 |
Роман Оленев
Стенограмма программы "Стоп-кадр"На чтение краткой версии потребуется 20 минут, полной – полчаса | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf
Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 24.07.2015
Купить в журнале за июль 2015 (doc, pdf): 
Сегодня нам предстоит знакомство с мультипликатором уже нового поколения, во всяком случае, уже так называемого постсоветского периода, и уже не украинским, а российским. Он ученик таких столпов отечественной мультипликации, как Юрий Норштейн, Фёдор Хитрук[1], Эдуард Назаров[2]. И вот у этих гениев когда-то был курс поразительно талантливых студентов – впоследствии он получил название «звёздный курс» – там учились Александр Петров, Иван Максимов[3] и наш сегодняшний герой Михаил Алдашин. Сам Алдашин говорит, что у него были такие учителя, что как-то просто стыдно делать плохое кино. Именно поэтому он уже успел поработать в Америке, в Японии. Скажем, его мультфильм «Рождество» стал образцом авторской анимации последних десятилетий, и не только на постсоветском пространстве.
Кадры из мультфильма «Рождество» (режиссёр Михаил Алдашин, 1995 г.).
Мультфильм собрал огромное количество призов, скажем, приз Святого Луки в Германии. И вообще, критики называют эту работу шедевром высокого примитивизма. Действительно, художник соединил детский рисунок с его простодушностью, непосредственностью, фольклорную незамысловатую живопись с её теплотой изображения и, наконец, раннехристианскую иконопись с её ещё как бы наивностью изображения. И вот – получилась такая святая простота.
Кадры из мультфильма «Рождество» (режиссёр Михаил Алдашин, 1995 г.).
К слову сказать, у Михаила Алдашина над столом уже давно висит высказывание Григория Сковороды[4], что Господь в мудрости своей сделал всё сложное ненужным, а нужное – несложным. И, судя по всему, этого принципа художник придерживается всегда, будь то рукотворная анимация или компьютерная. Вообще, Алдашин доказывает, что хорошему художнику компьютер не помеха. Недаром его мультфильм «Букашки» имел какой-то феноменальный успех и собрал призы по фестивалям всего мира.
Кадры из мультфильма «Букашки» (режиссёр Михаил Алдашин, 2002 г.).
А ещё интересно, что все мультфильмы у Михаила Алдашина очень разные. Даже сложновато определить единый стиль его мультипликационных работ. Хотя, конечно, есть и то, что их объединяет – это обязательный юмор и обязательный минимализм. Может, поэтому у Михаила Алдашина чувствуется такая стойкая любовь к насекомым – мультфильм «Букашки» говорит сам за себя. А есть и другие, ещё ранние его работы, где тоже изучается жизнь простейших со всеми их радостями и горестями. И вот, прежде чем добраться до самой встречи с Михаилом Алдашиным, давайте посмотрим фрагмент одного из таких его ещё ранних мультфильмов.
Кадры из мультфильма «Другая сторона» (режиссёр Михаил Алдашин, 1993 г.).
Роман Оленев: Я обратил внимание, что по стилистике вы очень разный художник, то есть в каждой новой работе вы меняете стиль, технику. Хотя если ваш коллега, ваш сокурсник, тоже выдающийся художник Александр Петров держится единой технологии, единого стиля. Для вас это что, принципиальная позиция – постоянная смена стиля?
Михаил Алдашин: У меня нет своего стиля. Я не знаю, хорошо это или плохо. В живописи, может быть, я скорее пытаюсь это найти.
Роман Оленев: Да, в живописи у вас единый стиль.
Михаил Алдашин: Потому что стиль это ж не просто изображение. Вы имеете в виду под стилем то, как выглядит картинка на экране, да?
Роман Оленев: Нет, мировоззрение в целом как художника.
Михаил Алдашин: Ну, анимация это же отчасти всё-таки игра. «Букашки» это не мировоззрение, это такая весёлая история для детей. Бегают, кричат там…
Роман Оленев: Не скажите, там есть и подтекст.
Михаил Алдашин: Так вот там и есть подтекст: я же прямо не говорю в лоб. Было бы совсем глупо прямо-то всё это говорить. Поэтому всё это запрятано, но и рассказано в занимательной форме. Зрителей надо развлекать. Их надо увлекать. Надо развлекать, а после вытаскивать из одёжек капустных этих, страхов и всего остального, тем увлекать какими-то идеями. А форма не важна.
Кадры из мультфильма «Букашки» (режиссёр Михаил Алдашин, 2002 г.).
– А-а-а! О-о-о! – Ну за что, за что нас так? Жизнь букашек такая короткая! Мы маленькие, но у нас тоже есть права, в конце концов! – Долой ДДТ! – Думаешь, это хорошая идея? – Ты только глянь! Он нас игнорирует! Ах, какой цинизм! Насекомые всех стран, соединяйтесь! – Долой ДДТ! Долой ДДТ! Долой Д… (Шмяк!) – Да что же это! Он растоптал нас как букашек! Братья и сёстры, это сущий геноцид! Он просто исчадие зла! Над всем нависает его зловещая тень! Тень? Спасайся кто может!!! – А-а-а! – Еда. Напитки. Идеально грязно. Перспективное партнёрство… Всё что нужно! Решено. Мы остаёмся навсегда! – Ха-ха-ха! […] без проблем! – А что, есть проблемы? – Ну… Вообще-то есть проблемка. Одна. Люди. – Спасибо за обед, нам пора. Внимание, отступаем! Все назад! – Что значит «нам пора»? Ой…
Михаил Алдашин: Хочу заниматься самовыражением, но я хочу выражать себя. «Самовыражение» означает то, что во мне находится. Но это же надо сделать интересно. Значит, надо выбирать слова, надо думать, как эти образы, и почему они, собственно, важны, почему они дороги, и что в этом хорошего. Никакой образ не покрывает всю аудиторию. Это только атомная бомба может удовлетворить всех, кто в радиусе её действия оказывается. Каким-то людям моё кино нравится, каким-то нет – я, в общем, к этому спокойно отношусь. В этом смысле оно некоммерческое. Хотя степень привлекательности я не хочу снижать. То есть я делаю всё возможное, чтобы зрителю это было интересно.
Кадры из мультфильма «Букашки» (режиссёр Михаил Алдашин, 2002 г.).
– Давай-давай! – Все назад! Две секунды! – Не работает. Эх ты, Циолковский!.. Что, и это всё? – А-а-а! Погибаю! А-а-а! – Перестаньте трясти ракету! – Ой, ну долго ещё?! – Т-щ-щ! – Мне нужно в туалет. – Т-щ-щ! – А-а-а! – Давайте сюда, быстро! – А-а-а! – Ой, мамочки! Это ж наша родина! – Вон там я живу, за холодильником. – А вот моя консерва недоеденная. – А вон там меня чуть не раздавили. – Родина, какая она прекрасная! – И какие мы дураки… – Ха-ха-ха! – Я чё-то не понял: мы чё, не в космосе? – Вот дуб! Мы в лампочке! – Ха-ха-ха!
Роман Оленев: Вы ведь вообще пришли в мультипликацию, насколько я знаю, из кинематографа?
Михаил Алдашин: Я не особо успел много сделать, точнее, ничего. Потому что я посмотрел, как построен процесс в игровом кино, и понял, что мне это неинтересно. Честно скажу, я очень старался, я учился и выучился, был готов делать кино и, конечно же, я хотел делать хорошее кино. А те предложения, то кино, которое снималось на том этапе, было настолько неинтересным.
Роман Оленев: Начало девяностых, это было такое…
Михаил Алдашин: Да. В конце восьмидесятых. В восемьдесят седьмом я закончил. Найти режиссёра, которому было бы интересно отдать свой труд – я учился как художник-постановщик – я не знал таких на тот момент. А если и знал, они имели и так своих художников. И я понял, что я имею некую профессию, которая, так скажем… мне жалко тратить это умение. Может, это неправильно, может, надо было снять два-три фильма. В конце концов, я делал свою работу хорошо, мне платят, а уж что там режиссёр наснимает на моих декорациях – то это его ответственность. Мне как-то вот это никогда не было близко. Я поэтому стал переучиваться и эпичных полотен не создал – несколько маленьких фильмов, но, по крайней мере, я отвечаю за то, что происходит.
