Программа Высшего Разума (книга первая)

 

 

 

Неустанные миссионерские походы в течение многих лет за пределы Палестины принесли Павлу немалый авторитет и популярность. Некоторые завистники из апостолов настраивали прихожан против Павла, говоря: «… в посланиях он строг и силён, однако в личном присутствии – слаб, и речь его незначительна». Но Павел не замедлил дать резкую отповедь завистникам в одном из своих посланий церкви в Коринфе:

 

«Так как некто говорит обо мне, злословя, пусть знает, что каков я на словах – таков и на деле лично. Ибо не смею я сопоставить или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно. Кто хвалится – хвались о Господе. Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.

 

Бывают средь нас лжеапостолы, лукавые деятели, принимающие вид апостолов Христовых. И не удивительно: потому, что сам сатана принимает вид Ангела света. А потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их.

 

Ещё скажу: не почтите, кто-нибудь, меня неразумным, а если не так, то примите меня, хотя как неразумного, чтобы и мне сколько-нибудь похвалиться. И если кто смеет хвалиться чем-либо, то скажу – смею и я. Я гораздо более иных был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. Меня били палками, побивали камнями не единожды; я терпел кораблекрушения и бывал во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, единоплеменников и язычников. В труде и в изнурении, часто в бдении, голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе и, кроме всего этого, у меня ежедневно стечение людей, забота о всех церквах. Кто изнемогает – с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется – за кого бы я не воспламенялся? Если должно непременно хвалиться, то буду хвалиться немощью моею. Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки веков, знает, что я не лгу…»

 

Между тем, охватив большинство римских провинций, христианство выделилось, как отдельная религия. Это была великая заслуга Павла. Но ему было не до торжеств. Навещая пройденные места и установленные им церкви, он заметил, что новообращённые из язычников при отправлении церковных служб вносят в христианство черты, свойственные язычникам от рождения и воспитания, – то есть происходила эллинизация христианства. Эллинское влияние было недопустимым, ибо христианство должно было быть подчинено исключительно иудейскому влиянию и интересам.

 

До сих пор в церквях, как и в первое время их существования, происходили свободные службы, преисполненные энтузиастическими выступлениями – стихийными и неуправляемыми, в которых небесное сливалось с земным до неразличимости. Исступлённо-восторженные молитвы были обычным явлением; прихожане с трепетом и благоговейным нетерпением ожидали, чуть ли не сиюминутного осуществления предсказаний о конце света, пришествия Христа и Страшного суда, на котором они спасутся. Некоторые из христиан, объятые пророческим духом и находясь в постоянном экстазе, подливали масла в огонь, то и дело возвещая о грядущем конце мирского бытия и о необходимости полного очищения от плотской скверны. Эти прорицания производили неотразимое впечатление на верующих: прекращалась всякая обыденная жизнь, расторгались супружеские пары, и верующие без различия пола и возраста предавались мистическим созерцаниям в уповании религиозного экстаза. Всё это нарушало благочиние и святость церкви.

 

Пришло время положить конец стихийности церковных служб и их неуправляемости, ибо они служили лазейками для эллинского влияния. Пора было также покончить с ожиданием сиюминутного пришествия Христа и Страшного суда и приспособить эти несбыточные христианские идеалы к земным житейским нуждам верующих, но в то же время, неустанно поддерживая их веру в эти идеалы.

 

Рассудив так, Павел пришёл к выводу о необходимости реформации христианской церкви. Церковь должна была стать фундаментальной, жизнеспособной на долгие годы и с таким церемониалом богослужения – чтобы прихожане испытывали благоговейный трепет к величию церкви, к таинству её неземной связи с Богом. Надо было также придать особую значимость молитвам, которые должны были возвышать душу прихожанина, способствовать сопереживанию моментов Голгофской жертвы, позволяя достичь тесного духовного общения с Христом. И самое важное: церковное богослужение, проповеди и все ритуальные обряды необходимо было впредь постоянно насыщать изречениями из Священного Писания – и тогда любому стороннему влиянию на христианство будет положен конец.

 

В поддержке Иерусалимской апостольской братии Павел не сомневался, ибо апостолы искренне полагали, что родившееся в лоне иудейства христианство – единственное и истинное завершение мессианистических надежд иудейства и обосновывали это всецело на Священном писании и пророках.

 

Не откладывая дело в долгий ящик, Павел пришёл из Ефеса в Кесарию. Там он присоединился к купеческому каравану, направлявшегося в Иерусалим с золотым песком и слоновой костью.

 

Путь выдался нелёгким. Первые хамсины, приходившие обычно с Пасхой, объявились до времени. Восточные ветры принесли из Аравийской пустыни раскалённые песчинки, затмившие небо и иссушая всё вокруг. Дышать было совершенно нечем. От неимоверного зноя, постоянной жажды и тяжести рогового футляра с дорожными припасами, Павел совершенно изнемог.

 

Когда на закате третьего дня купеческий караван достиг окрестностей Иерусалима, Павел уже был не в состоянии сделать и шага. Решив войти в город утром, он отстал от каравана и расположился на одном из зелёных холмов вблизи города.

