Вадим Перельман

На чтение потребуется 18 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Уже сама биография нашего сегодняшнего героя – это сюжет для целого фильма. Родившись в Киеве, он, ещё будучи подростком, эмигрирует в Европу, потом в Канаду, где учится в киношколе в Торонто. Дальше следует переезд в Лос-Анджелес, долгих тринадцать лет съёмок музыкальных клипов, рекламных роликов, ну а затем – покорение Голливуда, причём сходу.

Его первый же фильм «Дом из песка и тумана» номинируется сразу на три «Оскара», а американский Национальный совет кинокритиков присуждает режиссёру премию как лучшему режиссёру-дебютанту. Но, пожалуй, самое ценное и важное – это то, что вот так покорив Голливуд, он при этом не вполне-то и растворился в голливудской киноиндустрии.

Кинокритики называют его американским режиссёром с европейской базой и даже пишут, что он добавил в закостеневшие голливудские традиции новой крови. Ну а, кстати, крови в его картинах много. Но опять же: льётся она не только по законам блокбастера, а ещё и древнегреческой трагедии.

Итак, Вадим Перельман. Режиссёр, впитавший в себя и голливудские, и европейские, и русские кинотрадиции. Режиссёр, ставший почётным гостем международного Одесского кинофестиваля, оказался и гостем нашей программы.

 

Роман Оленев: Вадим, здравствуйте.

 

Вадим Перельман: Здравствуйте.

 

Роман Оленев: Я знаю, что вы как режиссёр предпочитаете держать зрителя в напряжении, любите трагедийные сюжеты, но если говорить об этом фестивале, о его конкурсной программе, то в целом он рассчитан на то, чтобы развлечь зрителя, но, конечно, на высоком художественном уровне. Как у вас ощущение от этих первых дней фестиваля – справляется фестиваль с этой задачей?

 

Вадим Перельман: Да, потому что, во-первых, я сделал два фильма, которые, действительно, первый немножко тяжёлый, второй… такой… умный… так что…

 

Роман Оленев: И первый – умный…

 

Вадим Перельман: Первый умный тоже, но первый был построен на эмоциях, второй был построен на… Напряжение – я думаю, это неправильное слово, это больше всего… Я хочу эмоции как-то вытянуть из зрителей своими фильмами.

 

 

Кадры из фильма «Дом из песка и тумана» (2003 г.).

 

Вадим Перельман: Но я всегда увлекался комедиями. Потому что для меня это… я сам как человек не такой серьёзный, как люди всегда представляют, что я буду… И… ну есть такая предилекция^[1] к фильмам комедийного юмора. Так что для меня это огромное удовольствие. Это, я думаю, классная тема фестиваля.

 

Роман Оленев: Вадим, а как вы относитесь к такому очень известному утверждению, что рассмешить зрителя гораздо сложнее, чем заставить его плакать, довести до катарсиса?

 

Вадим Перельман: Да. Сложнее и страшнее. Потому что как творческий человек, режиссёр, актёр, который выходит на сцену или перед камерой и хочет рассмешить, его задача рассмешить – это очень сложно. У меня была практика такая: до отъезда – друг – она меня попросила быть в её комедийном фильме. Она профессиональный комик, которого знают все в Америке. Я играл роль в одном из сюжетов в одной из серий – русского режиссёра, режиссёра советского времени. И мне очень было сложно стоять на сцене и играть. Я вообще не профессиональный актёр – но стоять на сцене и играть, когда никто даже не улыбается из команды. И даже смешное мы говорим, делаем – никто даже не улыбнулся.

 

Роман Оленев: Скажите, после того как вы суперуспешно дебютировали в Голливуде – три номинации на «Оскар» картина заняла, серьёзное дело – насколько было сложно нащупать новую тему для второй картины? Ведь считается, известно, что именно вторая картина всегда самая сложная для режиссёра.

 

Вадим Перельман: Да. Вторая картина – мне просто нужно было решать, какую я [её] буду делать. И это уже перед глазами: она была, уже там готовилась. В смысле, когда даже первая ещё не вышла. У меня был роман уже – права на него. И я как-то разрабатывал её уже. Так что натурально, органически получилось. Но я понимаю, вторая картина. Вторая картина – это, вообще, знаешь, показывает, что первая картина не [просто какой-то] шанс был, и тоже показывает. Но я очень горжусь моей второй. Я считаю, что она [будет оценена по достоинству, пусть] не «Оскар», потому что уже поздно, но [получит] уважение, такое, как первая.