Роман Оленев: Скрещивание анимации и игрового кино – ведь вы всё-таки по первой специальности художник-постановщик игрового кино – интересны вам такие эксперименты? Как, например, фильм «Полторы комнаты» Андрея Хржановского[5]. То есть соединение двух языков – мультипликации и кино?
Михаил Алдашин: Я всякое пробовал. Вы имеете в виду живых актёров и анимацию?
Роман Оленев: Да.
Михаил Алдашин: Я видел даже более яркие примеры, хотя Андрей Юрьевич, безусловно, очень высокой культуры режиссёр и делает интересные произведения. Мало того, он ещё один из моих педагогов, у которых я учился. Мне нравится, когда техники смешиваются. Конечно, я не против. Будет возможность – у меня даже была идея экранизации сказки Петрушевской однажды. Ещё Евстигнеев был жив, я хотел снять его в главной роли, но как-то не сложилось, к сожалению. Там вещи действуют и живой человек. Там буквально в одном кадре вещи оживают и… Евстигнеев должен был играть такого подпитого хозяина квартиры, где, собственно и происходит история между вещами. А он – так скажем, высшая сила, как погода – периодически, не думая об этом, вмешивается в то, что происходит. Могла бы выйти очень хорошая сказка. Петрушевская в нескольких строках написала целую драму про то, как будильник хотел жениться, и когда у него ничего не вышло, после нескольких попыток – я кратко пересказываю – он возмутился, и тут его внезапно женили на подушке. Понятно, что это значит. И я эту тему как-то развил… ну, ладно, это сейчас не имеет значения, поскольку это было давно, и глупо рассказывать о кино, которое так и не снял.
Роман Оленев: Может быть, тогда всё-таки о том, которое сняли? Ещё один из ваших учителей, это сам Юрий Борисович Норштейн. И его мультфильм «Сказка сказок», в общем, до сих пор является эталоном мультипликации, и все так или иначе его учитывают. И Игорь Ковалёв[6] в мультфильме «Молоко» явно с ним вступил в диалог. И, в общем-то, ваш мультфильм «Рождество» не является исключением. Если я не ошибаюсь, вы даже так и сказали Юрию Борисовичу, что хотите перепрыгнуть его «Сказку сказок»?
Михаил Алдашин: Имелось в виду, конечно, не в буквальном смысле – не перепрыгнуть, а переплюнуть.
Роман Оленев: Даже переплюнуть?
Михаил Алдашин: Да. Но он к этому нормально относится, потому что… я ж не сказал это вначале – я сказал это в конце, когда фильм был готов. Мало того, я не был доволен результатом, потому что мне казалось, что не получилось кино. И я это в книжке написал своей маленькой – по мотивам «Рождества» книжка была издана.
Роман Оленев: А как пришла идея книгу написать?
Михаил Алдашин: Дело в том, что многие вещи, которые у меня происходят в жизни, происходят не по моей инициативе. Я не считаю возможным рекламировать это. Не знаю, у меня как-то не поднимается рука. Можно было бы заняться торговлей, делать всякие диски – диски я, правда, делаю, но их не так много – рекламировать, делать игрушки, книжки, ну как это делают со «Смешариками». Там Христос, извините, там Дева Мария. Мне как-то неловко торговать тем, даже что не я придумал. И вообще, это не моё. Моё – мне вот удалось сделать какое-то кино, оно нравится людям. Оно распространилось не потому, что мы занимались этим…
Роман Оленев: Его даже ни разу по телевизору не показывали, ни по одному из каналов?
Михаил Алдашин: Нет.
Роман Оленев: Это очень странно.
