Нонеоматеренное

Лайнер, круиз. Большая пустая комната с грязным паркетом и иллюми­наторами по стенам. Несколько мужчин неторопливо беседуют. Затем смолкают и подходят к иллюминаторам, и долго и уныло смотрят вдаль. Там, дальше, первое время было яркое солнце, безбрежный океан, гор­дые буревестники, затем пошли узкие испанские улочки с бельем на балконах. Молчим. Итак, мы заблудились. Какой там, к чертям, круиз! Надо что-то срочно предпринимать. Но никто не знает, что именно; бро­дят по пустой комнате, скрипят паркетом, вздыхают, без интереса смот­рят на проплывающее в иллюминаторах белье на балконах. Косятся на меня, намекая на мою вину в происшедшем и все нетерпеливее и не­терпеливее ожидая от меня исправления навигационной ошибки. Тягост­ная тишина, постукивание костяшками по стеклу, я не выдерживаю, го­ворю им: «Хорошо! Ладно! Допустим! Но вот ответьте мне, положа руку на сердце! В каком случае мы быстрее выправим курс и найдемся: в случае, если мы будет бесполезно нервничать и на меня косится или ни­чего лишнего не предпринимать и просто плыть, ожидая приятных извес­тий?» Ясно, что второй вариант гораздо надежней, но я их не тороплю, де­ликатно жду ответа. Они молчат, делают вид, что их что-то заинтересовало в белье на балконах. Но прав, в конце концов, оказался я! Вскоре лайнер величественно вплыл на полуденную площадь тихого приморского го­родка, остановился, постоял пару мгновений, размышляя, в какую сто­рону будет удобнее упасть, и упал: конечно же, не в ту сторону, где не было людей, а в ту, где проходила какая-то экскурсия и все увлеченно слушали экскурсовода. Мужчины нервно перестучали костяшками по стеклу, скрипнули паркетинами, покосились на меня, мол: ну, и где те­перь экскурсия с экскурсоводом?