Досадные огрехи

 

Автор: Владимир Зюськин

 

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за февраль 2024:

 

На чтение потребуется 10 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Сергею Есенину я обязан тем, что сам начал писать стихи. Школа, к сожалению, не смогла привить мне любовь к поэзии. Стихи классиков, которые приходилось заучивать наизусть, до сердца не доставали, ибо они были подобраны под господствующую моноидеологию. Выучил, прочитал на уроке и забыл.

Другое дело стихи Есенина, которые, выпив стопку водки, читал мой двоюродный брат Евгений Жуков. Дикция у него была далека от совершенства. Однако читал он не только голосом, но и сердцем, и это трогало глубоко.

Стихи Есенина запоминались без заучивания. Большинство из них я мог и могу воспроизвести по памяти. Они и сегодня аукаются с моим сердцем. Однако сейчас с высоты своего возраста и поэтического опыта я вижу в стихах поэта кое-где недоработки.

Наверное, не менее ста раз я читал в компаниях и со сцены стихотворение «Да! Теперь решено. Без возврата…». Воспроизведу его полностью.

 

Да! Теперь решено. Без возврата…

 

Да! Теперь решено. Без возврата

Я покинул родные края.

Уж не будут листвою крылатой

Надо мною звенеть тополя.

 

Низкий дом без меня ссутулится,

Старый пёс мой давно издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне Бог.

 

Я люблю этот город вязевый,

Пусть обрюзг он и пусть одрях.

Золотая дремотная Азия

Опочила на куполах.

 

А когда ночью светит месяц,

Когда светит… чёрт знает как!

Я иду, головою свесясь,

Переулком в знакомый кабак.

 

Шум и гам в этом логове жутком,

Но всю ночь напролет, до зари,

Я читаю стихи проституткам

И с бандитами жарю спирт.

 

Сердце бьётся всё чаще и чаще,

И уж я говорю невпопад:

– Я такой же, как вы, пропащий,

Мне теперь не уйти назад.

 

Низкий дом без меня ссутулится,

Старый пёс мой давно издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне Бог.

 

            1922 г.

 

Человек, обладающий тонким поэтическим слухом, начнёт спотыкаться уже со второй строфы. Если первые четыре строки стихотворения состоят из 9 стоп (слогов), то первая строка второй строфы, а также вторая и четвёртая строки состоят из 8 стоп. И далее совершенно бессистемно идут строки, где то 8, то 9 стоп. Эти «провалы» не могут не считаться огрехами. (Кстати, у классиков 19 века размеры, как правило, строго выдержаны).

 

Есть и другие претензии к этому стихотворению. Эпитет «низкий» к слову «дом» в данном контексте неудачен. Вряд ли дом Есениных был ниже других домов в деревне. Но даже если это так, то гораздо удачнее было употребить «отчий дом» или «дом родной». И потом глагол «ссутулится гораздо больше подходит к слову «высокий». Сутулость низкого мало заметна, да и встречается довольно редко.

Весьма сомнительна полностью вся третья строфа. Вряд ли в Москве вязы преобладают над всеми другими деревьями, да и говорить о Москве как о городе, который «обрюзг и одрях» несправедливо. Как и то, что Азия «опочила на куполах». Церкви в Москве в подавляющем большинстве православные, а Азия исповедует мусульманство. Так что здесь понятия несовместимые. Скорее всего, поэт пошёл на поводу пришедшей ему девственной рифмы: «вязевый – Азия».

Далее. Весьма неуклюжа фраза «Я иду, головою свесясь». Поэт, видимо, хотел сказать: с понурой головой, а получилось довольно комично. Только представьте себе свесившуюся голову.

Рифмы Есенина, как правило, звучны и замечательны тем, что часто необычны. Но в этом стихотворении есть якобы рифма «До зари – спирт». Точнее сказать, что это вообще не рифма. Строки остались не зарифмованными. И этот казус не может не бросаться в глаза.