Михаил Алдашин: Сначала были виэйчэс-кассеты, потом мне подарили дивиди. Кто-то сделал из виэйчэс-формата – перевели первые на дивиди. Я его храню до сих пор. Просто кому-то понравился. Я так удивился, мне было приятно. И потом из разных концов света отзывы стали присылать по Интернету, когда у меня появилась почта. Мне это, конечно, очень приятно, но сейчас у меня даже нет ощущения, что тут какая-то моя большая заслуга. Потому что это стечение обстоятельств, сошлись хорошие люди, хорошие учителя учили, какая-то хорошая мысль в голову попала. Потому что, как товарищ Огурцов[7], кричать: «Это в недрах моей системы, под моим чётким руководством!», у меня никакого желания нет. Потому что Бог накажет, и отнимет разум, и больше я не сделаю хорошего кино. Потому что, как Юрий Борисович говорит, кино – это проявление личности. Вот какой ты есть, такое и твоё кино. И это очень заметно по экрану. Не хватает образования, ты косноязычен – и кино твоё дремучее немножечко и косноязыкое. Иногда это преимущество, но чаще всего, всё-таки, зрители страдают. Представьте себе: сидит диктор на телеэкране и з-з-заикается. Даёт с-с-срочное с-с-сообщение. Но выглядит хорошо. Это значит, кино, которое красиво нарисовано, но в нём кривая, какая-то запинающаяся история. Таких образов можно много понапридумывать. Это не значит, что у меня всё идеально, нет, просто я это всё время имею в виду. Кино всё-таки массовое искусство, имеется в виду, что много зрителей. Книжки – тиражи невысокие, хотя их читают тысячи людей. Интернет сейчас может дать очень легко большую группу зрителей, которые могут посмотреть. За день могут посмотреть полторы тысячи человек. А кино можно сделать за три дня. Я не имею в виду анимационное. Я делал такие эксперименты. Люди смотрят, если это интересно.
Роман Оленев: Абсолютно я с вами согласен, что мультипликация – это, прежде всего, эмоции, и вообще само по себе явление мультипликации как оживление предметов – это ж и чудо своего рода, и праздник. И ваш мультфильм – пожалуй, самый известный мультфильм – он, может быть, вообще о главном празднике и главном чуде, о Рождестве. И причём вы сумели действительно оживить древние фрески с их ещё наивностью изображения…
Михаил Алдашин: Я не думаю, что это какое-то особое достижение изобразительное. Может, мне удалось и хотелось – в общем, я формулировал сознательно историю – рассказать её, как если бы её рассказал человек, никогда не читавший Евангелия, но видевший это своими глазами. Скажем так. Потому что есть канонический текст, и я во всё это не хочу вмешиваться и не хочу интерпретировать. Но ведь когда-то эти канонические тексты не были каноническими. Их было много. Кто-то их отбирал. То есть это всё такая сакральная область, покрытая двадцатью восьмью покрывалами-завесами. Люди, которые этим ведают, делают важные лица строгие, говорят, что это всё тайна, только Богу известно, а мы его тут представляем, поэтому мы знаем, как это должно выглядеть на экране. Вообще, это очень интересно всё. Но я, честно говоря, не особо думал о том, как будет церковь реагировать. Хотя, должен сказать, что среди священников простых и не очень простых даже … у меня есть два знакомых архиепископа, которые это кино смотрели, и оно им нравится. Просто люди, которые, знаете, как чиновники: они боятся пропускать любое не соответствующее установленному регламенту, записанному на бумагах, любое действо. В Министерстве культуры так, например, ну и в любом другом месте. Потому что они чиновники, их можно зацепить, и тогда их можно выкинуть. У меня такое ощущение, что во многих церковных организациях та же происходит бюрократия своего рода. Потому что, как мне рассказывали тут на одном из религиозных фестивалей православных, такая цензура жёсткая, причём, часто довольно бессмысленная. Отсекают какие-то смешные, ну как, например, мультфильм «Трое из Простоквашино». Нельзя показывать, потому что собака разговаривает – собаки не могут разговаривать. Что-то в этом роде – это бред просто. У меня было желание сделать такое кино, которое бы людям напомнило, что Рождество это не только коробки с подарками, ёлка с игрушками и речь президента – имеется в виду, Рождество ж близко к Новому году – но и, в общем-то, рождение Христа.
Кадры из мультфильма «Рождество» (режиссёр Михаил Алдашин, 1995 г.).
Роман Оленев: То есть вы как бы держались принципа «будьте как дети», другими словами?
