Фильтруй базар!

 

 

 

Этот рассказ будет полезен для всех любителей крепких выражений. Я тоже употребляла в разговоре заковыристые словечки, иногда повергая собеседников в интеллектуальный ступор. Некоторые даже уходили, не прощаясь…

Однажды я подсела на одно среднестатистическое, русское словосочетание. Как только я его не склоняла, оно в буквальном смысле не сходило с языка.

Как-то раз, поздним вечером раздался стук в дверь. Судя по характеру звука, долбили чем-то, внушающим уважение. Кувалдой, что ли? Я поднялась с дивана, который обычно успешно заменял мне Пегаса, сомкнула брови, заранее хищно представляя, как ознакомлю щаз кого-то с таким изобретением, как звонок. Потянув на себя дверную ручку, я, с открытым для выяснения отношений ртом, недоуменно уставилась в пыльный мрак подъезда.

На плечи, видимо, воображая себя рождественским снегом, медленно планировала отсыревшая штукатурка. Никого с кувалдой или другим солидным предметом не было, а косяки, тем не менее, продолжали вибрировать, храня воспоминания о пережитом стрессе. С растущим опасением я покосилась в сторону мусоропровода. В его мрачной, густой тени вполне мог притаиться какой-нибудь псих. В голове сигналило, что надо СРОЧНО ретироваться в комнату и набирать 02. И тут, на волне зарождающейся паники, меня резко дернули снизу за левую штанину пижамы.

Вскрикнув и подскочив (стыдно, а еще космонавткой в детстве мечтала стать!) не хуже презираемых мной впечатлительных героинь романтических романов, я опустила глаза и едва не заорала в голос! На куске паласа, выполняющем функции коврика и неоднократно помеченном соседской кошкой, стояло пять малокалиберных мохнатых существ с длинными гибкими хвостами и угольно-черными рожками на макушках. Самый рослый из этой жуткой группки едва достигал моего колена. Я, конечно, была уведомлена, что некоторые из писателей сходят с ума (просто не ожидала, что это произойдет до 30!! лет) и рефлекторно перекрестилась.

 

– Не поможет, – сердито зыркнул на меня один из излюбленных образов пациентов ПНД, переступая через порог без всякого приглашения.

Остальные, шаркнув пару раз для приличия по коврику массивными копытцами (ясно, чем меня уведомили о прибытии!), последовали его примеру и, прогромыхав по коридору, скрылись в зале.

Машинально закрыв дверь, я некоторое время постояла, судорожно пытаясь вспомнить, что принято на Руси делать в подобных ситуациях. Обычно просто завязывали пить, но я, вроде как, и не начинала. До моих ушей донесся смачный хруст и довольное чавканье. Похоже, там и без хозяйки не скучали, самостоятельно угощаясь крекерами. Набравшись смелости, я заглянула внутрь. Четверо рядком сидели на диване, передавая друг другу пачку соленых печеньиц, а пятый с начинавшей седеть мордашкой, строго блюдя осанку, расположился в кресле, очевидно, приняв его за некий трон. Ежу понятно, что он был главным.

 

– Заходи, присаживайся, – начальственным тоном предложил он.

– Постою, – отрезала я неожиданно для самой себя. Во-первых, когда ситуация выходит из-под контроля (особенно, когда я стесняюсь или пугаюсь), я невольно начинаю хамить, такая естественная реакция организма, вроде как у скунса. Во-вторых, в вертикальном положении я была значительно выше этого мини-ад-шоу с доставкой на дом, а это придавало мне некое чувство защищенности. Странно, на мне висел освященный серебряный крестик, а эффекта никакого, наверное, не надо было в пост колбасу рубать. В целях эксперимента я размашисто перекрестила диван.

– Не напрягайся, повторяю, не поможет. Хоть руку вывихни. Мы с дипломатической миссией и в данный момент являемся в статусе неприкосновенности. Мы должны вернуть тебе кое-что.

Хлопнув шестипалыми ладошками, так что от них пошел голубоватый завиток дыма, рогатый предводитель ткнул когтем в пустое пространство дальнего угла, и там материализовался аккуратный штабель разнообразнейших предметов, упакованных в прозрачные пакеты с бирками. Чего там только не было! От яблочных огрызков до трехногой табуретки, показавшейся до боли знакомой.

– Распишись в получении, – затрепетал возле меня в воздухе листок бумаги, слегка тлеющий синеватыми искрами по краям, и роскошное черное перо, с острия которого сочилось нечто подозрительно-красное.

– Ага, щаз! – я демонстративно засунула руки в карманы, не собираясь нигде ставить подпись, хотя (по секрету) часами тренировалась в искусстве автографа, сладко веря в грядущую славу. Не было у меня доверия к этим копытным. Черкну по незнанию не в той графе и меня мигом оформят в пекло, обвинив в спекуляции душой.

– Поначитаются всякой дряни, потом от рядовых сотрудников шарахаются, – проворчал карликовый монстр, теребя посеребренную бородку. – Ты вглядись, это же ТВОЕ! Узнаешь табуретку? 30.05.05 ровно в 18:30 ты села на нее и ушибла затылок, потому что отвалилась ножка.

 

Я с интересом воззрилась на колченогую мебель, понимая, что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО та самая вещь, которую я недавно выкинула на помойку. Почему она снова здесь?

– А что ты сказала, когда швыряла ее в мусорный бак? – сверля мерцающими рубиновыми очами, подсказал предводитель, проколовшись в умении читать мысли.

– Валите отсюда!

– Ай-ай-ай, а еще девушка! Грубая, как копыто моего прадеда.

– Да кто вы вообще такие?! Убирайтесь, откуда пришли!

– Барышня, не надо истерики! – строго сказал главный. – Не бойся, не пропишемся. Неужели не признала до сих пор? Мы же те самые черти, к которым ты в последнее время активно взываешь.

– А чего такие маленькие?

– Собачьи потому что, – гордо выпрямил хвост декоративный чертик. – Расписывайся, вербовкой не занимаемся. По хозяйственной части мы.

И возле меня снова заплясало адское перо.

– Не шарахайся так, это не кровь, а чернила. Другого цвета на складе нет.

– А зачем мне это? – кивнула я в сторону горы, занявшей почти половину комнаты.

– А нам?! – парировал командир. – Короче, на первый раз ограничиваемся устным замечанием за захламление потусторонней территории. Забудь заклинание «к чертям собачьим»! Запомни, это срабатывает как конкретный адрес. Вы, люди, как маленькие, честное слово. Мы же к вам ничего не посылаем, хотя ужасно тянет периодически.

Я, сгорая от стыда, вывела свою фамилию. Дожилась! Волосатые лилипутские чудовища упрекнули в неряшливости.

Седенький встал и обратился к хрустящей крекерами четверке:

– Так, стажеры, айда в другой дом. Там, кстати, нервная пенсионерка живет, так что никаких резких движений и громких звуков! Угробим раньше времени, потом будем отчитываться перед Вездесущим. Девушка, не возражаешь, если мы своим путем уйдем? А то вы, люди, такие мнительные, если уйти не через дверь, так вы потом годами полы святой водой моете.

– Как вам будет удобно, – вспомнила я о том, что периодически бываю весьма интеллигентной особой, особенно когда сытая.

– До свидания не говорю, чтоб по ночам спала спокойно. Творческих успехов, кстати.

– Спасибо, – сказала я уже стене, между плоских бумажных розочек которой растворились косматые силуэты.

 

Накапав в рюмку коньяка валерьянки, я попыталась прилечь, чтобы прийти в себя, но тут же вскочила. Плед на диване был густо покрыт шерстью и крошками. Хотелось энергично выругаться, но я зажала рот рукой. Кто знает, к чему может привести мой очередной эксперимент со словами.

С тех пор, я, как говорится, фильтрую базар, но иногда отчаянно мерещится запах псины.