ни капли сомнений. И я отправилась к психологу с одной целью: узнать, что мне делать дальше.

Одна моя знакомая попала в сети к женатому мужчине и уже несколько лет не могла прервать эту порочную связь. После нескольких сеансов у местного психолога она забыла о своём любовнике раз и навсегда. Поэтому я решительной походкой направилась к тому же самому специалисту. Идя на первую консультацию, я даже не представляла, с чего начать свой рассказ, но когда я села напротив этой хрупкой брюнетки и услышала её: «Рассказывайте», меня вдруг прорвало. Я говорила долго, путано и эмоционально, ни разу не подняв на неё смущённых глаз, а когда закончила, она сказала, что мне хватит и четырёх сеансов, для того чтобы принять нужное решение.

Сеансы были странной смесью принуждения к откровенности и ретроспективных взглядов вглубь себя. Она ставила меня на колени, заставляла рыдать и кричать, и после этого я выходила из её кабинета полностью опустошённая. В самом конце она дала мне совет не связываться с Димкой, потому что моему психотипу требуется совсем другой мужчина, с которым я не должна устанавливать душевную и эмоциональную связь ради сохранения внутренней свободы. А потом вдруг подняла астрологический прогноз и с улыбкой возвестила о том, что в октябре в моей жизни появится тот, за кого я выйду замуж.

Я вышла из её кабинета в полной уверенности в том, что бросить Демина мне не удастся.