Галина Мамыко
ПовестьНа чтение потребуется два часа | Скачать: Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 16.11.2014
Оглавление 4. I. Там, за окном, плачет Бог… (4) 5. II. Партия сумасшедших 6. III. По ту сторону… (1) II. Партия сумасшедших
– Креветка. Чтобы отпустить тебя в отпуск, мне нужны поручители. Кого ты предложишь? Своих людей по партии? Но к ним, честно скажу, доверия мало. По-моему, некоторым из них тоже не мешало бы отдохнуть в нашем отделении. – Я нашёл таких поручителей. Они здесь, за дверью. – Да? – смеётся доктор. – Ну-ка, зови их, познакомимся. В ординаторскую заходят дядя Вова и Семён. У дяди Вовы одна рука обычно в кармане. Может быть, там спрятана вместе с чётками душа богомольца? В первое время, пока я не познакомился ближе с дворником-санитаром, я принимал его за охранника с браунингом. – Ба, знакомые всё лица! – доктор качает головой и смотрит на меня. – Ну что с тобой делать, Креветка? Ты в своём репертуаре. Но учти. Строго на субботу и воскресенье. В понедельник к девяти часам утра, как штык, чтобы был в палате. – Так точно, Сергей Сергеевич. – Подожди радоваться. Ты должен железно пить лекарства, которые дам тебе. Понял? Напишешь расписку, и твои поручители тоже дадут расписку. Доктор прячет в кармане конверт, он наполнен отнюдь не рецептами, а кое-чем поинтереснее. (Это, что называется, финансовый привет от моей партии). Он не знает, что я возьму с собой вместе с нейролептиками дядю Вову с Семёном. Они уже созвонились с Прапором, и он в своём «джипе» ждёт возле корпуса. Через него и были переданы деньги для Сергея Сергеевича.
– Сво-бо-ду! Кре-вет-ки-ну! Сво-бо-ду! – врывается в распахнувшуюся от порыва ветра форточку вместе с волной холодного осеннего воздуха. Слышен свист, кто-то бьёт в барабан, трубят в горн. Хлопают в ладоши. Сквозь застиранную батистовую занавеску просвечивают силуэты людей. Процессия гремит погремушками и марширует в сторону главного входа. Врач отдёргивает занавеску, и мы наблюдаем этот спектакль. Мимо окна движутся транспаранты с моей фамилией. На смену им плывут аршинного размера фотопортреты улыбающегося красавца-мужчины с густой волнистой шевелюрой. Ба, впору вспомнить Райкина. Да это же я сам. И теперь стою, приосанившись, в пузырящихся на коленях спортивных штанах, и смотрю на себя в зеркало служебного шкафа глазами восхищённой публики. – Послушайте, здесь не дом правительства, а психиатрическая клиника, между прочим, – на крыльцо не спеша выходит представительный гладковыбритый заведующий отделением с повисшими на кончике носа очками. Он сбрасывает носком начищенного ботинка жёлтую листву со ступенек, щурится, смотрит поверх очков вокруг себя и достаёт из кармана белого халата пачку Winston. Парни и девушки в джинсах и дутых куртках опережают толпу и первыми подбегают к парадному входу. – Пётр Савельевич, и снова здравствуйте! Мы из «Утренней хроники»! «Агентство национальных новостей»! Радио «Ермак»! Телеканал «Политический олимп», – доносятся голоса журналистов. Эти ребята знакомы мне, как облупленные. Сколько раз вот так же они окружали меня и пихали в рот свои диктофоны-микрофоны. Впрочем, мне известны лица и остальных участников акции. Это традиционные активисты наших партийных массовок. У партии нет денег на оплату их труда, но перед праздниками я поручаю Прапору обзванивать активистов с приглашением на коллективные застолья. Я усмехаюсь. – Когда обещают выписать господина Креветкина? Говорят, руководство больницы получило неофициальное указание из властных структур держать Креветкина до окончания избирательного периода? – Я вышел сюда не для того, чтобы отвечать на некорректные вопросы, а затем, чтобы покурить, – заведующий отделением щёлкает зажигалкой, делает затяжку, приподняв к небу лицо, вытягивает губы трубочкой и смотрит на потянувшиеся ввысь голубые колечки дыма. – Вы все уже здесь, извините за грубость, примелькались, и твердить об одном и том же, право, надоело. Лучше вы мне расскажите, господа журналисты, какие планы у городского руководства в отношении нашей многострадальной больницы, когда сделают обещанный капитальный ремонт?
Лечащий врач захлопывает щелбаном перекошенную форточку, та обвисает на одной петле, он многозначительно смотрит на меня: – Вот-вот, товарищ Креветкин, опять ваши поклонники смуту устраивают. Нет чтобы с ремонтом помочь, вон в каком состоянии мы находимся, – Сергей Сергеевич переходит с обычного «ты» на «вы». Вероятно, вспомнил, что рано или поздно, но меня выпишут и, кто знает, «может, этот Креветкин и правда станет президентом». Врач продолжает: – С такими пациентами, как вы, Иван Никифорович, лучше не иметь дело. На всякий случай. Надеюсь, вы оценили, что вам в этих стенах, с учётом вашего особого общественного статуса, никто ни разу не помешал проводить ваши внутрибольничные митинги. Их здесь, замечу, все почему-то любят. Наверное, от скуки. Ха-ха. Мне сейчас нравится молчать. Да и что говорить, когда душа уже на свободе и в горле чешется от предчувствия сигаретной затяжки. Фанаты меня найдут всюду. Я, в принципе, не против. Во всяком случае, здесь, в этом царстве сдвинутых мозгов они пару раз приносили немалое утешение, когда в палату вдруг доносилось с территории больничного городка скандирование моей фамилии и рефрен «свободу». Воодушевляет, что народ не поверил слухам о моём сумасшествии. «Ты знаешь, а ведь заточение в психушку тебя сделало народным героем. На этом можно сделать пиар», – сделал однажды вывод Половник, царство ему небесное. И действительно, вброшенную нашими пиарщиками тему моего насильственного заключения в дурдом охотно подхватило сарафанное радио. В оппозиционных СМИ моя персона стала проходить как жертва режима.
