Чудо

Деревня, самый точный перевод названия которой "Цветочные Лиды", насчитывала около тридцати дворов. Эти дворы равномерно располагались по обе стороны реки, названия не имевшей вообще и отсутствующей даже на самых подробных картах. Местные жители ласково называли её Белая, а единственный мост, соединяющий берега, был тёзкой реки.

Сама деревня и её население не являлись ни восьмым чудом света, ни островком забытой цивилизации, ни потомками давно исчезнувшей расы. Люди пахали, сеяли и собирали урожаи, разводили домашних животных и ловили рыбу, растили детей и внуков. Но, как любое существующее много веков поселение, Цветочные Лиды и по сей день сохранили свои традиции, обычаи, легенды и предания. На их основе сочинялись сказки, слагались молитвы и песни, а также строился весь деревенский уклад. Ибо первой сказкой, которую рассказывала новорождённому ребёнку его мать, была самая древняя и красивая сказка – легенда о Чудесной поляне.

Не сохранилось ни одного потомка очевидцев того, откуда в Закадычном лесу взялась Чудесная поляна. Но каждый житель деревни, кто хотя раз побывал в этом лесу, прекрасно знал дорогу к поляне и даже собирал на ней букеты душистых ромашек. И зимой, когда голые ветви деревьев окутывал игристый снег, Чудесная поляна превращалась в небольшой заснеженный островок посреди леса. Всё дело в том, что, по легенде, чудо приходило на поляну всего один раз в году, а именно 23 июля в полдень. Этот день, давно и официально ставший религиозным Праздником Чудес, радостно отмечался каждый год традиционным обрядом – Проводами. Вся деревня провожала в последний путь того жителя, которого выбирали из пятерых утром посредством открытого голосования и признавали достойным приблизиться к Небесным Властителям, а значит, стать Ангелом-Хранителем всех остальных на ближайший год. И целью каждого человека, от ребёнка до старика, было так прожить очередной год, чтобы получить большинство голосов на Празднике Чудес.

Проводы всегда проходили по одному сценарию. После выбора достойного деревенский священник проводил его посвящение в Ангелы-Хранители, затем все жители возносили хвалу Небесам, осыпая Избранного зёрнами пшеницы и омывая кипячёной водой из Белой речки. Затем Избранного наряжали в чёрную рубаху, называемую борсовкой, подпоясывали ворожком, а голову покрывали манахой – шапкой из кроличьей шкурки. Избранный брал свою котомку, священник давал ему напутствие, плакальщицы и родственники подставляли свои щёки для последнего поцелуя, и Избранный уходил из деревни, а вслед ему все жители махали платочками и бросали сушёные ромашки – символы бед и несчастий. Все знали, что через пару вёрст Избранный достигнет Закадычного леса, пройдёт по нему до поляны и… исчезнет. Небесные Властители заберут его к себе, а в деревне на целый год воцарится мир и благодать. Поэтому, проводив Избранного, все жители садились за один большой стол в доме священника, пили горькую, закусывали сладким, пели песни и веселились. В этот день религия разрешала всё, начиная от чревоугодия и заканчивая прелюбодеянием.

За неделю до Проводов отмечался другой праздник, менее важный, но являющийся неотъемлемой частью традиции. Он назывался Праздником Дороги, или Котомками. Утром 16 июля проводилось предварительное голосование, из всех жителей деревни выбирали пятерых кандидатов – для последующего избрания из них одного достойного через неделю. Все пятеро шли в лес, посещали поляну и вечером возвращались в деревню. Их семьи собирали пищу (куркулюши), вино (кумару) и сувениры (кукуруку) в котомки для возможно предстоящей последней дороги, эти котомки с Вязанью закапывались в землю, а отрывались в полночь с 22 на 23 число.

Такова была легенда, и таков был обычай. И когда любопытные дети, услышавшие её впервые, начинали задавать вопросы, то вопросы эти были из года в год одними и теми же: "А куда попадают люди на поляне?" "А что с ними происходит?" "А что нужно сделать, чтобы меня выбрали?" И ответы матерей тоже не отличались разнообразием:

– Человека забирают на небо. У него вырастают крылья, и он становится невидимым. Каждый день он прилетает к нам, чтобы посмотреть, всё ли у нас в порядке. Если кто заболеет – он поможет вылечить. Если околела кобыла – то мы знаем, что завтра родится новая. Мы уже давно не знаем, что такое смерть, потому что ещё никто не дожил до неё.

– Это значит, чтобы стать Ангелом, нужно быть больным или стариком? – спрашивали наивные дети.

– Нет. У нас только одно условие – чтобы стать Избранным, человеку должно исполниться на момент голосования 16 лет. А Небо подсказывает нам, кого нужно выбрать. Нам подсказывают предыдущие Ангелы, потому что они знают, что новый Ангел вылечит все наши болезни и спасёт от несчастных случаев.

