HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Иван Самохин

О «праве на счастье» (и не только о нём)

Обсудить

Высказывание

 

Купить в журнале за март 2019 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за март 2019 года

 

На чтение потребуется 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 25.03.2019
Иллюстрация. Название: «Неизвестный солдат». Автор: Геннадий Добров (1937–2011). Источник: https://pda.litres.ru/gennadiy-dobrov/nochnye-letopisi-gennadiya-dobrova-kniga-2/chitat-onlayn/page-2/

 

 

 

Есть такие темы, рассуждать на которые не принято. Пожалуй, не только вслух, но и про себя. А уж обнародовать в письменном виде… Нет, речь не о каких-то странноватых фантазиях или отталкивающих фактах биографии. Об этом теперь можно поведать всему миру, сидя в одном из телекресел – отечественном («Секрет на миллион») или зарубежном (“The Moment of Truth”, 2008 – 2009). Причём на своей честности можно неплохо заработать. Не хуже, чем на интеллекте и эрудиции в викторинах «старой школы»… Но я говорю о другом – о счастье.

«Что же в этом запретного?» – удивитесь вы. В принципе, ничего. Не так давно, каких-то два с половиной века назад, счастье было объявлено неотчуждаемым правом любого человека, наряду с жизнью и свободой. Строго говоря, в том документе провозглашается не право на счастье, а право на стремление к нему. Человеку разрешают то, что у него в любом случае не отнять, кроме как вместе с жизнью… При желании можно обратиться за объяснением к старомодному господину, изображённому на двухдолларовой купюре: тот замечательный текст выдумал именно он. А «Право на счастье» (не на стремление) – это песенка группы «Хай-Фай».

Вообще-то, мне вовсе не хочется шутить. Очевидно, срабатывает инстинкт угодничества, спасающий психику и аудиторию не только молодым публицистам, вроде меня, но и корифеям художественной прозы. Казалось бы, их дар позволяет им объединить эстетику с искренностью, однако этого слияния, как правило, не происходит: корифеи уходят в притворство, в ёрничанье, лишь изредка позволяя себе философские марш-броски от одного ироничного прикрытия к другому. Иначе читатель их «пристрелит» – положит на полку. Безусловно, у самых талантливых получается соблюсти середину. В их произведениях «ужимки и прыжки» вроде бы подчёркивают суровую правду, делают её более выпуклой и интересной… Возникает парадокс: правда-то, оказывается, нуждается в оправдании. Формальном, стилевом. Позволяющем художественному тексту выполнить свою главную функцию – доставить эстетическое наслаждение. То есть – сделать читателя пусть ненадолго, но счастливым…

 

Это вступление было нужно не вам, а мне. Теперь я понял, что напишу не художественный текст. Я не хочу, чтобы вы наслаждались – точнее, не ставлю перед собой такой задачи. Скажу больше: я убеждён, что никто из нас не имеет права на счастье. За всю жизнь, с момента рождения до момента смерти, человек должен испытать одинаковое количество положительных и отрицательных эмоций. Я вывел это логически в самом начале наступившего тысячелетия. Моя теория называется «тормоплесизм»; она отражена в одной повести и примерно десяти статьях. Однако сегодня я готов дать вам идейную фору. Так и быть, давайте допустим, что счастье – это наше право, неотчуждаемое и необсуждаемое. Реальность вынуждает меня на такой компромисс. Вообще-то, по моей теории, соотношение удовольствия и страдания нужно измерять не «на глазок», а с помощью специального прибора, считывающего информацию с определённых участков головного мозга. Чувство должно стать физической величиной, вроде температуры или силы тока. Увы, такой прибор пока не изобретён – и мне приходится считаться с вещами чуждыми логике, но пригретыми массовым сознанием.