Михаил Алдашин: Ну конечно. Я вам посоветую Кьеркегора почитать, он очень точно расшифровывает, что Христос, собственно, имел в виду. Его трактовка мне кажется самой правильной. Дети – это безусловная вера. Когда ребёнку говорят: пойди туда и возьмись – даже если там голый провод, он пойдёт и возьмёт. Потому что он верит тому, кто говорит. Он говорит о безусловности детского… даже не решимости… это даже не страх... Я не хочу сейчас Кьеркегора толковать. В общем, это не значит: «будь таким глупым»…
Роман Оленев: Непосредственность, скорее.
Михаил Алдашин: Да. Будь таким… Всё, лучше это выкинуть. Я не смогу сейчас объяснить, не готов. Серьёзность, недетская серьёзность.
Кадры из мультфильма «Рождество» (режиссёр Михаил Алдашин, 1995 г.).
Роман Оленев: Один из, может быть, самых ярких, радостных эпизодов мультфильма, это когда тоже в такой детской стилистике выполнено, когда ангел будит трёх волхвов, которые именно как дети под одеяльцем одним на одной кроватке спят. Как такая трогательная сцена родилась у вас?
Михаил Алдашин: Дело в том, что именно с этого момента вообще кино началось. Потому что мне совершенно случайно на глаза подвернулась репродукция капители из французской церкви тринадцатого века. Где, собственно, так это и изображено. Ровно как в фильме это выглядит, так и в книге было. Мало того, художница фильма Зоя Трофимова – сейчас она работает во Франции – она нашла этот город, нашла эту церковь и нашла этот барельеф. У меня есть фотография, где стоит Зоя, она трогает этот барельеф, там можно трогать. Потому что он уже снят со своего места и выставлен как экспонат. И там на самом деле такое одеяло и такой ангел, смешной, нелепый. Он трогает одной рукой звезду и показывает, другой трогает пальцем того короля, который ближе. Они там трёх возрастов. И у него уже открыты глаза. Я удивился, насколько в этом развёрнуто время действия, как-то всё понятно. И при этом совершенно неожиданно, что короли под одним одеялом. Кстати, это одна из проблем проката этого фильма, потому что три короля под одним одеялом это нехорошо – трое мужчин, и вообще. Никто вслух не говорит, но намекают. Также то, что я придумал, что когда Мария ушла домой, то ангел подбирает грушу, которая неожиданно упала, и ест её. Ангелы не могут есть груш, говорят.
Кадры из мультфильма «Рождество» (режиссёр Михаил Алдашин, 1995 г.).
Роман Оленев: Что касается груш. Я смотрел ваши картины и обратил внимание, что вы очень любите рисовать груши.
Михаил Алдашин: Их легко рисовать – жёлтой краской так…
Роман Оленев: Дело в лёгкости или, может быть, это символ какой-то, или просто чисто эстетически они вам нравятся?
Михаил Алдашин: Нет, это инстинктивно. Во-первых, груша похожа на женщину. Это самый похожий на женщину [фрукт]. А кто не любит женщин? Пусть мне покажут тех мужчин, и я скажу, что они больны. Просто большинство скрывает, да? Ну правда ведь. Потом у груши такая аэродинамика и у неё очень жёсткий хвостик. Я вам сейчас буду описывать грушу? Почему они мне нравятся? В это время я всё время их почему-то ел. Я не знаю. Нравится. Другие фрукты тоже прекрасны. Но груша – у неё есть какая-то законченность. Если её перевернуть, она похода на Монгольфье, на воздушный шар. Похожа на гирю. Она очень нежная, на самом деле. Спелая груша – у неё удивительный вкус. Я не знаю, почему. Я могу сказать, что я помню: мама сохранила какую-то записку из пионерского лагеря. Я прислал письмо, был маленький, с трудом формулировал фразы, письмо очень короткое и корявое. И там так написано: «Мама, папа, здравствуйте. Мы живём хорошо. Кормят нас хорошо. Привезите пряников и груш. Всё, конец, подпись». Почему-то именно пряников и груш. Ну, нравилось. До сих пор нравится.
Фрагменты живописных работ Михаила Алдашина.
Роман Оленев: Если понимать анимацию именно как искусство, то это, в общем-то, жестокое искусство: десятиминутный мультфильм забирает целый год жизни. И, наверное, поэтому в последнее время вы больше обратились к живописи?
Михаил Алдашин: Я не могу сказать, что оно жестокое. Дело в том, что мы же выбираем себе занятие. И если желание его делать все сложности перебарывает, тогда что-то и получается. А если нет желания, даже ямку выкопать в земле – не выкопаешь, потому что не хочется. А тут же никто не заставляет. Сами же делаем. Я никогда не жалуюсь в этом смысле: «Как сложно делать анимацию! Мало денег!». Сегодня интервью дал испанец. Спросили: сколько денег вам дали? «Три тысячи евро». То есть пять тысяч долларов. Цена полуминуты по российским расценкам. А фильмы-то у него лучше. Что это значит? Значит, дело не в деньгах, а в желании, наверное. Нет, я вообще этого вопроса денег не хочу касаться. Вы правильно делаете, что меня в сторону искусства двигаете. Но желание писать осталось. Идеи всяких картин остались. Может быть, это всё ложное представление у меня у самого о том, что, что я могу что-то такое сказать посредством живописи.
Фрагменты живописных работ Михаила Алдашина.
Роман Оленев: Из этих картин, которые вы сейчас пишете – возникает желание какую-то из них всё-таки оживить, перенести в мультипликацию?
Михаил Алдашин: Ну да, конечно. Мне уже много лет, давно, конечно, не без влияния Юрия Борисовича Норштейна, была идея сделать фильм о детстве, но не такую «Сказку сказок», потому что у меня другая жизнь была, и другие вещи и люди меня окружали. Но мне кажется, многие писатели недаром пишут автобиографии, где собирают эти маленькие жемчужины из детства, знаете, вещи, которые трогали, которые они любили, которые могут быть интересны, опять же. Ведь многие автобиографии, они же потрясающие. «Детство» и «Юность» Толстого, [например].
Роман Оленев: А для анимации [они подходят?]
Михаил Алдашин: Для анимации? Понимаете, это сразу ограничивает круг зрителей. То есть тот, кто хочет иметь славу, тот должен другое кино снимать. Но есть вещи, которыми я хочу поделиться. Я ищу способ, как. Часть можно написать, часть можно нарисовать. Часть можно записать словами. А что-то можно передать только языком кино.
Роман Оленев: Продолжая такой углублённый разговор о мультфильме «Рождество»: ангел разносит благую весть ведь не только рыбакам, волхвам, пастухам, но даже животным, льву, например. Как вы придумали такую сцену или это опять-таки почерпнуто из [жизни]?
Михаил Алдашин: Я понял, да. Есть несколько ещё изображений, которые к этому подтолкнули. Есть, например, памятная медаль времён Возрождения. Я сейчас не могу даже вспомнить автора, к сожалению. На этой небольшой медали изображён лев. Вы знаете, что лев – это символ Венеции?
Роман Оленев: Венецианский фестиваль.
Михаил Алдашин: «Венецианский лев», и приз на фестивале, да. И он там везде. И вот на этой медали этот лев. Медаль выбита в честь женитьбы одного из дожей, по-моему, ну, в общем, высокопоставленного какого-то герцога венецианского, в честь бракосочетания. И на этой медали изображено, что ангел – то есть маленький путти, тогда рисовали маленьких мальчиков, с крылышками или без крылышек, не важно – он держит передо львом, перед символом Венеции объявление об этой свадьбе в виде свитка, который размотан, а сзади – маленькая Венеция на горизонте. И я как-то подумал: о, как здорово! Лев, мальчик, вот у него свиток, он ему объявляет. А дальше я просто применил эту ситуацию к кино. Вместо мальчика маленького теперь уже был большой ангел, действительно взрослый. А лев – в общем, он и остался.
Кадры из мультфильма «Рождество» (режиссёр Михаил Алдашин, 1995 г.).