Из больницы выходим через чёрный ход. Попадать в фокус телекамер сейчас не в наших интересах. В машине все молчат. Только курим. Голова и тело тяжёлые, от этой тяжести при всём желании избавиться мгновенно невозможно. Пролонгированное действие препаратов не шутки. И я вдруг понимаю, что уже никогда не вернусь в эту тюрьму. Даже под страхом расстрела. И дядя Вова с Семёном тоже. Они теперь члены команды. Нашей «Новой гвардии». С Семёном всё понятно. Но я не знаю, зачем это надо дяде Вове. Впрочем, догадываюсь, зная его характер. Полагаю, он увязался за нами в качестве ангела-хранителя. Вероятно, собирается с помощью молитвы отгонять от нас пули. А в случае необходимости прикрыть телом. Это как раз в его духе. В этом отношении он чем-то напоминает Половника, тоже по-своему сумасшедшего. Такие долго не живут. Правда, я всегда верил, что Половник – исключение. Ошибся. От таких, как Половник и дядя Вова, становится тесно в этом мире тем, кто привык ходить по трупам. Дорога постепенно освобождается от машин. Мы выезжаем на пустынное шоссе. Только иногда проносится мимо лихач на бешеной скорости. Поворот в сторону дачного посёлка. Бугры, ямы, колдобины. А вот и покошённая дачка. Неухоженный земельный участок. Голые скелетики кустов малины со смородиной пытаются внедриться в сознание смутным ностальгическим воспоминанием о детстве и бабушко-дедушкиных радостях в деревне. Какое-то время мы сидим в «джипе», оглядывая местность. Ничего подозрительного. Где-то лает собака. Каркают вороны. Безлюдно. Всё вымерло. Домики с захлопнутыми ставнями, калитки… Всё на замках. Здесь только летом кипит жизнь с комарами. Мы идём к даче, ожидая каждую секунду услышать знакомое посвистывание пуль. Ах, пули-пули. Сколько раз доводилось уворачиваться от вас, хватать голыми руками и отбрасывать подальше, к чертям собачьим. А вы всё продолжаете танцевать, весело и беззаботно, ничего и никого не боясь, и бесконечно ставите, ставите кресты на этой жизни. И когда-нибудь, быть может, на одной из воздушных тропинок судьба кого-то из нас пересечётся с вашей замогильной песней. Под ногами чавкает, напоминая о бренности существования, пропитавшаяся дождевой влагой земля. Но всё заканчивается благополучно. Скрипит ключ в замке, убегает потревоженный паук, рушится выстроенная им крепость из паутины. По узкой деревянной лестнице спускаемся с Прапором в подвал. Дядя Вова наверху вместо часового. Семён возле машины. В нос бьёт запах плесени. Ещё минута, и оживут тени предков, восстанут мертвецы, откроются склепы. И грянет гром преисподней, заждавшейся таких как мы. Луч фонарика прыгает в темноте. Склад с оружием в порядке. Берём «калаши». Времени в обрез. Надо уходить. Прапор опускает напольную дверь, щёлкает ключами, подвал закрыт. Накидывает сверху тряпок. Передвигает ногой цокающие друг о друга пустые пыльные бутыли. Смешная маскировка. Но хоть так. Впрочем, если нас взяли на мушку – то ничего уже не поможет. Осталось только их опередить.
Мы едем навстречу смерти. Но не знаем – чьей: может, нашей? В голове у меня звучит придуманная в промежутке между сонными провалами речь кандидата в президенты: «Соотечественники! Я решил переименовать партию из «Новой гвардии» в Партию сумасшедших. И знаете, почему? Потому что мы будем олицетворять то, что не принято делать в нашей маленькой республике. Когда благодаря вашей поддержке мы придём к власти, мы запретим всё то, чем живут чиновники-толстосумы и демагоги-депутаты. Вы думаете, я сейчас скажу, что не будет взяток, коррупции, передела собственности, разворовывания казны, клановой междоусобицы, мордобоя на сессиях, ни всякого другого, без чего уже никто не может представить нашу власть? И вы угадали. Но скажу более того. Мы поднимемся на глобальный уровень воплощения цивилизационных задач и объявим войну всем, кто несёт зло в этот мир. Мы будем добиваться того, чтобы зло больше не проникало в нашу республику ни через какие границы или контрабандные каналы. Теперь, надеюсь, вы поняли, почему наша партия будет называться Партией сумасшедших. Если хотите, мы объявим войну самому дьяволу. И знаете, что? Я уверен в вас. Я уверен в вашей поддержке. Ведь это я, ваш Креветка. Разве я когда-нибудь обманывал вас?». Никого убрать нам не довелось. И, признаюсь, я был рад этому. Мне никогда не нравилось убивать людей. На полпути нас остановил телефонный звонок. Необходимость в «калашах» отпала. Этих парней пришили до нашего появления некие представители третьей силы. Кто они? Спецслужба? Рука ближнего зарубежья? Или гром и молния с небес? Уже не важно. Но глядя на отрешённое лицо дяди Вовы с чётками в руках, ежесекундно выходящего на прямую связь с Богом, я всё больше заинтересовываюсь таким вариантом самообороны.
Оглавление 4. I. Там, за окном, плачет Бог… (4) 5. II. Партия сумасшедших 6. III. По ту сторону… (1) |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|