 

С несказуемым блаженством он растянулся на мягкой траве. Последние краски заката угасали. Из селения, раскинувшегося у подножия холма, долетал дым очага, слышался лай собак, плач маленького ребёнка. Разбитый усталостью Павел прикрыл глаза и будто провалился в пропасть.

 

Его разбудил голод. Вокруг царило ночное безмолвие. Ополоснув водой из дорожного меха лицо и руки, Павел поужинал остатками сыра с хлебом и снова блаженно растянулся на траве.

 

Закинув за голову руки и глядя на перемигивающиеся звёзды, он стал обдумывать предстоящий разговор с апостолами. Вдруг рот его в изумлении открылся и он испуганно сел: в ночном небе под звёздами появились какие-то странные, необычные предметы. Они походили на огромные диски, по периметру которых светились небольшие окна, а снизу зияли большие чёрные отверстия. Вслед за дисками в небе возникли гигантские цилиндры и огненные кресты. Все эти диковинные чудовища с бешеной скоростью начали преследовать друг друга, испуская из себя огненные лучи и молнии. Это было леденящее душу зрелище.* Некоторые из поражённых чудовищ раскалялись докрасна и испарялись в воздухе, другие же со страшным грохотом низвергались вниз и, сгорая на земле, вызывали дымные пожары…

 

Когда побоище закончилось и два уцелевших диска, молниеносно набрав высоту, исчезли между звёздами, ошеломленный Павел долго не мог придти в себя. До утра он не смыкал глаз, то и дело с опаской и страхом вглядываясь в ночное небо.

 

В Иерусалим он вошёл с первыми лучами солнца. Несмотря на ранний час, улицы полнились взволнованным народом. Тревога и смятение охватили горожан, ставших свидетелями странного ночного сражения в небе. Повсюду шли пересуды. Самозваные пророки извещали о великом знамении, говоря: «Пришло время судить живых и мёртвых. Отверзнется Храм Божий на небе, и явится ковчег завета Его в Храме, и произойдут молнии, и голоса, и трясение земли, и великий гром!»

 

Другие объясняли небесное побоище – войной Ангелов Божиих с силами Сатаны, обольщающего весь мир. Раввину одной из Иерусалимских синагог было видение, и он изрёк во всеуслышание: «Тот, что отверз уста свои на Бога нашего и живущих на небе – тот есть в образе чудовища, страшного, многоголового, на головах коих имена богохульные. И ему, сему чудовищу, дано отныне вести войну со святыми и победить их, и дана ему власть над народами, и число сего чудовища есть число человеческое, и число это – 666»…

 

Но апостольская братия по-своему восприняло ночное происшествие.

 

– Приблизился час спасения, и царства Бога нашего, и власть Иисуса Христа! – ликуя, сообщили они Павлу.

 

Отслужив благодарственный молебен в честь ночного благого знамения, апостолы собрались, чтобы выслушать дело Павла, по которому он прибыл в Иерусалим.

 

Всё ещё возбуждённая молебном братия, шумно переговариваясь, неторопливо рассаживалась в просторном помещении для апостольских собраний. С затаённой неприязнью разглядывал Павел этих высших князей Церкви, – вчерашних простолюдинов, раздобревших на сытых харчах, самодовольных и уверенных в незыблемости своего положения. Для пользы дела Павел решил подольстить их самолюбию и начал свою речь так:

 

– Братия, мужи уважаемые. Все вы, собравшиеся здесь, есть знатнейшие пастыри стада Христова и наипервейшие ревнители завещанного вам самим Иисусом Христом. Завещанное же Им – незыблемо, ибо даже человеком простым учреждённое завещание никто не может отменить или изменить. Посему поспешил я к вам, в Иерусалим, ибо завещание Иисуса Христа извращается при службах в Церкви, и я, весьма обеспокоясь, поспешил уведомить вас о такой пагубе.

 

Братия! Кому как не вам, ставленникам Христа, защитить непорочность Церкви и веры нашей. Для укрепления веры учредили мы Церковь, ибо она – суть тело Иисуса Христа, апостолы же – члены этого тела, прилепленные и соединённые с Ним. И всякий из апостолов должен содействовать назначению, единству и неукоснительному авторитету Церкви. Великое таинство Церкви – есть единство главы и тела. Поистине велика есть и будет эта тайна, ибо какое общение и единство, близость и родство имеет жена к мужу, и муж к жене – такое боголепно, и свыше всякой мысли и слова, имеет Владыка и Творец всего со всей Церковью, как с одною женщиною, соединяясь с нею непорочно и неотторжимо, пребывая, как любимою и возлюбленною Им. Так и Церковь, соединённая возлюбленному Богу, прилеплена, как всё тело к собственной главе.

 

Воздав должное самолюбию апостолов, Павел подробно рассказал о нарастающем влиянии эллинизма на христианство. Недвусмысленно намекнув о нависшей угрозе благополучию апостольской братии, он предложил своё взгляд на реформирование Церкви.

 

Апостолы не только одобрили все предложения Павла, но и постановили начать церковную реформацию незамедлительно.