– А зачем тогда стараться, если от тебя ничего не зависит? – продолжали допытываться дети.

– Дело не в этом, глупенькие, – отвечали мамы, – жизнь надо всегда прожить радостно, приносить пользу людям, делать добрые дела. Ты знаешь, что чем больше ты сделал доброго для других, тем больше шансов, что Ангелы приметят именно тебя. И поэтому у нас в деревне никогда не бывает вражды между людьми, кулачных боёв, подлости, и никто не пытается обманом или подкупом повлиять на результат голосования.

– И что? – хлопали глазами уже понявшие главное дети, – никто не может пойти и посмотреть, что там происходит, на этой Чудесной поляне?

– Никто. Подрастёшь – и поймёшь, что этого делать нельзя.

– И никто оттуда не возвращался?

– Оттуда возвращаются невидимыми Ангелами, – отвечали матери.

И дети росли – и всё понимали. Почтение и уважение к древней традиции передавалось им по наследству, и никто за годы и века не мог её нарушить.

И вот наступил очередной Праздник Чудес. Год назад Избранным стал Ральф Шнит, отец Ганса, а неделю назад, на Котомках, сам Ганс стал одним из пяти кандидатов. И какова же была радость двух его младших сестёр, невесты Тани, матери, бабушки и двоюродного дяди, когда 79 процентов голосующих подняли руки при произнесении священником фамилии "Шнит"!

Расцеловав семью, мокрый и осыпанный зёрнами Ганс в борсовке и манахе подхватил котомку с Вязанью и направился по просёлку к Закадычному лесу. Он ни разу не обернулся – это также являлось обязательным условием Проводов. На душе Ганса – молодого белокурого парня – было светло и легко. Он знал, что спустя пару часов превратится в Ангела, а жизнь Ангелов на порядок лучше жизни людей, пусть даже таких добрых и трудолюбивых, как в его родной деревне. И будет он, невидимый, подлетать к своему прежнему дому, видеть улыбки матери и сестёр, счастье на лице Тани, и будет он знать, что они тоже видят его и знают, что он здесь, с ними.

Пробравшись сквозь лесную чащобу, Ганс вышел на знакомую с детства Чудесную поляну, сел на траву и достал куркулюши из котомки. Солнце палило нещадно, и Ганс, сняв манаху, взъерошил свои кудри.

Но не успел он откусить бутерброд с жареным карасём, как вдруг услышал голос… своего отца Ральфа. Ганс вскочил и обернулся – отец, немного постаревший но абсолютно живой, стоял в пяти шагах от него и улыбался.

– Здравствуй, сынок, – повторил Ральф, – я очень рад, что встретил именно тебя.

– Отец? – Ганс выронил бутерброд и выпучил глаза, – как ты здесь оказался?

– Чудо, – Ральф поднял руку и провёл ей по воздуху, будто бы лаская его.

Ганс увидел, что отец провёл рукой по прозрачной колеблющейся плёнке, которая могла быть заметна только во время прикосновения.

– У меня только пять минут, поэтому не перебивай меня, – быстро заговорил Ральф, – как ты знаешь, те, кто приходят сюда, исчезают и становятся Ангелами. Я тоже им стал, но Верховный Совет Ангелов направил меня за тем человеком, который стал Избранным в этом году. Только являясь тебе в образе человека, я могу взять тебя с собой, именно так и осуществляют Ангелы перемещение людей на небо. Они всегда посылают предыдущего за последующим. И поэтому я очень рад, что следующим стал ты, сынок.

Отец протянул ему руку:

– Здесь Врата Рая, они открыты всего пять минут в определённый день. Пошли со мной, Ганс. Время не ждёт!

– А если… – Ганс ухватился за крепкую руку отца, – а если мы не успеем?

– Я бы ушёл, а ты бы вернулся в деревню. А это значило бы, что и Ангелы, и люди ошиблись, посчитав тебя Избранным.

– А я сам…

На Ганса снизошло прозрение. Но было уже поздно. Отец затянул его в прозрачные ворота, и на какую-то секунду, когда Ганс проходил сквозь плёнку, у него померкло сознание. Но тут же он очнулся… ощупал себя… и посмотрел на отца.

Они оказались на такой же поляне в таком же лесу – но эта похожесть была мнимой.

– Ворота исчезли, – Ральф провёл рукой сзади себя, подтвердив это, – дай я обниму тебя, сынок!

Ганс, понимая, что ни в какого Ангела не превратился, скорее, удивился, чем обрадовался. Он обнял отца, которого год назад проводил в последний путь, и спросил:

– Где мы? Что произошло? Мы в Закадычном лесу?

