Париж на троих

Цель моей прогулки весьма пространна. Я кружу по этому району, словно по лабиринтам своего прошлого. Каждый дом, переулок, сквер – оазисы моего сознания, они напоминают мне о том, чего меня лишили там вдали. Мне приятно думать, что виной всему тому, что происходит со мной сейчас, является кто-то другой, а не я сам. Сквер на улице Де Соль, в этом тихом уголке старого города я бы мог обрести свой первый поцелуй, детский и робкий. Я бы хранил его в течение всей жизни как самую дорогую реликвию и пронес бы его сквозь всю свою жизнь, оставив таким же свежим и незапятнанным. Но меня тогда не было здесь, и та, кто обронила его на горе или на счастье свое, мне не знакома до сих пор. А жаль.

Еще один сквер рядом с метро Аббес напротив церкви Сен-Жан-де-Монмартр. Здесь тоже могло произойти какое-нибудь значительное событие моей жизни. Все необходимые условия соблюдены, кроме одного – я не появился там в это время. И как жаль, когда так серы и уютны дни. Они будто созданы для моего перерождения, а немытые дождями здания, что обступают площадь – прекрасные декорации для новой пьесы, а самое главное, музыка. Вот она-то как раз была. И была она той, что перевернула мою жизнь однажды, поставив весь мир с ног на голову. Тогда я уже перестал отличать глупость от красивых жестов и ожидание от одиночества. И любовь была мне оправданием. Музыку эту я помню до сих пор. Она и сейчас звучит на этой маленькой площади. Небольшой джазовый коллектив каждый день вот уже как месяц играет здесь музыку, способную всколыхнуть память всех тех, кто полвека назад наслаждался голосами Ширли Темпл, Джуди Гарленд и Фреда Астера. Но «Cheek To Cheek» в исполнении юной певицы заставляла меня, будто проклятого, приходить в это заколдованное место, чтобы сидя на корточках и закрыв глаза, бороться со своими кошмарами под дивные звуки трубы, которые источал невзрачный, потрепанный музыкант неопределенного возраста, обладающий неестественным красно-синим цветом лица. Он использовал в качестве сурдинки синюю пластмассовую кружку, и на серый камень мостовой текла густая влага.

Пять лет назад я также проводил вечера окутанный нежным голосом и свингующими ритмами, но глаза мои были открыты, и речь моя была тиха – я был робок, но взглядом неумолимо звал.

Это было маленькое джазовое кафе. Я приходил туда каждые выходные, когда пела она. Однажды наши взгляды встретились, и мой одинокий монолог превратился в неуклюжий флирт, встретивший на своем пути лишь улыбку, исполненную жалости и сочувствия. Затем наши молчаливые беседы потекли ручьем, и ручей этот спустя время, перерос в бурлящий водопад, брызги которого еще долго будут помнить мои губы. Мы не могли не встретиться – мы оба верили в теорию половинок, и это был наш шанс проверить справедливость этой теории. «Cheek To Cheek», щекой к щеке, телами и взглядами и очень сильно всеми нервами мы сплелись и вросли друг в друга – такие разные, что даже причины для ссор у нас не совпадали, поэтому мы не ссорились, а убивали друг друга. И вот теперь я здесь, а она там, и в письме ее желание меня увидеть. Место для встречи она предложила выбрать мне самому. Мне предоставили право выбора оружия, и я, не колеблясь ни минуты, втайне презирая себя за неприкрытую сентиментальность, выбрал эту площадь. Кафе «Сен – Жан» – отсюда мне будет видно все: ее зеленый лучистый взгляд, ее нервные жесты. Отсюда я буду говорить с ней последний раз, и отсюда я уйду у нее на глазах, когда закончится «Cheek To Cheek», и это будет самая глупая месть, которую я мог придумать.