Пушкин и Лермонтов – два гениальных озорника

Полемические литературоведческие заметки
На чтение потребуется 6 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Поборники морализаторства и прочей борьбы с литературным «ненормативом» посрамлены в очередной раз. Цитирую сообщение информационного портала «Ньюсленд»^[1]:

«Готовятся к изданию три тома с не подвергнутыми цензуре письмами Александра Сергеевича Пушкина. Книги станут частью полного собрания сочинений поэта в 11 томах, которое будет опубликовано издательством «Слово». В него также войдут различные заметки, предварительные наброски и исторические записи «солнца русской поэзии». В издании будут сохранены не только авторские пунктуация и орфография, но и «те слова, которые принято называть ненормативной лексикой и которые так смело использует поэт с присущими ему изяществом и иронией», – сообщили агентству «Интерфакс» в издательстве. В предыдущий раз данные тексты публиковались в таком виде в 1906–1911 годах, да и то всего в десяти экземплярах – для академиков Императорской Академии наук. Основной же тираж эпистолярного наследия Пушкина в начале прошлого века был издан с купюрами: «малоприличные» выражения были заменены на многоточия». (конец цитаты)

Пушкин – непревзойдённый по своему великолепию и литературному изяществу озорник (если кому нравится – очаровательный охальник). Я уверен: только озорники могут стать и становятся именно ГЕНИЯМИ (самый, пожалуй, стереотипный пример – Моцарт). И озорство их поистине гениально! Вот, например, эпиграмма на известную в то время балерину Авдотью Истомину, которая предпочла «озорнику» Пушкину бравого генерала А. Ф. Орлова:

 

Орлов с Истоминой в постеле
В убогой наготе лежал
Не отличался в жарком деле
Непостоянный генерал.
Не думав милого обидеть,
Взяла Лаиса микроскоп
И говорит: «Позволь увидеть,
Чем ты меня, мой милый...»^[2]

 

Как написано! Живо, ёмко, эротично, поэтично (так и просится на язык определение – «вкусно»!), и, главное, с точнейшим, просто-таки убийственным попаданием в самую суть! Великолепное озорство! «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!». Да он и сам не скрывает своей «несерьёзности»:

 

И черни презирай ревнивое роптанье;
Она не ведает…
Что ум высокий можно скрыть
Безумной шалости под лёгким покрывалом.

             («К Каверину», 1817 год)^[3]

 

 Тем, кто хочет узнать о Поэте не «клубничку», а подлинные черты его характера, особенности его противоречивой натуры, рекомендую книгу Ариадны Тырковой-Вильямс «Жизнь Пушкина». «…Он пишет стихи на маленьких листочках бумаги, они всегда разбросаны вокруг него. Работает он с раннего утра, как просыпается. Свои перья всегда обкусывает. Его чернильница – пустая банка из-под помадки. Он любит крыжовник и печёный картофель». Великолепная книга, очень по-профессиональному цепкий и меткий взгляд на детали, великолепный, доступный пониманию литературный язык! Сожалею о том, что не прочитал эту книгу раньше.

 

  А следующий год – двухсотлетний юбилей другого гениального озорника, М. Ю. Лермонтова. Сколько написано, что был он по характеру нелюдимым и саркастичным, неуживчивым и страдающим многими комплексами, возникшими ещё в детстве из-за, скажем так, равнодушия отца и слишком робкой матери! Я не собираюсь развивать эту тему, поскольку об этом написаны-переписаны горы специальной литературы, да и не это в данном тексте главное! Почитайте того же Ираклия Андроникова, который до сих пор остаётся непререкаемым авторитетом в лермонтоведении! Я уже не говорю о таких знатоках творчества Михаила Юрьевича, как Белевич^[4], Спасович^[5], Андреевский^[6], Владимирцев, Хвостова^[7], которые в своих литературоведческих работах никогда не представляли Лермонтова этаким постоянно «мрачным демоном», да и с какой стати? Разве мог «мрачный демон» написать такие именно гусарские строки:

 

«Мой друг! – ему я говорил. –
Ты не в свои садишься сани,
Танцоркой вздумал управлять!
Ну, где тебе её е…ть?». 

             (М. Ю. Лермонтов, поэма «Монго»)^[8]

 

И ещё один характерный штрих к характеру Лермонтова. В то время очень популярным был пародист, некто Минаев. Понятно, что на бездарей пародий не пишут, так что для Минаева, ярого пропагандиста дворянской идеологии, «нестандартный» Михаил Юрьевич был, что говорится, лакомой мишенью. Он пародировал Лермонтова постоянно, причём не обходил вниманием даже трагические произведения, такие, как, например, «Сон» (1841 год):

 

М. Ю. Лермонтов:

В полдневный жар, в долине Дагестана,
С свинцом в груди лежал недвижим я.
Глубокая ещё дымилась рана,
По капле кровь точилася моя...

Д. Д. Минаев: 

В полдневный жар на даче Безбородко
С «Беседой Русскою» лежал недвижно я.
Был полдень жгуч,
струился воздух кротко,
Баюкая меня... 

В другой эпиграмме: 

Когда хилея день от дня,
Я ездил на Кавказ,
Там встретил Лермонтов меня,
Обрызгал грязью раз...

 

В великолепной исследовательской работе «Поэмы М. Ю. Лермонтова в контексте традиций русской комической поэмы»^[9] сказано (цитирую): «В скупой на поэзию петербургский период Лермонтов создал три юнкерские поэмы, которые потом сурово осудит известный русский философ, религиозный мыслитель Владимир Соловьёв за их нечистоту и «полное отсутствие той лёгкости, игривости, грации, какими отличаются, например, подлинные произведения Пушкина в этой области». Именно «юнкерские поэмы» побудили Владимира Соловьёва назвать музу Лермонтова «лягушкой, засевшей в тине».

На 1833–1834 годы приходится кризисный момент романтического мироощущения Лермонтова. Своеобразным результатом этого кризиса явились так называемые «юнкерские поэмы» («Гошпиталь», «Петергофский праздник», «Уланша», и написанная и позднее, через два года по окончании юнкерской школы, но по жанру полностью к ним примыкающая – «Монго»).

Юнкерские поэмы отличает, в первую очередь, от остального творчества Лермонтова нарочито грубое и циническое представление любви, т. е. того светлого и красивого чувства, которое так восторженно и лирично передал в своих ранних произведениях сам Лермонтов, автора романтических поэм, романтических драм, романтической прозы, романтической лирики. Безусловно, такой странный разрыв между прежним творчеством и юнкерскими поэмами не может не бросаться в глаза.

Содержание «юнкерских поэм» основано на самой рядовой прозаичности и будничности. В них рассказывается не о необыкновенных страстях и чувствах, подвигах или преступлениях, а даётся описание бытовых юнкерских «похождений» за бутылкой вина». (конец цитаты)

С вышеприведённым отрывком из работы невозможно не согласиться, потому что, на мой взгляд (да и не только на мой), при анализе творчества таких фигур, как Пушкин и Лермонтов, просто-таки нелепо разделение на т. н. главное и т. н. второстепенное. Их творчество ВСЕГДА многогранно и, что тоже весьма важно, непредсказуемо. Именно эти качества всегда выделяли и выделяют истинных мастеров, именно поэтому никогда уже не будет вторых Пушкиных и вторых Лермонтовых (и слава богу!).

И в заключение: сегодня мы стараемся отойти от штампов – литературных ли, биографических, вымышленных или подлинных. Два гения нашей литературы, два «великих озорника» всем своим творчеством нас к этому сподвигают и на это благословляют. И действительно: сотворить себе кумиров легко… Легко, но как же скучно это «кумирство»! Тем более что сколько раз мы его проходили – и сколько раз на нём обжигались…