Михаил Алдашин: Также лев свойства такие имеет, даже если хотите… Он попал в фильм, потому что я видел эти изображения раньше. Это ж начало всплывать в памяти. Например, на владимирской церкви, на соборе, точнее, во Владимире, покрытом резными изображениями – знаете, там очень красивая каменная резьба[8] – там есть, например, такой очень условно сделанный зверь, напоминающий льва, который грызёт как будто косулю. Прямо зубы во так ей в спину воткнул. Почему это на церкви и кому это пришло, почему это на церковь [поместили]? Возможно, это что-то символизировало – я не углублялся. Я просто подумал, что поскольку родился Христос, и жизнь должна измениться, люди должны стать добрее, и звери должны стать добрее. Что, в общем-то, нелепо – обращаться к зверям. Вот тут я должен сразу ещё раз отойти от основной линии рассуждений и напомнить, что Франциск Ассизский[9] проповедовал птицам и зверям. Знаете, да? Был такой проповедник известный. Есть его жизнеописание. И, вроде бы, ну, дурачок какой-то: ушёл в лес, птички летают, кто ты такой? Но эта вера и есть истинная, потому что вот он верит, что они слышат. Потому что они божьи твари, и они могут услышать его проповедь.
Кадры из мультфильма «Рождество» (режиссёр Михаил Алдашин, 1995 г.).
Михаил Алдашин: Животным проповедовать… Я бы хотел услышать, что именно он говорил этим животным. Я бы отдал многое. Потому что это хорошо: я любопытный, да. Но в этом же есть какое-то величие настоящее – делать какие-то безнадёжные, с точки зрения трезвых практичных людей, вещи. Потому что эти трезвые практичные люди не справятся с одной только вещью, со всем своим практицизмом и трезвостью – они всё равно умрут. Понимаете? Тут никого не обманешь, не обхитришь. И поэтому и жизнь надо строить так, чтобы струна была настоящей. Потому что когда обманываешь – ты обманываешь или обдираешь или эксплуатируешь не только других людей, но и себя обманываешь. Потому что воруешь у себя настоящую жизнь. Вот так это, если правильно. Не знаю, насколько я понятно говорю. И вот, таким образом, возвращаясь назад, к птицам, львам и прочим животным. Сейчас есть модное слово «референс». Так вот, эти референсы по всей истории искусства разбросаны. И я обнаружил, что на протяжении всей истории западного искусства, например, – даже, может быть, больше западного, потому что они позволяют себе более вольные трактовки сюжетов, там не было таких канонов строгих в религиозной живописи, – они туда внесли столько живых, интересных, любопытных, милых, даже можно сказать, трогательных деталей, что их хватило мне на фильм, и даже ещё остался запас... [...]
[1] Фёдор Савельевич Хитру́к (1917–2012) – русский мультипликатор, режиссёр, сценарист, педагог, переводчик. Народный артист СССР, лауреат двух Государственных премий СССР, Национальной премии ГДР (прим. ред.).
[2] Эдуард Васильевич Наза́ров (род. 1941) – русский мультипликатор, режиссёр и художник. Народный артист РФ (прим. ред.).
[3] Максимов Иван Леонидович (род. 1958) – русский режиссёр-мультипликатор, художник, оператор, сценарист мультфильмов, видеоклипов, рекламных роликов (прим. ред.).
[4] Григорий Саввич Сковорода́ (1722–1794) – русский странствующий философ, поэт, баснописец и педагог, внёсший значительный вклад в развитие русской и украинской культуры (прим. ред.).
[5] Андрей Юрьевич Хржано́вский (род. 1939) – русский художник-мультипликатор, сценарист, педагог. Народный артист РФ, Заслуженный деятель искусств России, дважды лауреат Государственной премии России (прим. ред.).
[6] Игорь Адольфович Ковалёв (род. 1954 года) – советско-американский художник-постановщик, художник-мультипликатор, режиссёр (прим. ред.).
[7] Серафим Иванович Огурцов, исполняющий обязанности директора Дома культуры – герой советского комедийного музыкального фильма 1956 года режиссёра Эльдара Рязанова «Карнава́льная ночь» в исполнении артиста Игоря Ильинского (прим. ред.).
[8] Дмитриевский собор во Владимире (прим. ред.).
[9] Франци́ск Асси́зский (лат. Franciscus Assisiensis, 1181 или 1182 – 1226) – католический святой, учредитель францисканского ордена (прим. ред.).
Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июль 2015 года в полном объёме за 197 руб.:
|
 Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсы Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:
Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов 
 |
|||||||||||
| Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|
|||||||||||
