Джаггер, черёмуха и Сказка о мёртвой царевне

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за июнь 2023:

 

На чтение потребуется 7 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Это была её вторая весна в северном рабочем городе. Три дома вниз, пересечь дорогу, пробежать до речушки – а за ней уже врастала в землю и небо тайга. Или это земля и небо врастали в тайгу – она была такая огромная, что небо из-за верхушек пармы казалось лоскутом.

Долгий вечер без сумерек – с мая и весь июнь ночи здесь почти не бывает. Обычный семейный ужин, приправленный родительскими нравоучениями – мама раскладывает дымящуюся картошку по тарелкам, но сама всё ещё там, на бесконечном уроке, или педсовете. Это невыносимо, но Мара научилась пребывать одновременно за столом, под родительским взглядом, и где угодно ещё – где она в центре внимания, но не такого – не объект утомительной педагогики, а вот, например, она танцовщица фламенко, или наливает напитки в портовом кабачке, или дурачится с компанией на бескрайнем песке пляжей Сан-Паулу... А может даже, делает сотый виток вокруг голубого чуть сплюснутого шарика, подвешенного силой гравитации в чёрных глубинах космоса...

– Ну вот, с пятого раза только дозовешься! – всплёскивает руками мать. – Тебе крылышко, или от ножки отломить? А форму ты сложила? Маргарита опять на тебя жаловалась. Это физкультурница, – поясняет она отцу, отложившему журнал и взявшемуся за вилку.

В прихожей вдруг дребезжит звонок. Отец не стал менять стандартный на мелодичный – ждали новую квартиру, попросторней.

Марин стул ближе к выходу из зала (так называют бо́льшую из двух комнат; они никогда не едят в кухне и на клеёнке, накрывают стол здесь, как полагается, со скатертью), девчонке и открывать.

Мара тянет дверь на себя и обмирает: почти весь проём занимает долговязый старшеклассник. С ним «ходит» девочка из её класса, Светка Бобылёва. Старшеклассника зовут Сергей Нуров, он, вроде бы, в школе на хорошем счету.

– Выйди, – просит нежданный гость и кивает влево. Мара выглядывает: на лестнице на четвёртый этаж стоит, прижавшись к стене, Витя Ужов, герой её невнятных, первых томительных снов, волнующих разговоров с девчонками. Однажды – их седьмой класс нёс недельное дежурство по школе – она нарисовала сценку в стенгазету и изобразила Витю. Срисовывала с книжки «Принц и нищий». Витя был похож на Тома Кенти или Эдуарда Восьмого. Чтобы её ни в чём не заподозрили, никто не раскрыл её сердечной тайны, Маре пришлось пририсовать ещё пятерых или шестерых девятиклассников, с разной степенью приближённости к оригиналу. На большой перемене компания стояла у стенгазеты, опознавая друг друга и оживлённо обсуждая неожиданный сюжет.

И вот Витя у её дверей, с охапкой цветущей черёмухи – обломал половину куста, не меньше.

Мара пытается выдохнуть, но там, внутри, какой-то затор, и ещё она впервые слышит своё сердце – вот так, запросто, не на кроссе, не когда испуганная зашедшим за ней в подъезд человеком, по виду, с «химии», она в секунды взлетела на верхний этаж и барабанила в дверь квартиры подруги. А так – среди тихого вечера, на лестничной площадке с придверными ковриками, придерживая дверь за спиной...

– Мара, кто там? – мамин голос. – Остывает всё. Отец, выгляни, – недовольно говорит мать.

Мара меняется в лице. Витя толком ничего не успел сказать, кроме: «Выйдешь?». Сунул ей букет. Нуров высится рядом, готовый подхватить одну или другого: оба, кажется, в предобморочном состоянии. Она – уж точно. Её ещё никогда не держал за руку мальчик, не обращался лично к ней, к Маре, а не просто к одной из девочек в компании или классе. Мара ещё не сумела бы объяснить разницу, но явственно её чувствовала.

– Что происходит, молодые люди? – подчёркнуто вежливо, как обращаются к подчинённым, спрашивает оттеснивший Мару отец.

Она едва успевает вытянуть свой букет из стремительно сужающейся щели между косяком и дверным полотном. Отец впихивает Мару в прихожую.

...Через минуту, нет, меньше, отец вернулся, в подъезде послышался топот сбегающих по ступенькам двух пар молодых ног, завизжала пружина и хлопнула подъездная дверь.

Мать смотрела на черёмуховую охапку.

– Дурманом сладким веяло... Поверила, поверила, а больше ничего... Один раз в год сады цветут... – обволакивала помадным голосом комнату Анна Герман. Затем тонконогий «Днiпро» выдал шуршание, Чарли Уоттс врезал по тарелкам в своей напористой манере, и Джаггер стал набирать высоту на припеве: «I see the girls walk by dressed in their summer clothes». Мара тоже уже была в летнем штапельном платьице. Затем роллинги ещё озадаченно помычали, Мик повыкрикивал отрывисто слова; затем потекла хрустальная мелодия «Рубинового вторника». У отца на бобине всё шло вперемешку: «Песня года» и зарубежные записи.

Вечер был запорот.

– А царевна молодая, втихомолку подрастая, всё росла, росла, росла, поднялась и расцвела. – Матери, русачке, или как она сама о себе говорила, словеснику, чтобы за что-нибудь отчитать Мару, годилось всё, и строчки из Пушкина. Целая плеяда русских классиков, поэтов и прозаиков, обличала Мару материным голосом то в одном, то в другом.

Но никогда ей ещё не было так удушливо стыдно, как сейчас, когда мать намекнула, что она развилась слишком, недопустимо рано.

Все Марины одноклассницы с кем-нибудь «ходили». Это могло означать совместное сидение на спинках лавочек у дальнего подъезда, или даже поход в кино; совсем отчаянные, обычно троечницы из рабочих семей, уже позволяли себя целовать. Их родители не делали никакой трагедии из скоротечных подростковых влюблённостей: зачем покупать капли в нос, если насморк проходит за те же семь дней?

Мара, как девочка южных кровей, быстро приобретала во внешности что-то провокативное; может, это заставляло родителей ставить барьеры и заслоны. Но что делали на открытых полках Бунин, Куприн, Алексей Толстой и Мопассан, тревожившие нечто ещё не проснувшееся?

Аккуратненький Витя в чистой рубашке с отложным воротничком, вязаной безрукавке под школьным форменным пиджаком, хоть и с волосами до плеч, но тщательно расчёсанными, твердый хорошист с проскальзывающими пятёрками по профильным предметам и перспективой на поступление в вуз, тем не менее, оказался под запретом, как оказался бы любой, менее благополучный, мальчик с района.

Удивительно ли, что, выпорхнув из школы в наконец-то настоящую, как ей казалось, жизнь, Мара совершенно не знала, как обращаться с противоположным полом, и немедленно рухнула в катастрофу.

Витя... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2023 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: