Жертвоприношение

 

 

 

Когда сидеть под берёзами надоедает, можно походить по мягкой, маслянисто поблёскивающей на солнце траве босыми ногами, отвычными от ощущения неровностей земли, маленьких камушков и торчащих тут и там сухих корней недовыдернутых сорняков. Если пройти метров триста по крайней улице, то вдруг очутишься в лесу, на пересекающей поросшую земляникой поляну тропинке, которая ведёт к покрытому ряской, как топлёное молоко, корочкой, лесному озеру, почему-то прозванному местными жителями Узбечкой, где, как в сказке, лежат в воде разлапистые сухие деревья, плещутся стайками мелкие карасики, да иногда по своим тёмным делам, скользко шурша, проползает вдруг через кустарник уж и, плюхнувшись в воду, резво плывёт на тот берег, по пути рисуя на тёмной, мутноватой от ила воде замысловатые зигзаги.

 

 

*   *   *

 

Из показаний Громова Ивана Захаровича, преподавателя средней школы:

 

Добежали мы с Тузиком до берега, еле отдышались. Смотрим, дядя Вася не в себе, стоит на коленях, голову песком посыпает, из стороны в сторону раскачивается и плачущим голосом выкрикивает:

– Люда! Прости меня, Люда!

Вижу, с острова приближается к нам давешний зверь, летит, такое ощущение, как на воздушной подушке, а на нём Людка сидит, нога на ногу, юбка задрана чуть не до пупка, и перед ними идёт вразвалочку прямо по воде лжепророк, теперь в военно-морском мундире, в чёрной пилоточке, и громовым голосом возвещает:

– Поднимись теперь с колен! Знаю и труд твой, и терпение твоё, и что не при делах ты. Знаю и то, что не выносишь ты развратных, но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою.

И на Людку рукой показывает. Людка пьяная, ржёт – не может, дяде Васе средний палец вот так выставляет. И возгласил лжепророк:

– Короче, поклонись мне, страж, и станешь тысяченачальником в моём воинстве, а кто не покорится, быстрей всего будет умерщвлён, и птицы станут пожирать труп его!

Тут раздался шум с неба, как будто от лопастей множества вертолётов, но самих вертолетов было не видать. И стало десантироваться в воду воинство Антихристово. Падали они с неба, как саранча, лица вроде человеческие, волосы, правда, длинные, как у женщин, но зубы зато прямо львиные какие-то. Все воины в броню закованы, оружие при них всякое. Я, хоть сам в армии служил, но некоторые модели впервые увидал.

Дяде Васе куда деваться – песок из волос вытряхнул, фуражку натянул, поклонился лжепророку и взял у него платиновую карту с номером, а сам потихоньку из кармана мобильник выкинул и мне шепчет:

– Звони в областное, скажи: Антипов объявил красный уровень тревоги. Не перепутай – красный…

А сам, значит, склонив голову, пошёл к своему новому войску.

На меня они все ноль внимания, я тогда велик антиповский прихватил и назад в село. По дороге разбираюсь в дяди Васином телефоне. Нашёл: «областное дежур.». Набираю, дежурный отозвался, я в трубку кричу:

– Алё! Звонит Громов от Антипова из Лебедей! Василий Петрович тут красную угрозу объявил, присылайте войска быстрее!

Дежурный медленно так, сонно отвечает:

– Слышь, Громов или как тебя там, Антипов. Ещё раз от своих блядей позвонишь, я за тобой войска пришлю, понял?

И трубку кидает. Ё-моё, что делать-то? Начальство всё на выборах. Приди сейчас на участок, свяжут ещё, в психушку отправят, как Ивана того бездомного, из сериала. И тут я вспомнил про Кузьмича: он же подполковник в отставке, в Чечне воевал, дом здесь купил под дачу, я его вчера видел, приехал со своими. Ему-то быстрей поверят!

Подъехал на гору, к Кузьмичу. Ладно, я спортсмен, другой уж давно упал бы где-нибудь. Кузьмич выходит, в шортах, в майке.

– Что ты, Ваня, – говорит, – примчался? Если похмелиться – ты же знаешь, я не наливаю.

– Какой похмелиться, Кузьмич! Тут такое дело…

В общем, стараюсь всё по порядку рассказать. Гляжу, он странно на меня смотрит, такое ощущение, за дурака держит. Я тогда говорю:

– Ладно, Кузьмич. Всё равно не поверишь. Давай сгоняем вместе на речку, сам увидишь и решишь, что делать.

Кузьмич мужик нормальный – заводит джип, меня рядом сажает, поехали. Тузик уже не побежал: улегся у калитки, еле дышит. Долетели мигом. Кузьмич только глянул – а там как раз из воды выходит второй зверь. Рога у него, как у барана закручены, шипит по-змеиному, и вокруг него вторая рота десантируется. А острова уже и не видно почти: ушёл вверх по течению километра на четыре.

Тут Кузьмич, не говоря ни слова, разворачивается и по газам. Доехали до дому, он из машины выскочил и звонить куда-то. Слышу только: «террористы, мятежники, бандформирование». Ну, думаю, слава Богу, теперь разберутся.