Итак, у нас есть право на счастье. Поздравляю. А ещё есть грустный анекдот: «– Я имею право…? – Имеете! – Скажите, а я могу…? – Не можете!». Для некоторых людей путь к подлинному счастью практически закрыт. А кому-то не суждено достичь и простого эмоционального благополучия, преобладания приятных ощущений над неприятными. «Берлинскую стену» между человеком и радостью может возвести всё что угодно: смерть близких, расставание с любимым, предательство, чувство вины, потеря работы или крупной денежной суммы… Но если человек здоров – и телом, и душой – то эту стену он в конце концов снесёт. При этом, разумеется, никто не воскреснет, а отношения не факт что наладятся, но сам человек вернётся к полноценной жизни. «Здоровье – не всё, но всё без здоровья – ничто», – сказал Сократ. Едва ли наступят времена, когда с этим утверждением будет легко поспорить… Для тяжелобольного человека прогресс медицины выше и желаннее всех чудес толерантности. Даже самое гуманное и заботливое общество не возместит ему отрицательных эмоций, доставляемых болезнью. Речь не только о физических страданиях, но и об ощущении высшей несправедливости, незаслуженной кары… Кого-то мог покоробить глагол «возместить». Мол, возмещают лишь виновные и прочие морально обязанные, а мы не такие! Помогать сирым и убогим, проявлять к ним сострадание – это наше почётное право. И, дескать, нам решать, поступаться ли ради него правом на счастье – менее почётным, но куда более естественным.

Я не стану читать вам мораль, а всего лишь немного удивлю: «поступиться» правом на счастье у вас в любом случае не получится. Ведь такой отказ противоречит тому, что всегда с нами – стремлению к счастью (помните моё лирическое отступление о Декларации независимости?). Возможен разве что возвышенный самообман – спор со своей природой в мире идей и концепций. Но река жизни обогнёт эту плотину. Человек может игнорировать и даже ругать удовольствие в теории, но будет рваться к нему всем своим эмпирическим существом. Причём это камень и в мой огород. Как вы уже знаете, я выступаю за полусчастье – равное соотношение положительных и отрицательных эмоций. Но выступаю-то, получается, лишь потому, что такая философия доставляет мне радость. И едва ли я откажусь от своих убеждений, если вдруг почувствую, что они делают меня «счастливее, чем нужно»… Также я понимаю, как моё слово может стать делом. Прежде всего, какому-нибудь прирождённому бунтарю должно понравиться то, что я пишу. Затем его призывы должны понравиться сотням, а лучше тысячам энергичных молодых людей. При этом образ общества, справедливого ко всем и каждому, будет манить лишь самого бунтаря и нескольких «рыцарей революции». Остальных же прельстит личная выгода, возможность компенсировать собственные страдания, собственный отрицательный баланс. Представляю, как потускнеет идеал из-за такого вот большинства…

 

Раз уж я всё время норовлю заговорить о себе, то, пожалуй, дам себе волю… Так вышло, что здоровьем я, в целом, не обделён. Следовательно, моё право на счастье, казалось бы, вполне реализуемо. Что ж, я действительно не могу назвать себя глубоко или даже просто несчастным. Однако тут же вспоминается миниатюра собственного сочинения:

 

«Решил написать повесть о своём детстве, но написал только одну строчку:

“Всё пошло гораздо лучше, когда мне исполнилось восемнадцать”».

 

Да уж, ранние годы, мягко говоря, не стали моим эмоциональным эталоном, чем я во многом обязан двум недугам – невротизму и поллинозу. Медсестра сделала во втором слове аж четыре ошибки: видимо, не знала, что оно означает. А ведь это всего лишь патологическая реакция на пыльцу растений, проще говоря – сезонная аллергия. Но «всего лишь» и «проще» – это не мой случай. Страдал я сильно, – иногда думал, что вот-вот задохнусь или захлебнусь, – однако никто не принимал мою болезнь всерьёз. В начале мая, на пике цветения берёзы, я превращался в персонажа комического и слегка неуместного. Учителя могли отчитать меня за «шмыганье» и «хлюпанье», а то и отпустить какую-нибудь брезгливую остроту. Никогда не забуду гримасы отвращения на лице любимой учительницы: я задумался и не заметил, как у меня из носа начал выползать очередной жёлто-зелёный слизень… Она попыталась сделать вид, что поморщилась от головной боли или какого-то неприятного воспоминания – но вышло неправдоподобно, с задержкой. Как ни странно, одноклассники вели себя куда толерантнее: только посмеивались на переменах и время от времени просили не стоять слишком близко, ибо у меня изо рта «воняет гноем». Замечу, что в те годы я не отличался философским складом ума – и не рассматривал свою проблему сквозь призму прав и обязанностей (собственных и чужих). Я просто ждал июня.

