Крушение империи

 

(пьеса в кузове)

 

 

 

 

Кузов того же грузовика. В кузове немного светлее, чем в первом действии. Грузовик стоит.

 

Мышка (со сна):

Ой, как светло!

 

Он:

Тихо! Не слышишь что ли, что мы стоим?

 

Снаружи вновь раздаются какие-то крики, что-то падает, чей-то раздраженный голос говорит: «Сказал же, приделай, как следует....» Через пару минут этот же голос: «Заводи, черт с ним, времени нет». Вновь урчит двигатель и грузовик трогается.

 

Мышка (шепотом):

Так светло, утро что ли?

 

Он:

Сама ты – утро. Это Первый Выезд был: под прожекторами стояли и сейчас под прожекторами едем... (В кузове темнеет.) Вот и все, утро закончилось. Теперь, если примерно через час, направо повернем, значит: Верным курсом идете, товарищи!

 

Мышка:

А если налево?

 

Он:

А если налево, то считай, что я – полный идиот, что все зазря было, что залезли мы с тобой не в ту машину и она увезет нас черте куда, на какую-нибудь базу дурацкую.

 

Мышка:

А откуда вы все это знаете: куда и когда машина повернет?..

 

Он:

Оттуда.

 

Мышка:

Ну вот, опять вы так грубо со мной разговариваете.

 

Он:

Нормально разговариваю. Я же не так, как ты, с бухты-барахты, в кузов прыг – и будь, что будет! Я этот побег несколько месяцев готовил, потому и знаю все. Понятно?

 

Мышка молчит.

 

Обиделась, что ли? Ты чего-то обидчивая какая-то. Не пойму я тебя, на такой шаг решилась, а по всяким пустякам дуешься. Это я на тебя обижаться должен: место приготовил, харчей припас, лежу, дожидаюсь, так сказать, желанного мига, а тут на тебе – Мышка! Тебе, кстати, сколько лет?

 

Мышка:

Много. Сколько надо. Не скажу...

 

Он:

Ну, вот видишь, лет много, а ума мало. Ты чего побежала-то? Плохо жилось в раю этом, что ли?

 

Мышка:

А вы чего? Вот и я – того же.

 

 

Он:

Как хочешь, можешь не отвечай, я не прокурор. Спрашиваешь, почему я? Да потому что, достало меня все это, по самое горло достало: голодуха эта бесконечная... Переломали все, позасрали, экологию всю нарушили и на нас же все еще и валят. Уроды!

 

Мышка:

Вы, как я вижу, совсем не патриот?

 

Он:

Чего?! Вот это да, со мной в одном кузове драпает и еще о каком-то патриотизме чего-то вякает.

 

Мышка:

У меня были веские причины, чтобы совершить такой поступок. А вы, как все эти нытики, чуть похуже в стране стало, так быстрее и бежать без оглядки...

 

Он:

Э, да ты и впрямь за борт захотела. Заткнись-ка, пока не поздно, а то я не посмотрю, что ты маленького роста.

 

Какое-то время оба молчат. Слышно некое шуршание и шелест. Затем по всему кузову, а чуть позже и по всему зрительному залу, распространяется запах пищи.

 

Мышка:

Ой, что это?

 

Он:

Где – что?

 

Мышка:

Запахло чем-то так сладко.

 

Он:

Это так сладко запахло сыром с чесноком, который я сейчас есть буду, а ты, агитатор хренов, пососешь сначала одну лапу, потом другую, а потом подтянешь живот и станешь мне дальше рассказывать, какой я нытик, и еще о том, как ты любишь свою родину.

 

Мышка:

Ну и подумаешь! Подавитесь вы своим сыром, я и есть-то не хочу, я ужинала...

 

Он:

Знаем мы ваши эти ужины патриотические. Хотя, мне еще лучше, ужинала – значит, сыта. Только какого дня ты последний раз ужинала? Молчишь? Ну, молчи, а лучше вспомни какой-нибудь лозунг и задумайся тут же: какая же в нем, все-таки сила скрыта. Я вот так полагаю, что если его раз сто подряд повторить (про себя, конечно), то кушать окончательно расхочется.

 

Мышка:

Какой вы отвратительный! Как я вас ненавижу! Да знаете ли вы, если б не жених мой, я бы ни за что из нашей страны не побежала бы.

 

Он (с показным интересом):

А что с ним? Что-то серьезное стряслось?

 

Мышка:

Да, стряслось! И не смейте таким издевательским тоном говорить о нем, о нас! Он поддался уговорам одной... которая и мизинца его не стоит. Я-то знаю наверняка, что она бросит его сразу же, как он ей не нужен станет... А он такой не приспособленный к жизни. Понимаете ли вы это, гадкий вы тип?! Мне спасти его надо!..

 

Он:

И обратно что ли?

 

Мышка:

Ну а как же? Неужели вы думаете, что я как вы, могу родину бросить, променять ее на реки эти молочные, которые там, кстати, не текут. Запомните это, не текут!

 

Он:

Эх ты, наивняк, наслушалась говна всякого от козлов этих продажных. На-ка вот, перекуси немного. Бери, бери и не выпендривайся, а то охудаешь совсем, пока до суженного своего доберешься. Придется ему потом до границы тебя на себе переть.

 

Мышка (жуя):

Почему же это до границы-то?

 

Он:

Да потому, что через границу, сюда обратно, он не поползет. Он ведь не такой балбес, как ты.

 

Мышка:

Как вы можете так говорить о нем, вы совсем его не знаете?

 

Он:

Нет, милая, это ты его совсем не знаешь. Если уж ты отсюда выскользнуть умудрился, то нужно полным идиотом быть, чтоб обратно сюда лезть. А он, как я правильно ферштейн, совсем другого огорода овощ. Понял, что с тобой каши не сварить, потому и нашел себе другую спутницу. А тебя, скажи честно, уговаривал небось, а?

 

Мышка (гневно):

Это не он нашел, это она, гадюка эта, уломала его!

 

Он:

Теперь это уже неважно. Важно то, что они нашли другу друга и, может быть, проскочили через границу, а мы с тобой еще здесь и в кузове этом грязном трясемся.

 

Мышка (продолжая о своем):

Нет, не может такого быть, не верю я. Это все эта... Он так поступить не мог. Вот я найду его, и он сам мне все расскажет, а потом...

 

Он:

А потом он тебе скажет, что извини, мол, дорогая моя, но если ты такая безмозглая, то ползи обратно одна, а я здесь остаюсь.

 

Мышка:

Ну, ведь нельзя же так, в самом-то деле, из-за куска пожирнее, взять и бросить родину, все то, что с детства было свято! Поля родные, леса, родное небо...

 

Он:

И грязь бесконечную, и лужи вонючие.

 

Мышка:

Да! И это тоже, потому что это все в нас...

 

Он:

В вас. Во мне уже давным-давно живут другие вещи. Ты, кстати, поела? Понравилось? Я очень рад, что хоть в этом мнения наши не расходятся. Голод, он и враг, и друг, для каждого одинаково: и ссорит нас всех, и сближает. А тебе я совет дам: пока еще не поздно, останься здесь. Сейчас уже скоро Второй Выезд будет, там, после проверки и прыгай. До ночи где-нибудь в канаве отлежишься, а по темноте вдоль дороги назад...

 

Мышка:

Нет, я решила его найти, значит, я его найду, чего бы мне это не стоило. У меня характер такой, и он мне всегда говорил...

 

Он:

Тихо! Тормозим!

 

Грузовик медленно останавливается. Слышаться какие-то голова, крики, команды. Откидывается задний борт, поднимается полог и в кузов залазит человек, в каком-то огромных размеров плаще с капюшоном. В руках у него фонарик; он начинает тщательно осматривать все грузы, поднимая брезент и простукивая ящики.