 

Запишу данное стихотворение, выровняв с точки зрения размера. Для этого добавлю в короткие строки недостающий слог.

 

Да! Теперь решено. Без возврата

Я покинул родные края.

Уж не будут листвою крылатой

Надо мною звенеть тополя.

 

Низкий дом без меня (слог) ссутулится,

Старый пёс мой давно (слог) издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне (слог) Бог.

 

Я люблю этот город (слог) вязевый,

Пусть обрюзг он и пусть (слог) одрях.

Золотая дремотная Азия

Опочила (слог) на куполах.

 

А когда ночью светит (слог) месяц,

Когда светит… (слог) чёрт знает как!

Я иду, головою (слог) свесясь,

Переулком в знакомый кабак.

 

Шум и гам в этом логове жутком,

Но всю ночь напролёт, до зари,

Я читаю стихи проституткам

И с бандитами жарю (слог) спирт.

 

Сердце бьётся всё чаще и чаще,

И уж я говорю невпопад:

– Я такой же, как вы (слог), пропащий,

Мне теперь не уйти (слог) назад.

 

Низкий дом без меня (слог) ссутулится,

Старый пёс мой давно (слог) издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне (слог) Бог.

 

Я дерзнул отредактировать это стихотворение. Что получилось, судить читателю, обладающему поэтическим слухом и вкусом.

 

Да! Теперь решено. Без возврата

Я покинул родные края.

Уж не будут листвою крылатой

Надо мною звенеть тополя.

 

Без меня дом родной мой ссутулится.

Старый пёс мой давно уж издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть уготовил мне Бог.

 

Ночь наступит. Я выйду из дому

И пойду переулком сквозь мрак

Страстью тёмной и властной ведомый

В ставший домом вторым мне кабак.

 

Шум и гам в этом логове жутком.

Но мой голос звучит и звенит.

Я читаю стихи проституткам

И глотаю с бандитами спирт.

 

Сердце бьётся всё чаще и чаще.

И уж я говорю невпопад:

– Я, как вы, бедолаги, пропащий.

Мне уже не вернуться назад.

 

Без меня дом родной мой ссутулится.

Старый пёс мой давно уж издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть уготовил мне Бог.

 

 

*   *   *

 

В числе лучших есенинских стихотворений «Письмо к женщине». Начинается оно так:

 

Вы помните, / Вы всё, конечно, помните,

Как я стоял, / Приблизившись к стене,

Взволнованно ходили вы по комнате

И что-то резкое / В лицо бросали мне.

 

Судя по стихам поэта, он, выдав первую строку, сразу находит к ней рифмованную третью, за ней идёт по смыслу четвёртая и только затем находится рифмованная вторая строка. Чаще всего, она самая слабая. Вот и здесь, в первой строфе стихотворения, вторая строка родилась только из необходимости зарифмовать. Стоять, приблизившись к стене – это ни о чём не говорит. Да и звучит не очень грамотно. Можно стоять, опираясь спиной о стену или – у стены. Можно приблизиться к стене. Но стоять, «приблизившись к стене» – как это?

Отредактировать не сложно.

 

Вы помните, / Вы всё, конечно, помните,

Как, отвернувшись, я лицом к стене

Стоял, а вы взволнованно по комнате

Ходили и бросали в спину мне,

Что надо нам давно уже расстаться…

(далее по тексту).

 

Лицом к стене – значит, не желая слышать упрёки. Строка стала работать на смысл стихотворения.

 

Лично меня забавит стихотворение Есенина, где есть такие строки:

 

Магомет перехитрил в Коране,

Запрещая крепкие напитки.

Потому поэт не перестанет

Пить вино, когда идёт на пытки.

 

И когда поэт идёт к любимой,

А любимая с другим лежит на ложе,

Влагою живительной хранимый,

Он ей в сердце не запустит ножик.

 

Скорей всего, здесь поэт тоже не устоял перед отличной рифмой «Напитки – на пытки». Но получилось, что зависимость от алкоголя Есенин выдал за благо. Известно, что алкоголь вызывает агрессивность. Поэт же, «влагою живительной хранимый» и «горя ревнивою отвагой», изменившей любимой «в сердце не запустит ножик», а пойдёт домой, насвистывая, решив «Ну и что ж! помру себе бродягой». Вот такой оригинальный человек поэт! Это сподобило меня написать юмористический сонет:

 

Куда ни идёт поэт,

Повсюду предвидит пытки.

Поэтому-то напитки

Спиртные, презрев завет,

 

Он пьёт. Хитёр Магомет,

Да шибко уж был он прыткий.

Не делал поэту скидки.

И часто в расцвете лет,

 

Поэт заканчивал путь,

В протесте приняв на грудь

Чрезмерно. Кто виноват?

 

Конечно же, Магомет.

Зачем наложил запрет?

И вот тебе результат!

 

Не безупречны и следующие строки стихотворения «Ты прохладой меня не мучай...»:

 

И известность моя не хуже, –

От Москвы по парижскую рвань

Мое имя наводит ужас…

 

Это звучит как в армейском анекдоте, когда старшина говорит солдатам: будете копать канаву отсюда и до обеда. К тому же, ужас от дебоширства поэта могут испытывать интеллигенты, а никак не «рвань», которая, скорей всего, почувствует восхищение.

В другом известном стихотворении Есенина есть строка «Всё пройдёт, как с белых яблонь дым». Яблони не белые. Белые – цветы, которыми они цветут. Автор применяет метафору, называя его дымом. И правильнее было бы написать: как с яблонь белый дым.

 

Мощно по своему отрицательному энергетическому заряду последнее, прощальное стихотворение поэта:

 

До свиданья, друг мой, до свиданья...

 

До свиданья, друг мой, до свиданья.

Милый мой, ты у меня в груди.

Предназначенное расставанье

Обещает встречу впереди.

 

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,

Не грусти и не печаль бровей, –

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

 

После появления стихотворения в печати по стране прошла череда самоубийств. Это ли не доказательство силы поэзии и гениальности автора?! Ещё убедительнее, чем пушкинское «Над вымыслом слезами обольюсь». Конечно, здесь не вымысел. Но сам факт смерти Есенина не вызвал бы такой смертельный эффект. Как это случилось со стихотворением – поэтическим осмыслением происшедшего.

Но и в этом восьмистишии – также нарушение размера: пятая строка длиннее остальных семи на две стопы.

Понимаю, что за несколько минут до смерти Есенину, который к тому же писал в буквальном понимании кровью, было не до скрупулёзного соблюдения размера. Но я уверен, что, если б он остался жить, то отредактировал строфу хотя бы вот так:

 

Незнакомый без руки и слова,

Друг мой, не тоскуй, не хмурь бровей, –

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

 

И в заключение – «блошка» в известном стихотворении «Клён ты мой опавший»:

 

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,

Утонул в сугробе, приморозил ногу.

 

Сугробы не на дороге, хоть она и занесена, а по обочинам её. Стоит заменить предлог «на» предлогом «за» и логика будет восстановлена.

 

 

*   *   *

 

Я воспитан на русской классической прозе и поэзии. Считаю, что выше золотого, серебряного веков русской литературы ничего в мире нет. И Есенин был, есть и останется одним из моих любимых поэтов:

 

Мы с тобой одной духовной крови,

А о смерти духа нет и речи.

В ожидании грядущей встречи

Смысла нет «грустить, печалить брови»,

Ибо встреча наша недалече.

 

Классики – люди, и они могут допускать какие-то не очень явные погрешности. Однако широкая известность, чаще всего, делает их в глазах редакторов, увы, неприкасаемыми.

 

 

 

Конец

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в феврале 2024 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: