Извинение за Христа

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за май 2025:

 

На чтение потребуется 3 минуты | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Здание школы, в которой мы учились, было одним из старейших в городе. Построенное ещё в царские времена, оно служило мужской гимназией – двухэтажный корпус из красного кирпича, высокие арочные окна, массивные двери. Позднее пристроили котельную с металлической трубой, из которой зимой клубился густой пар.

 

Рядом с котельной лежала вечная гора угля. Мы, мальчишки, бегали по ней после уроков, возвращаясь домой в некогда белых рубашках, почерневших, как у шахтёров. Никто не ругал – это было частью нашего детства.

 

Школа считалась престижной: лучшие педагоги города преподавали здесь, а в нашем классе учились двадцать пять душ – каждая со своим голосом, своей судьбой и своей тайной. Самым весёлым моментом были переклички.

 

– Гиоргадзе?

– Здесь!

– Квачадзе?

– Героически пал у дверей класса! – раздавался смех.

– Чантурия?

– Скончался от переедания, госпожа учительница! – выкрикивали с задней парты, и сам Чантурия, пухлый и довольный, криво ухмылялся.

 

Однажды, во втором классе, моё внимание зацепилось за одно имя. Все звали его Алик, но в списке учительница неизменно произносила:

 

– Аарон?

 

Странное имя, подумал я тогда. Позже узнал – он был евреем.

 

В нашем городе евреи почти исчезли – уехали ещё в семидесятых. Семья Аарона была одной из немногих, кто остался.

 

Отец – плотник, с крепкими руками и насупленным взглядом.

Мать – полная женщина с родинкой на носу.

Сам Алик – светловолосый, голубоглазый, тонкий – совсем не похожий на тех евреев, каких я себе представлял. Я тогда даже не знал, что «еврей» – это национальность. Мне казалось: это просто другая вера.

 

В городе к ним относились ровно. Ни ненависти, ни особого уважения – просто как к другим. Всё было спокойно, пока однажды, в седьмом классе, я не посмотрел фильм о распятии Христа.

 

Детское сознание не справилось с масштабом трагедии. В сердце затаилась обида. Глупая, безосновательная, неосознанная.

 

На следующий день я сам не знал, чего хочу, но тянуло к ссоре. Нашёл повод, придрался к Аарону – сначала мелко, потом злее.

 

Он отшатнулся, растерянно глядя:

 

– Зураб, ты чего?

– Ты ещё спрашиваешь? – вспыхнул я. – Вы убили нашего Бога!

– Кто – «вы»?

– Вы все. Убийцы!

– Но… ты же мой друг…

– Я тебе не друг. Убирайся!

 

Он не заплакал. Просто отошёл. Лицо его стало каким-то взрослым. А во мне не было ни злости, ни ощущения победы – только пустота.

 

На следующий день он подошёл ко мне. В руках у него была конфета – красная, в блестящей обёртке.

 

Он говорил тихо:

 

– Я вчера спросил маму… правда ли, что мы убили вашего Бога.

Она подумала и ответила:

«Бог у нас один на всех. А то, что случилось, – страшно. Убийство не может быть оправдано».

 

Потом он протянул мне конфету и добавил:

 

– Мне жаль. Извини.

 

Я смотрел на него. На его тонкие пальцы. На блестящую обёртку.

Я не сказал ни слова. И не взял конфету.

 

Не помню, как мы потом снова начали говорить. Всё будто растаяло.

 

Выпускной прошёл спокойно. А вскоре их семья решила уехать в Израиль.

Продали всё. Собрали документы.

 

Город тогда жил тревожно: девяностые. Выстрелы, перебои, страх.

 

В ночь перед отъездом в их дом ворвались грабители. Кто-то из бандитов прознал, что у них в доме есть валюта. Аарон проснулся, выскочил из комнаты, бросился за ними – и был зарезан у самого порога.

 

Похоронили его тихо.

Отец с матерью долго не прожили. Словно всё ушло вместе с ним.

 

Так завершилась судьба

единственного человека в мире,

кто извинился за распятие Христа –

не имея к нему никакого отношения.

 

 

 

Конец

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в мае 2025 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: