Любовь под мокрым японским флагом

На чтение краткой версии потребуется 10 минут, полной – 12 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Купить в журнале за октябрь 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Константинов проснулся очень рано и сразу понял, что зря. Слюнтяя не было – ни рядом, ни где-нибудь в доме. Не надо выкарабкиваться из тёплой постели, натягивать на себя остывшую за ночь одежду, тихо ругаться на пса, путающегося под ногами. На что тратить ставшее тягостным утро? Сначала взять банку с кофе, долго её рассматривать, потом тщательно отмерить количество пронзительно пахнущего порошка, аккуратно налить воду, включить. Станет полегче. Кофеварка сначала пошепчет, потом зафыркает, забулькает и – стихнет. Запахнет так, что расхочется плакать. Мокрые щёки брить неудобно. Всё неудобно, потому что делать ничего не хочется, потому что из Константинова выбили все желания, как выбивают стул из-под невнимательного дурака. Когда он перебирал все утренние свои занятия, непременно вспоминал одну бабу из курилки на их этаже, которая нудно и довольно последовательно пересказывала содержание своего утра, всё до мельчайшей противной подробности. Кому это было интересно? Та, другая, которой всё и рассказывалось, едва удерживалась от смеха. Он её заметил, другую, но, собственно, зачем? Теперь как будто и неважно, что та, что другая. Никакая баба не заменит собаку…

Это Константинов назвал его Слюнтяем. Сначала он ненавидел это неповоротливое, растопыренное тельце, эту привычку грызть всё, на что зуб натолкнётся. Слюнтяй грыз крепенькие берёзовые стволы на остановке, ножки дивана, кухонного стола, подставку для зонтиков, которую Милка привезла… из Парижа, кажется. Жена сказала: из вас двоих я выберу его. Константинов даже и рта не успел открыть, чтобы предложить Милке такой выбор. А потом и сам не заметил, как полюбил этого пучеглазого гораздо больше, чем женщину, в которую ещё вчера был до безумия влюблён.

Слюнтяю было очень холодно гулять зимой. Он косился на огромный шуршащий пуховик хозяина и однажды, взвизгнув, подпрыгнул и, уцепившись зубами за ремень, повис под пальто как сумка, только живая и сведённая судорогой от стужи. Так они стали родными. Однажды жена уехала в Париж, оказалось, не одна, и получилось, что надолго. Они оба быстро забыли про неё. Лежали рядом на разваленном диване, пялились в телевизор. Засыпали. Ночью Слюнтяй похрапывал, как пьяный мужичок, а к утру оказывался лежащим на Милкиной подушке. Мордой к стене. И спал так крепко, что Константинову самому приходилось будить его на прогулку. Они и обедали вместе, переглядывались и улыбались друг другу. Константинов раньше не знал, что собаки умеют улыбаться и внимательно смотреть на человека. Или он только на хозяина так смотрел? Константинов так и не успел сделать окончательный вывод. Слюнтяй заболел.

– Честнее будет усыпить,– сказали в лечебнице. Врач вопросительно потянулся к оловянному корытцу, закипавшему на плитке. Они бежали оттуда. Надежда была слепой и самой распоследней. Бежал он, спрятав Слюнтяя в пуховике. Потом он тупо ждал. Они опять лежали вместе на диване, как в недавние славные времена. Однажды вечером Слюнтяй как-то по-женски вскрикнул, свалился на пол и заковылял к входной двери. Гулять? Константинов с этой своей нелепой, слепой и последней надеждой кинулся ему вслед. Опустился на колени и обнял Слюнтяя. Тот вздохнул и умер. И теперь начинались один за другим мучительные утренники. Как будто и незачем стало жить. С людьми надо было о чём-то разговаривать. Даже компьютер требовательно и по-человечески тупо задавал никчемные вопросы. Все настаивали на ответах, на продолжении контактов. Константинова мог понять только один человек, да и тот был героем книги – Исаак Соллес, потерявший своего Марли. Но ведь Кен Кизи, гремевший в 70-е, но оказавшийся всё ещё живым и даже способным написать волшебную «Песню моряка», или сам был таким, или встречал на Аляске человека, сумевшего бы понять Константинова. Но ехать на Аляску? Да и потом: собаку Соллеса убил выродок, против него бесстрашный рыболов поднял весь Квинак. Слюнтяя у Константинова забрала болезнь, и бросаться на неё с кулаками было бесполезно.

И ещё надо было на работу ходить. А молчать там было просто неприлично. Потому рот сводило судорогой, как тело Слюнтяя от холода.

Он курил. Курить можно было только в курилке. Смотреть в потолок, в стену или в окно тоже было неприлично. И он начал посматривать на ту, другую, что терпеливо выслушивала отчёты своей занудной товарки. Лучше было, когда она приходила одна, странная немолодая девушка, сумевшая-таки потом заменить ему любимую собаку. И ведь тоже она совсем не сразу ему понравилась. Она много разговаривала, что поначалу вгоняло Константинова в панику. Он уже привык к молчаливому общению, и это возвращение в мир, где так много говорят, попросту его напугало. Но постепенно он начал вслушиваться. И сразу обратил внимание на то, что она не на публику работает, не выступает, не выделывается. Начнёт думать вслух и остановиться не может, даже у самой глаза от удивления становятся огромными. А так – ничего особенного. Он её слушал-слушал, смотрел на неё, смотрел и влюбился. Курил и представлял, как спрячет её под пальто, прижмёт к себе и дальше… он не знал, что дальше.

 

 

*   *   *

 

Внезапные ночные пробуждения случались и раньше. Но никогда так сердце не стучало, такого холода не было внутри. Да, когда дети были маленькие, просыпалась от каждого крошечного звука или, наоборот, от непривычной тишины. Бежала через всю квартиру, становилась на колени в полной темноте, ощупывала, обнюхивала: не задохнулись, не плачут, не мёрзнут? Так и засыпала, сидя на полу, устроив голову в изножье кроватки.

Теперь дети взрослые, спят в своих постелях, прислушиваясь уже к собственным детям, и Ольга тоже за них болеет душой, но утром и вечером, складывая слова привычной прекрасной молитвы, перечисляя все дорогие имена, дальше скрепляла себя уверенностью, что ничего плохого с ними не случится. А ещё успокаивали ежевечерние звонки: никто не заболел, не поссорились, ну и слава богу! Так что же ночью так сердце колотится? Под окнами опять скулила, тихо подлаивала или совсем по-человечески стонала собака. Со своего седьмого этажа Ольга всё равно бы её не увидела, а выходить в глухую ночь не было сил, не хватало решимости. Что же, раньше, что ли, не плакали под окнами разные сиротиночки, позабытые-позаброшенные, кем-то обиженные? Пожалеешь в полусне и спишь себе дальше. Ольга почему-то вспомнила мужчину, который иногда смотрел на неё, как ей казалось, сердито. Да, конечно, она та ещё болтушка, но в курилке все много разговаривали, а этот, компьютерщик, кажется, всё больше молчал, смотрел в окно или вот теперь на неё. За что ему на неё сердиться? Конечно, ему грустно. Говорят, от него ушла жена, и не куда-нибудь, а в Париж. Хотя какая разница? Что, Париж обиднее, что ли? Ушла. Время от времени кто-нибудь от кого-нибудь уходит. Ещё кто-то сказал, что у него недавно умерла собака. За это Ольга жалела сердитого молчаливого мужичка гораздо сильнее. Собака не уходит, как человек. Её можно выкинуть из дома, потерять, сама она не уйдёт никогда. Собака. Ольга резко села в постели и зарыдала, очень больно стукнувшись головой о колени, но не заметила эту боль: то, что болело в груди, просто разрывало её на части. Наступила минута, из тех самых, которых боишься, но и ждёшь. Просто живёшь в непрестанном их ожидании. Ольга, привыкшая всему давать названия, называла её «минутой беспощадной ясности». Она, как и другие люди, гнала от себя стыдные воспоминания, неудобные мысли, потому что если носить их в сознании постоянно, заболеешь. Но без этих минут – бабушка говорила, что Бог в эту минуту смотрит прямо на человека – заболеешь ещё больше. Уж лучше такую минуту честно пережить, перетерпеть весь этот стыд.

Теперь она точно знала, для чего просыпается. Эта собака плакала Тишкиным голосом. Тишку она потеряла пять лет назад, и потеряла по собственной вине. Эта, другая, собака приходит под её окна Ольге в наказание. А она-то думала, что отплакала своё. Полгода боялась подходить к дому, пересекать двор, посреди которого нарезал круги её бестолковый Тихон. Тихон – с неба спихан. А он любил смотреть в небо. Сядет на траву, поднимет голову и смотрит, смотрит, как будто молится своему собачьему Богу. Нет, поправляла себя Ольга, Бог у нас общий. Все мы твари божьи, а никакие не цари природы, никакие не старшие братья. Ещё бы. Никто её не осудит, даже дети, которые ко времени её развода с мужем стали совсем взрослыми и зажили своими жизнями. Ну не приходила она иногда ночевать, так ведь предупреждала, никто и не волновался. Тогда её как раз накрыл роман с режиссёром полуподпольного театрика. Она так увлеклась борьбой искусства с чиновниками мэрии, так ей стало жалко хромого маленького гения, что она влюбилась, как девочка. А у него трое детей, жена. И он-то как раз о них не забывал ни минуты, всё время держал их перед собой, как заградительный щит. А она про своих посмела забыть. И в ту страшную ночь не пришла домой. Тишка всегда бегал сам по себе, не признавал ни поводка, ни указаний. Был хитёр и умён. Если нагулялся, встречал восторженно, летел ракетой через двор, бросался целовать, послушно шёл рядом. А если улица ещё не отпускала, делал вид, что Ольга совершенно незнакомая женщина. Всем своим видом так и говорил: проходите себе, тётка, дальше, не стойте здесь, не отвлекайте меня от настоящей жизни. В тот вечер он долго ждал её возле подъезда, а её все не было. Сын – он тогда ещё жил неженатый, с Ольгой – пытался уговорить Тихона вернуться домой. Но все у неё в семье знали: Тихон возвращается под крышу только с мамой. Даже корили её, смеясь: что же ты, дорогая, так распустила свою собаку. Федька пытался, конечно, затащить Тихона силой, но тот вырвался и попал под колёса машины, которая как шальная выскочила из-за угла. Сын сам похоронил Тихона в том месте, которое у них так и называлось – кладбище наших домашних животных. И долго боялся сказать об этом Ольге, но потом пожалел, потому что каждый вечер она уходила Тихона искать. Не надо больше, мама. В ту же секунду любовь эту проклятую из неё вынесло словно ураганом.

Нарыдавшись, Ольга уснула.

 

 

*   *   *

 

Ночью позвонила Милка. Пыталась разузнать про жизнь Константинова, требовала подробности. Он её от них избавил. Скрепившись, сказал, что Слюнтяя больше нет, что он один, и его это вполне устраивает. Не смерть Слюнтяя, а одиночество. Это чтобы предупредить её возможное предложение вернуться к нему из Парижа.

– Я из Сан-Франциско звоню. Я замуж выхожу, Константинов, – и заплакала.

«Из-за собаки», – подумал он и был за это Милке даже благодарен. Хорошо, что и за океаном Слюнтяя оплакивают. Может, ему поэтому легче носиться там, в раю, по облакам.

Потом он, конечно, так и не уснул до утра. Давным-давно, ещё до Слюнтяя, они ехали вдвоём на его раздолбанной машине. Тогда им всё было нипочём: и старая машина, не вылезавшая из ремонтов, и отсутствие денег, и бесконечные посиделки в их задымлённой квартире. Константинов помнил, что была любовь.

Помнил, но не сердцем. Да, было. Да, ехали в машине. Была ранняя весна. Ещё ни листьев, ни травы, ни тепла. Но внутри, под курткой, под майкой, под кожей было жарко. И Милка показала на закатное небо с торчащим на нём расплавленным диском солнца. Из пологого холма тянулись вверх тоненькие, чёрные, голые деревца.

– Как иероглифы на мокром японском флаге, – сказала Милка, и Константинов аж присвистнул от восхищения. Помнит ли она про это? Не спросил. Теперь не узнает, наверно, никогда.

 

 

*   *   *

 

Константинов не специально, ненароком узнал... [...]

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в октябре 2015 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за октябрь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение октября 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.