Со временем у меня наметилось что-то вроде «стокгольмского синдрома»: я нашёл в своей болезни несколько преимуществ. Первое – самое очевидное. В июне, когда деревья передавали эстафету цветения безобидным для меня злакам, я чуть ли не пари́л от счастья. Возможно, начало каникул приносило мне больше радости, чем всем одноклассникам вместе взятым. Второе преимущество – интеллектуальное: одной мучительной майской ночью мне стало ясно, что нет ничего более объективного, чем «субъективное». Человеку может быть плохо и в земном раю – там, где всем хорошо. И это значит, что в его вселенной рай, по сути, заменён адом, совершенно реальным. Не май плох для меня, а мой май плох! Я больше не ощущал себя недостойным весны – теперь она была меня недостойна! Что ж, соглашусь: называть это преимущество интеллектуальным, наверное, не стоило. Однако оно значительно облегчило мои муки. А недавно я прочитал, что склонность к аллергии ещё и снижает риск заболевания раком – причём существенно, на 40%.

Наверное, мне полагается благословить своё весеннее страдание. Но почему-то я готов отдать все три преимущества за то, чтобы его не испытывать – ни впредь, ни в прошлом.

Сказал – и усомнился: всё-таки с медицинским преимуществом расставаться не хочется. Казалось бы, ну что такое этот сниженный риск? Нет повышенного – и ладно. А у меня его, вроде, нет, как и у большинства особей. Значит, скорее всего, пронесёт – вместе с этим самым большинством… Так рассуждать очень легко, если сделать анестезирующий укол в зону совести. И если стереть из памяти все статьи, фильмы и рассказы о людях, столкнувшихся с раком. Ещё можно попытаться забыть о том, что от него умер твой друг или знакомый; или знакомый знакомого… Речь, разумеется, не только о раке. Он стал символом беды и смерти, но ими чреваты и другие заболевания. Ужасен сбой, приковывающий к баллончику-ингалятору; безжалостен недуг со сладким названием, обрекающий на унизительный режим; сильна своей недооценённостью болезнь, лишающая радости и высасывающая смысл; непростительны так называемые «вызовы судьбы», отнимающие зрение, слух, возможность полноценно передвигаться… Люди, которых это постигло – должны ли они отстаивать своё право на счастье, бороться за него?

Нет, не должны. Вынуждены.

 

Как уже было сказано, толерантность не компенсирует человеку тех страданий, которые приносит ему болезнь. Медицина тоже: она может лишь уменьшить эти страдания или, в лучшем случае, избавить от них. Но предоставлением равноценного наслаждения она не занимается. Этим, собственно, не занимается никто. Одна из причин – отсутствие прибора, измеряющего удовольствие и неудовольствие; другая – нежелание «возиться» с тяжелобольными людьми. Даже толерантность у нас, как правило, далеко не высшей пробы. Вместо сострадания – запас терпения, вместо сочувствия – согласие не добивать. Здоровые люди готовы снести грубость от инвалида, но не готовы признать, что он вправе им нагрубить. Не по возрасту или «заслугам», а именно в связи с инвалидностью, с подвигом несчастья…

 

Самоценность страдания… Мало кому удалось хотя бы приблизиться к этой мысли (да и пытались, мягко говоря, немногие). Например, в христианстве страдание ценится не само по себе, а как способ искупить грехи. Согласно католической традиции, это можно сделать не только при жизни, но и после неё – в чистилище. Муки души, попавшей в это место, приближают её к райскому блаженству. Чтобы оказаться не в аду, а в чистилище, умирающий грешник должен успеть испытать конкретную неприятную эмоцию – раскаяние. Ценность мук Иисуса Христа тоже видится не в самих муках, а в том, что они искупили вину всего человечества. К тому же, Священное Писание одобряет далеко не всякую боль. Оно благословляет уже упомянутое раскаяние, тяготы аскезы и страдание за веру – но осуждает уныние, гнев, зависть, ревность, чувство мести…

Многие считают апологетом самоценного страдания Фёдора Михайловича Достоевского. Однако такая точка зрения не подтверждается ни его художественной прозой, ни публицистикой, ни другими текстами. Князь Мышкин ценит в Настасье Филипповне не само страдание, а то, что она (по его мнению) сохранила свою непорочность: «Я ничто, а вы страдали и из такого ада чистая вышли». Соня Мармеладова считает, что Раскольников должен пойти на каторгу, чтобы Бог простил ему убийство старухи («Страдание принять и искупить себя им, вот что надо»). Персонажи двух разных романов, – Раскольников и старец Зосима, – кланяются не человеку, а его страданию («Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился»; «Я вчера великому будущему страданию его поклонился»). Может показаться, что вот она, самоценность душевной боли. Но это не так: ведь любое переживание неотделимо от переживающего. Выходит, персонажи кланяются абстрактной идее либо пустоте… В «Дневнике писателя» Достоевский ставит отрицательные эмоции ниже положительных, поскольку «горе реже возбуждает в нас в такой степени ясность сознания, как великое сча­стье». А в день смерти жены Фёдор Михайлович пишет, что цель жизни есть гармония всего живого, «райское совершенство», «величайшее счастье». Страдание же рассматривается всего лишь как средство, ибо без его крупиц невозможна истинная любовь.

В XX веке человечество прошло через ад двух мировых войн… У страдания появился выдающийся адвокат – австрийский врач Виктор Франкл, познавший ужасы нацистских лагерей. Там он спас от самоубийства множество людей, вернув им волю к жизни, заставив посмотреть на обстоятельства другими глазами. В книге «Человек в поисках смысла» Франкл напрямую заявил о внутреннем, имманентном смысле мучений. Без отрицательных эмоций жизнь признаётся неполной, как и без положительных. В своих работах врач-философ говорит о «подвиге страдания» – сохранении достоинства в безвыходной ситуации. Яркий пример приведён на страницах книги «Доктор и душа: логотерапия и экзистенциальный анализ». При награждении британских скаутов главную награду получили три подростка, не терявшие мужества перед лицом смертельной болезни. Их «неприкладной» героизм превзошёл утилитарные достижения сверстников.

 

Думая о тяжелобольных людях, я сравниваю их с Героями страны – и даже ставлю выше. Каждый день инвалиды ведут бой со своей болезнью: её физическими симптомами и психологическими последствиями. Всё требует от них огромных усилий… Подвиг человека, получившего звезду Героя, ценнее для общества, но часто совершается без участия воли, в состоянии аффекта. Чрезвычайная ситуация выволакивает наружу природу человека, его нутро, которое может оказаться и героическим, и дезертирским. Бывает, что поступок удивляет всех: и командиров, и подчинённых, и родственников, и самого совершившего… Однако социум не задумывается об усилиях. Ему важнее результат. Поэтому Герой Российской Федерации получает в месяц около семидесяти тысяч рублей, а Инвалид Первой Группы – десять с небольшим. При том, что подвиг второго продолжается…

В сущности, общество стоит на пороге нравственного банкротства. Есть всего три способа его избежать. Способ первый – реализовать право инвалидов на счастье. Для этого их придётся как минимум вылечить, а это, увы, не по силам современной медицине. А ведь желательно ещё и компенсировать страдания, испытанные во время болезни: радости от выздоровления может оказаться недостаточно. Здесь не обойтись без измерителя эмоций (который, возможно, просто не захотят изобретать)… Способ второй – доказать инвалидам их вину, то, что они страдают заслуженно. Разумеется, нужно универсальное обоснование, чтобы не объясняться с каждым из них. Причём оно должно быть светским, как и само общество. То есть нельзя выводить вину из плохой кармы, какого-нибудь «особо тяжкого» первородного греха и т. п. В то же время аргумент не обязан быть логически безупречным. Важно, чтобы его приняли сами инвалиды. Надеюсь, что такой аргумент никогда не сформулируют…

Но есть и третий способ. Нужно доказать тяжелобольным людям своё неравнодушие к их страданиям. Казалось бы, вот он, оптимальный путь – но по пути ли нам с ним?.. Говорят, что об отношении можно судить по делам. А значит – и по их отсутствию. В соответствии с недавним зарубежным исследованием, количество россиян, делающих денежные пожертвования, «остаётся стабильно низким и равно 6%». Остаётся загадкой, почему в этом не участвует остальное общество (включая меня, моих родственников и близких знакомых). Едва ли дело в скупости: ведь речь же не о том, чтобы расставаться с половиной или даже десятой частью зарплаты. Можно помогать чужому горю хотя бы сотней рублей в месяц. Это не лишит нас ни куска хлеба с маслом, ни развлечений, ни возможности погасить кредит. О технической стороне я даже не говорю: одно короткое SMS! Так что лень не довод, как и недоверие к благотворительным организациям. Есть надёжные, не скомпрометировавшие себя фонды: «Линия жизни», «Справедливая помощь доктора Лизы», «Подари жизнь» Дины Корзун и Чулпан Хаматовой, фонд Константина Хабенского и некоторые другие. На «Пятом канале» проходит акция «День добрых дел»: каждый четверг телезрителям создают идеальные условия для шажка к человечности… Конечно, мало кто родился альтруистом. Возможно, те самые 6%. Но почему мы, подавляющее большинство, не приобщились к благотворительности ради чистой совести или обычного самолюбования? Ведь это, вроде бы, так выгодно: сто рублей за мысль о собственном благородстве… Напрашивается грустный вывод: мы не можем доказать своё неравнодушие… потому что равнодушны.

А, может быть, иностранные учёные врут? По данным российского исследования, чуть более позднего, в благотворительности участвуют аж 85% наших сограждан. Правда, учитываются не только денежные пожертвования, но и помощь делом, безвозмездным трудом. Что ж, подобная активность выглядит даже более похвальной: ведь это не миг душевной гигиены ценой в сто рублей, а образ мысли и жизни. Общество, состоящее из таких благотворителей, – святое. Но сами они могут быть далеки от святости, ибо ублажать свою гордыню подобным образом ещё приятнее, чем с помощью благородных эсэмэсок. Тем не менее, это гордыня высокого сорта: всё-таки люди упиваются не социальным статусом, а успехами в нравственной карьере. Если приведённые данные верны, то высказывания о «жестоком веке» и «жестоких сердцах» больше не актуальны, как и моё многостраничное высказывание… Но у нас есть глаза и немного интуиции, не так ли?

Как бы то ни было, такие фонды помогают прежде всего детям. Если ты взрослый инвалид, зачем тебе чья-то помощь? Ведь на совершеннолетие ты, как и все остальные, получил в подарок мощное оружие – «свободу воли». С ним ты не вправе нарушать федеральное законодательство, но в силах нарушить один из законов мироздания – Закон причины и следствия. Решено, что теперь ты определяешься не только генами, воспитанием и прочими воздействиями, но и «самим собой» – малой первопричиной, не зависящей от твоего прошлого и настоящего, но творящей осознаваемые тобою настоящее и будущее и, следовательно, наделяющей тебя относительным всемогуществом и абсолютной моральной ответственностью за всё, что ты делаешь и чем являешься… Что?! Нелогично, противоречиво, вычурно? Ну и отстань от нас! Мы с ним как с человеком, а ему, видите ли, логику подавай… Может, ещё и справедливости?.. Вера общества в свободу воли доставляет взрослым инвалидам немало мучительных минут, навязывает им чувство вины. Как о триумфе этой свободы им рассказывают о судьбах людей, победивших своё заболевание или «возвысившихся» над ним (Валентин Дикуль, Стивен Хокинг, Ник Вуйчич, наша Паралимпийская сборная). Рассказчики не понимают или отказываются понимать, что такая воля не свободна, а просто очень сильна; что ей часто помогают защитные реакции психики, врождённый оптимизм или призвание, в котором одарённый человек может укрыться, как в бомбоубежище с запасами живой воды… Порой культ свободы воли оборачивается трагикомедией: больного начинают убеждать в том, что ему просто нравится страдать – иначе, мол, он бы с этим уже завязал

Таким образом, счастью инвалидов мешает... [...]

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в марте 2019 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за март 2019 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению марта 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

https://bettingcafe.ru/bookmakers/ . Купить продать готовыи бизнес в спб: купить готовую компанию в спб www.askfirm.ru.
Поддержите «Новую Литературу»!