 

 

Кадры из фильма «Вся жизнь перед глазами» (2007 г.):

 

– Совесть – это голос Бога, а природа – сердце человека.

– Вот это жизнь! Марин, где я нашла такую подругу? Где-то в прошлой жизни. Неужели я когда-нибудь стану такой же? Буду всё время на всех злиться. Я знаю. Но с таким сердцем тебе ничего не страшно.

– Но если я не убью тебя́, то кого?

– Майкл. Стреляй в меня. Стреляй!

– Нет!

 

Роман Оленев: В обеих ваших картинах очень остро поднимаются проблемы человеческого выбора, совести. Может быть, во второй даже острее звучит эта тема. Первая картина доказала то, что американская публика интересуется, готова думать и сопереживать этим проблемам, чувствительна к этим темам. А со второй картиной, как я понимаю, может быть, американская аудитория испугалась этих острых тем, этой проблемы человеческой совести?

 

Вадим Перельман: Это интересная теория. Но я не думаю, что она испугалась. Она просто запуталась немножко в ней. Потому что картина сложная была. Может быть, одну ошибку я сделал со второй картиной, что сделал её слишком сложной. Люди, когда идут в кино, американцы, европейцы, по всему миру, я считаю – они не ожидают, если их не подготовить к этому, они не ожидают сидеть в зале и думать. Не идут же на шахматный матч. Они дут в кино. Они просто хотят отключиться немножко и чтобы их куда-то повезли. Умно, не умно, с эмоциями или просто «трансформеры», взрываются здания – всё равно, куда-то повезли. А я как-то, может, даже эгоистически подумал, что они хотят загадку и готовы. И на эмоциях, конечно, фильм проработал много раз, многих людей. Но когда есть непонимание, в конце концов, не понимаешь, что ты только что просмотрел, тогда получается немножко какая-то обида. И я это не усёк. Просто недостаточно было опыта у меня.

 

Роман Оленев: Я знаю, что вы превыше всего ставите сценарий. В фильме в любом, в кинематографе в целом. Вам не кажется, что сейчас такая возникает ситуация, что очень хорошо становится понятно, что кино как искусство, а не как индустрия, не настолько самостоятельно, как может показаться. Что прямая и очень тесная связь есть между кино, киноискусством и литературой. Вы согласны с этим?

 

Вадим Перельман: Да. Абсолютно согласен, потому что кино очень дорого снимать. Дешевле купить [холст] и рисовать картину. Стоимость красок [сравнима с затратами на то, чтобы] жить, кушать. Но снимать фильм – это огромная команда, огромные деньги, потом риск. Причём, не свои деньги – это тоже. Совесть в это входит. Тоже не хочется, чтобы человек, который от доброты сердца или просто поверил, который поверил в этот проект, чтобы он потерял деньги. Это всё как-то давит. Я считаю, что сейчас вообще в Голливуде это всё стало поставлено… фильмы делаются бухгалтерами. Фильмы начинаются бухгалтерами. И уже скоро сценарии будут писать бухгалтеры. Так что для меня это… я не пугаюсь этого, потому что всегда это волнами идёт. В семидесятых годах это так же и случилось, что все фильмы надулись как розовые слоны. И потом это лопнуло всё. Когда это лопнуло, вышли [такие] люди, как Скорсезе^[2], Коппола^[3]. Они как-то подобрали эти кусочки и сделали новое американское кино. Я думаю, что мы доходим к этому тоже. Но кино сейчас не может быть таким, потому что кино не менялось с самого начала, как его делают, в смысле, сам процесс. Процесс, что есть огромные светильники, есть огромные все эти траки, люди, три человека должны двигать камеру. Сейчас это всё становится легче и эффективнее. [Настолько,] что сейчас, например, шесть человек могут сделать кино. В смысле, как команда. Сейчас берёшь 5D-камеру, которая стоит три с половиной тысячи. И уже это качество как на плёнке. Так что это помогает, конечно. Это поможет вот этой следующей волне. Они это будут использовать.

 

Роман Оленев: Известно, что вы, до того, как успешно дебютировали, сняли две картины в Голливуде, работали в Америке же – снимали клипы, музыкальные, рекламные ролики. Скажите, как у вас происходила перестройка на работу с профессиональными актёрами. Уже в первой картине голливудский звёзды, там же совсем другой принцип взаимодействия.

 

Вадим Перельман: Совсем другой принцип. Я, как говорил на мастер-классе вчера, – это огромная-огромная дистанция не только таланта, вообще, как работать с рекламными актёрами и профессиональными, «Оскар» выигравшими, гениальными актёрами кино. Я почувствовал это не только с актёрами – и вообще, даже подход, и ракурс, и совсем другой рассказ истории получается, совсем другой язык в кино, чем в клипах. В клипах это всё быстро нужно, сконцентрированно, нужно, чтоб каждый кадр был яркий и впечатляющий. А в кино есть время, чтобы это сделать, можно немножко подышать.

 

 

Кадры из фильма «Дом из песка и тумана» (2003 г.):

 

– Надо поехать домой, постараться всё объяснить Кэрол, Нэйту и Бетани. Надо быть дома, когда они придут из школы.

– Ты трижды повторил слово «дом».

– Но это же мой до́м. До тех пор, пока мы не создадим новый.

– Ты вернёшься?

– Через пару часов. Может, чуть больше.

– Если нет – я пойму.

– Я тебя не заслуживаю.

– Гм… Заслуживаешь.

 

Вадим Перельман: Каждый кадр должен быть потрясающим. Когда вы видите в фильме, который пытается [преподнести] режиссёр, может быть, даже какой-то дебют или [пришедший] из [мира] клипов, и каждый кадр выглядит прекрасно – такой фильм нельзя даже смотреть, устаёшь просто. И я решил эту ошибку не делать. Инстинктивно, потому что ни с кем не говорил, ничего. Я просто знал, что нельзя такой же язык использовать. И я взял себе, я не работал с людьми, с которыми работал обычно в рекламе. Я взял себе команду из… ну, самую высокую команду, которую можно было взять. Мне повезло. Я единственный человек, который не сделал тридцать фильмов, которого все знают, но в моей команде был. Так что, это помогло, конечно. И каждый раз я [говорил] моему оператору-постановщику: давайте, если что-то как-то, я, как Одиссей, привязался к мачте с ним, даже как я буду просить – отказывайте, когда такое делать. Он сказал: хорошо. А потом я научился быстро. Уже не надо было, отвязали от мачты и я ходил по кораблю.

 

Роман Оленев: Существует, если упрощённо говорить, два типа режиссёров в мировом кино. Первые, которые снимают не то чтобы плохо, но они как бы в течение жизни снимают один и тот же фильм, держатся одной проблематики, эмоциональной линии. И есть режиссёры, которые предпочитают неожиданно менять оптику, менять кинематографический угол зрения. Судя по тому, что две ваши работы окрашены в трагедийную в целом атмосферу – это значит, что вы идёте по первому пути или в ближайшее время, может быть, [свернёте с него]?

 

Вадим Перельман: Сейчас я даже специально себе продумал, что я буду идти по другому пути. Я не считаю, что эти две картины, которые я сделал, они одинакового стиля вообще.

 

Роман Оленев: Стиль разный, но внутренняя вот эта трагедийная…

 

Вадим Перельман: Так это я. Это я. Я думаю, что это будет во всём. Я даже когда музыкальный клип сделал в две тысячи шестом году. Я сделал последний мой музыкальный клип, который выиграл… Я не делал клипы четырнадцать лет до этого. Начинал с них. Потом четырнадцать лет сделал перерыв. А потом сделал этот клип. И даже этот клип, люди писали и говорили, что они плакали, когда смотрели. Не знаю, сколько людей [способно] плакать над музыкальным клипом, но для меня это было достоинство, оно выиграло, поэтому я считаю. Я это специально не делал, это как-то… кусочек меня, который я пытаюсь вложить во всё. Даже не пытаюсь, как-то автоматически вкладывается. Даже если комедийный фильм я буду делать или там боевик – будет какая-то тень этого, какой-то отпечаток вот этой моей тоски какой-то, и совести, и все эти темы, о которых вы говорили, оно там будет. Но будет мало, и только большие любители перельмановских фильмов это смогут увидеть.

 

 

Кадры из фильма «Дом из песка и тумана» (2003 г.):

 

– Кэти? Кэти, это ты?

– Да.

– Мама сказала, что ты как-то странно с нею разговаривала. У тебя неприятности?

– Мне очень нужна твоя помощь.

– Что случилось?

– Ты очень мне нужен сейчас. Пожалуйста.

– Кэйт. Кэйт, мне очень жаль. Тут столько всего навалилось! Мы только что получили новые модели, идёт инвентаризация… Я сейчас, минуточку!..

– Я не знаю, что делать, Фрэнки. Я… сейчас… так одинока…

– Слушай. Мама и тётки будут у тебя восемнадцатого. Они тебе помогут, привезут сюда, решат проблему. Ладно? Прости, Кэйт, но мне пора бежать. Хорошо?

– Хорошо. Пока.

– Ладно, выше нос, сестрёнка! Я тебе позвоню.

– Хорошо. Эй, не говори маме, ладно? До свидания. Дьявол!

 

Роман Оленев: А вам близок такой режиссёр – когда я смотрел ваши работы, мне они чем-то напомнили картины российского режиссёра – Андрей Звягинцев, который работает тоже в европейской традиции?

 

Вадим Перельман: Андрей и я, мы были на «Голден глоуб»^[4] и встретились на церемонии. У него тогда «Возвращение» было.

 

Роман Оленев: Потом, «Изгнание» – где-то похожи ваши [фильмы]…

 

Вадим Перельман: Очень интересно. Потому что всегда, когда я в России это делал или здесь, спрашивают у меня: ну есть же режиссёры, которые… Ну, Тарковский, есть же следующие и есть же такие. Просто не все же копируют голливудский фильм и делают его хуже. Как некоторые фильмы мы видели – ну сейчас можно посмотреть в России вообще – человек с пистолетом, банда за ним или там какие-то армейцы с вертолёта прыгают. Есть. Я всегда говорю: Звягинцев для меня один такой, авторское кино. Не знаю. Я думаю, может быть, не такого стиля, но всё равно авторское кино Германа-младшего^[5] некоторые – не такой. Мне Звягинцев больше нравится. Но он действительно мировой режиссёр. И вот это делает по своим темам. Фильмы у него просто получаются как будто один длинный фильм про его душу.

 

Роман Оленев: Притчи. Вадим, вы сами сейчас затронули, упомянули такой термин – «авторское кино». Если порассуждать на эту тему, то до какого-то момента ведь вообще не было такого понятия – авторское кино, потому что все фильмы в той или иной степени были авторские, творческие. А с определённого момента чётко выделилось кино для массовой аудитории. И сейчас можно констатировать, что сейчас есть дикий разрыв между двумя этими потоками.

 

Вадим Перельман: Я думаю, что первые фильмы кинематографа в Америке – возьмём [Америку], потому что я знаю [её] лучше – в Голливуде все были авторские. Чарли Чаплин был авторское кино. [Гедоби Брефес] был авторское кино. Потому что они были популярны, и это не значит, что они не были… что не пели их одним голосом. Это очень важно.

 

Роман Оленев: Всегда это был художник, в основе стоял.

 

Вадим Перельман: Я считаю, что авторское и коммерческое – это не противоположные вещи. Я думаю, что они вместе могут быть. Например даже Майкл Бэй^[6], который делает «Трансформеры», [«Скала»] и «Армагеддон», это авторское, это его стиль. Это видно. Я за секунду могу узнать его фильмы. Если б не знал, кто снимал. Смотрю новый фильм, говорю: это Майкл Бэй. Или очень хороший имитатор – их много. В смысле, хороших – нет. Но это сразу видно. Так это не важно. Я не думаю, что авторское кино обязательно должно быть какое-то продуманное, какое-то недоступное, артистическое даже. Есть Чаплин, его авторское кино. Китон^[7] – было авторское кино.

 

Роман Оленев: То есть такое, народно-художественное.

 

Вадим Перельман: Нет, просто это кино, когда человек… авторское кино для меня – это когда виден автор. Или вот, например. У меня вот недостаточно фильмов ещё, но если б я продолжал делать такие фильмы, по моим темам, например. Портман^[8] – это авторское кино, правильно? Если б я так продолжал, так я думаю, что киноманы могли бы посмотреть мой любой фильм и сказать: вот это, наверно, Перельмана фильм. И некоторые говорят даже о втором фильме. Что-то так есть такое всё-таки…

 

Роман Оленев: Почерк чувствуется.

 

Вадим Перельман: Да.

 

 

 

Кадры из фильма «Вся жизнь перед глазами» (2007 г.):

 

– Эмма! Эмма! Эмма!

– Мама…

– Эмма…

– Это всё дети.

 

Вадим Перельман: А если б я делал комедии, то же самое. Для меня этот даже [Армси Андр] тоже авторское кино. Конечно, это о качестве тоже не говорит.

 

Роман Оленев: Вадим, притом, что ваши картины достаточно неоптимистичны в целом по настроению, на само будущее кинематографа, я знаю, вы смотрите в целом оптимистично.

 

Вадим Перельман: Да, я бу́ду делать оптимистичные фильмы.

 

Роман Оленев: И даже, я обратил внимание, сказали, что будущее кинематографа за 3D-форматом. Неужели вы думаете, что удобно в формате 3D снимать картины, такие как вы пока что снимаете, где в центре внимания именно человек, внутренний мир?

 

Вадим Перельман: Я считаю, что через три года, даже, может, ещё меньше, через два года все картины будут 3D. Причём, если бы у меня сейчас был бы шанс снять «Дом из песка и тумана» в 3D, я бы ни секунды не [сомневался]. 3D это просто, понимаете, как и все новые технологии, которые разрабатываются – технологии! – обычно их первые любители и пользователи бездарные люди.

 

Роман Оленев: В этом дело, думаете?

 

Вадим Перельман: Да. Это всегда так. Вот, например, даже кино. Там же не было никаких гениев, которые начали кино снимать.

 

Роман Оленев: Балаганное такое.

 

Вадим Перельман: Да, первый фильм был – поезд, который заезжает на станцию. А эффект хотели [сделать такой]: «Ой, поезд заезжает на станцию, беги!». [Зрители] вскакивают и выбегают из [зала]. И также 3D – оно использовалось там, ужастиками: ну, змея в тебя прыгает или там ты смотришь с обрыва. Для меня это пока только для эффекта использовалось. Но психологического эффекта они ещё не [коснулись]. А я считаю, что огромная-огромная перспектива психологического эффекта может быть. Можно так сделать клаустрофобию, например, одним [нажатием] кнопки. Это очень-очень перспективная вещь. И для меня это – почему нет? – жизнь я бы снял тоже в 3D. Особенно, будущее. Для меня вот это был бы класс. Что всё настоящее и прошлое я снял бы нормально, может быть, даже в цифре. А будущее бы снял в 3D. Чтоб у тебя дух захватывало, когда ты смотришь. Я так и хотел. Так и получилось немножко. Ярко.

 

 

Кадры из фильма «Вся жизнь перед глазами» (2007 г.):

 

– Воображение требует смелости, старания. Но оно даёт нам надежду – надежду на то, что мы можем влиять на свою судьбу, что мы не будем жалеть о сегодняшних решениях в будущем. Мы можем наслаждаться этим миром, верить в него, в его красоту, в обещание, в тот факт, что у нас есть талант представлять наше будущее перед своими глазами. Мы должны представлять свою жизнь красивой. Мы должны делать воображаемое явным.

– Когда я была молодой, я всё время проводила на улице. Мама меня ненавидела. Я смотрела на цветы. Вокруг них летали пчёлы, садились на них. Был так красиво! Мне пора идти.

 

Роман Оленев: А почему вы выбрали всё-таки Уму Турман? В последнее время она играет в других ролях. В общем-то, нетипичная для неё роль получилась. Почему выбор пал именно на неё?

 

Вадим Перельман: Так получилось, что я её выбрал, и она меня выбрала. Это не был мой первый [вариант]… Я даже не думал о ней. Когда я сначала делал кастинг, просто выпали две актрисы, которые мне больше нравились, и следующая, которая могла помочь мне сделать этот фильм финансово, это Ума Турман. Её имя.

 

Роман Оленев: Ну что ж, я чувствую, нас уже торопят. Я вынужден закругляться. Спасибо вам большое, Вадим.

 

Вадим Перельман: Пожалуйста.

 

Роман Оленев: Приезжайте, возвращайтесь, всё-таки на родину.

 

Вадим Перельман: Я буду возвращаться.

 

Роман Оленев: Нам нужны хорошие режиссёры.

 

Вадим Перельман: Спасибо большое.

 

 

 

28 июля 2010

 

 

 

Источник записи видео: сайт одесского телеканала «АТВ» (atv.odessa.ua, прекратил свою работу в октябре 2014 г.).