Играй, люби, живи

 

 

 

Роме было явно неприятно говорить то, что он в порыве пьяной откровенности изливал на товарища. Он прятал взгляд в стакане, который, в свою очередь, мял и крутил в кулаке. Но, видимо, для парня было важно – высказать всё одним духом, чтобы потом не возвращаться к неприятной теме.

Антон слушал жалкий лепет товарища о том, как важен для ребёнка благополучный психологичный климат в семье. О том, что пора становиться рациональнее, практичнее, умнее. Что всему своё время: на смену бесшабашной молодости должна приходить солидная серьёзность взрослости. И что-то ещё в том же ключе. Слушал и не мог взять в толк: как, всего-то за пару лет, из гордого, сильного, независимого насмешника его друг смог превратиться в такое вот унылое говно. В голове не укладывалось.

– Сильно же она тебя обработала… – перебил жидкий словесный поносец друга Антон. – Не узнаю тебя совсем.

– Люди меняются, – обронил банальность Ромка.

– Ага, внезапное прозрение… Мне ваша ситуация знаешь что напоминает?

– Ну-ка, ну-ка, расскажи…

– Рекламу сейчас часто по ящику крутят… Вот представь себе – прочухивается от сна тёлка. И спросонья идёт искать своего бойфренда. Ходит по дому. Ну, дом такой, очень даже ничего. И вот, ходит она и наблюдает шмотки парня своего, по дому разбросанные. Недовольно так взгляд задерживается: там – майка его, там – модель железной дороги, там – гитара любимая… Ну, видно, творческий чувак и увлечённый. А эта, с позволения сказать, тварь, возмущается. Мол, большой ребёнок, никак не повзрослеет. То есть – ей охота вогнать его в какие-то жёсткие рамки, вбить его в некий образ, сложившийся от прочтения гламурных женских книжек и журналов, да от просмотра тупорылых программ и фильмов для скучающих домохозяек. Парень же в эти представления не вписывается. Слишком легкомысленный, видите ли. А то, что все парнишкины заскоки, метания и увлечения – его неотъемлемая часть, и, пожалуй, даже самая его важная часть – девке это до полового органа. Этой шкуре надо, чтобы бойфренд был солидным, а всё своё время свободное посвящал только ей, единственной (не каким-то там дурацким хобби), чтобы носил её неповторимую на руках, усипуськался с ней, в жопу её целовал и восторгался её богатой, сложной и тонкой душевной организацией. А внутренний мир жениха – вздор, блажь, абсурд…

 

Тоха досадливо сплюнул, отвернулся к фоно. Прижал правую педальку и, с силой ударяя пальцами по клавишам, извлёк на нижних октавах несколько громких, торжественно-мрачных аккордов. Звук ему явно не понравился, и Антон в сердцах захлопнул крышку. Начал убеждённо, проникновенно выговаривать товарищу, пытаясь расшевелить в нём то, чем тот жил до встречи со своей пассией.

– У нас сейчас такой возраст: ошибки, идиотство и пустоголовость юношеская в прошлом. Опыта, и умения, и идей – пока ещё в достатке. Сейчас можно творить выдержанную, солидную, взвешенную, грамотную музыку и тексты; придумывать что-то, экспериментировать. Мы же можем – о нас хорошие отзывы, нас слушают в области и не только, качают из соцсетей, ходят к нам на сайт. У нас будущее есть!!! Подумай!!! И это всё вполне можно совмещать с семейной жизнью. Нет, блин, тебе твоя кошка вбила свою придурь в голову! Благо её дури не на одного человека хватит. У неё пока вполне неплохо получается делать из тебя серое ничтожество, крылья тебе обрубать.

– Да что ты так на неё взъерепенился?!! – речь Тохи никакого впечатления на Романа не произвела.

– Да я, б…дь, в неё и не влюблялся! – Тоха тоже высказывал наболевшее, поэтому не стеснялся в выражениях и «громкости». – Это ты с ней носишься, как дурень с расписной торбой! Валерочка – то. Валерочка – это. На бэки её поставил, хотя у неё ни слуха, ни голоса – хорошо хоть от этого мы тебя отговорили. Я, конечно, понимаю – любовь у тебя и так далее. Но ты на неё, на эту трахнутую любовь меняешь всё абсолютно.

– Что всё? – Рома тоже разнервничался, щедро набулькал новую порцию, закурил очередную сигарету. Но в глаза другу так и не смотрел.

– Всё! – Антон сбавил пыл. – Сначала она отвадила твоих друзей. Вспомни – когда мы собирались толпой последний раз, кроме репетиций? Вот-вот. Дальше – больше. Образ жизни у тебя неправильный… Значит всё, ты теперь бросаешь музыку, группу, начинаешь новую жизнь с чистого листа, в новом качестве: новая работа, новые развлечения, солидный, значится, быт и тэдэ? Новый круг общения, новые привычки… Так?

– Ну да, почти так. – Рома виновато потупился. – По крайней мере, с репетициями, с группой – точно покончено. От друзей я не отказываюсь, но видеться мы будем где-нибудь на нейтральной территории. Работу новую я уже тоже нашёл. Начальника одного буду возить пять дней в неделю. Недурно платят. Потом, попозже, поступлю на заочное… Как-то так, приблизительно…

 

Антон по сложной траектории разгуливал по гаражу. Перемещения его выглядели бессмысленными.

– Все еще хуже, чем я думал… – совсем сник клавишник. – А как ты собираешься это пацанам преподнести? Ну, вот то, что ты больше не с нами, что нашему коллективу абзац настал?

Вид у Романа сделался действительно жалкий:

– Я вообще думал, что ты им скажешь как-нибудь. Самому стыдно. Но группа-то не развалится! Ты зря так драматизируешь. Я думаю, не так уж всё плохо. Где репетировать – можно найти. Вон, в клубе, в ДК «Русь», по вечерам хотя бы. Возьмёте кого-то вместо меня – всех-то делов…

– Вот только не надо этой лабуды!!! – Тоха опять взорвался. – Ты прекрасно знаешь, что всё на тебе держится, вся группа под тебя работает. Ты вокал, ты лидер-гитара, большинство текстов и музыки – всё это ты! Заменишь тебя, как же… Или ты на комплименты напрашиваешься? Или, может, давай я тебя поуламываю не покидать нас?

– Нет, дружище, это уже решённый вопрос. Прошу тебя только пацанам это преподнести как-нибудь помягче. Я, конечно, веду себя как урод и эгоист – но и ты войди в моё положение. И всё уже, хватит, давай уже не будем об этом. Нам ещё в кабаке сегодня шабашить, и репетиция опять же, а я как тряпка совсем. Давай, встречай парней, разыгрывайтесь. А я пока холодный душ приму. Приведу себя в порядок.

Хозяин ушёл, и Тоха остался переживать неприятные известия в одиночестве. Включил синтезатор, пробежался по клавишам, но тут же бросил. Разговор выбил парня из колеи. Была, конечно, слабая надежда, что их лидер одумается и развала группы и их компании не произойдёт. Хотя, зная Леркин характер, верилось в это слабо.