– Пошли, – Ральф направился в чащобу, – а по дороге я тебе всё вкратце расскажу.

Ганс направился следом. Он шёл по всамделишной земле, пробирался через настоящие колючие кусты – но всё-таки понимал, что это – какой-то другой лес. Всё похоже, но также похожи два чистых листа бумаги – и всё же это разные листы. Воспоминания о Закадычном лесе и деревне Цветочные Лиды постепенно улетучивались и вскоре пропали навсегда. Ганс забыл и о том, каким образом он сюда попал, а с рассказом отца начал вспоминать своё прошлое – и это прошлое походило на темноту, сменяющуюся быстрыми калейдоскопическими картинками абстрактного содержания.

– Наша планета уже многие века живёт под гнётом древнего проклятия, – говорил Ральф, – никто не помнит, когда и кем оно было наложено. Считается, что когда-то давно мы провинились перед Творцами, и за это они обрекли всех людей на вымирание. Дело в том, что наши женщины не могут рожать. Они нормально беременеют, как обычно, но спустя три-четыре месяца происходит выкидыш, и мёртвый плод служит нам очередным страшным подтверждением того, что Творцы напоминают: "Проклятие действует. Не пытайтесь плодиться и размножаться". С тех пор, со времён наложения проклятия, люди всеми силами стараются искупить свою вину перед Творцами с помощью благих дел и намерений, но шли годы, века, тысячелетия – а женщины по-прежнему не могли родить ребёнка. Но всё же усилия людей оказались не напрасными. Однажды, когда на планете оставалось всего около пятисот жителей, а это произошло сотни веков назад, в деревню пришла женщина, одетая в чёрную рубаху и шапку из кроличьей шкурки. Она назвалась Анжеликой и поведала нам о том, что Творцы услышали наши молитвы и заметили наши старания. Они дают нам шанс – и открывают Родильные ворота. Раз в году, проходя сквозь них, можно попасть в глубокое прошлое – в те времена, когда проклятия ещё не было… Попадая туда, ты всего лишь на пять минут становишься тем, кем был в прошлых жизнях… Наше правительство обычно посылает в прошлое того, кому в этот день исполняется ровно год. Ты отправляешься и забираешь человека, пришедшего там на поляну, в будущее, ведь за пять минут ты всё равно больше ничего не успеешь сделать, а оставшись в прошлом, ты умрёшь здесь. А здесь человек из прошлого быстро забудет о том, кем был, и у него возникнет ощущение того, будто бы он только что родился, вне зависимости от его возраста. Ибо слишком велика пропасть времён между эпохами… Такова легенда, сынок, ставшая нашей реальностью. Ты родился, и мы с женой подумаем, как тебя назвать…

Ральф сделал паузу и продолжил:

– Каждый год численность населения нашей планеты увеличивается на одного человека. И если это женщина, мы оплодотворяем её и ждём – вдруг у неё при переносе через пространственно-временной континуум сохранилась здоровая репродуктивная функция. Если же это мужчина, что ж… ему мы рады не меньше. На нашей планете, которая раньше называлась Землёй, а сейчас – просто 30 Ти Эйч – человеческая жизнь – бесценна, а смерть любого человека – национальная трагедия и тридцатидневный траур. Сейчас 30 Ти Эйч насчитывает около двадцати тысяч жителей, и все мы живём в одном городе, и у всех у нас сегодня, в день Святой Анжелики, праздник перерождения. Как и у тебя… – Ральф тяжело вздохнул, – мы давно забыли, что такое войны, ненависть, национальность, религия, болезни. Но мы пока не победили две вещи – наше проклятие и смерть, поэтому в среднем раз в 15-20 лет один житель планеты всё-таки умирает. В позапрошлом году у нас случилось три смерти в результате глобальной индустриальной катастрофы – автомодуль сбил трёх исследователей, берущих пробы грунта. Такого не было почти полвека…

Спустя некоторое время Ганс и Ральф вышли на широкую равнину, и им перебежал дорогу трёххвостый соболь с бородой.

– Пап, а кто это? – спросил Ганс.

– Это заяц, сынок. Сейчас я его догоню. Если он дикий, то нуждается в учёте.

Ральф припустил за зверем со скоростью монорельсового экипажа. Когда он вернулся, Ганс, желая унять детское любопытство, решил погладить зверька, но тот зашипел и цапнул Ганса за палец.

– Дикий, – констатировал Ральф и достал из кармана плаща кремниевый браслет с выгравированными буквами и цифрами.

Ральф защёлкнул его на лапке зайца. И прежде, чем зверь убежал, Ганс успел прочитать начало надписи на браслете: "Поставлен на учёт 23 июля 73402 года…"