Пятое время года

Три затянутые в кожаные купальники девицы окружили его. Комната была обставлена минимально: на полу стояла большая кровать, на которой, если постараться, можно спать вшестером и не просто спать, а роскошно выспаться. Кровать, застеленная пятнисто-полосатой шкурой, занимала большую часть комнаты. Свечки в хрустальных бокалах стояли у изголовья, на полу и в углах, переливаясь и играясь язычками пламени.

– О, как ты долго! – томно вырвались из груди жгучей брюнетки вздохи. Она пригладила волосы Жени руками с ядовито-желтым маникюром. – Мы же ждем тебя целую вечнось.

Негромко, потрескивая, играла музыка – легкомысленная, ветренная, саксофон, иногда перебиваемый романтическиой латинской гитарой. Необычный источник звука, старый довоеннный патефон с изогнутой медной трубой-динамиком, стоял на паркетном полу. За окном сияла невесть откуда взявшаяся луна размеров более чем громадных в компании с сомном сияющих звезд. Вторая девушка, коротко стриженная блондинка быстро опустилась перед Женей на колени.

– Сними свитерок, лапуля. – шептала огненно-рыжая, с татуировкой на плече, девушка. Она тяжело дышала и движения ее были плавные, нежные, ласкающие. Полуоткрытые влажные губы призывно тянулись к губам парня, руки обнимали широкие плечи и теребили красно-черный шнурок на шее.

Женя стушевался и растерялся.

– Сними с него джинсы.

Блондинка тонкими длинными пальцами торопливо вытащила кожаный ремень, расстегнув застежку. Две пуговицы на ширинке оторвались, отлетев одна за другой, выписывая кривые на полу. Она оттянула резинку нижнего белья и громко застонала. Поцелуи рыжей были тягучими, медленными, как переливающийся мед, к ним хотелось возвращаться и возвращаться. Губы пекли и обжигали. Женя почувствовал себя невероятно уставшим от жизни. Он тяжело опустился на кровать. Мягкие волны баюкали его нервные рецепторы, несли по реке затишья и вечного, никогда не прекращающегося удовольствия. Возбуждение нарастало с каждым прикосновением. Девушки сели рядом, Женя откинул голову назад и с шумом выдохнул воздух.

– Мы сделаем твои мечты реальностью, – страстно шептали голоса, – забудь обо всем... только любовь... мы хотим... готовы... сделай так, как хочешь...

Женя потянулся к застежкам бюстгалтера коротко стриженной. Двигался парень все медленнее и медленнее. Нащупав рукой крючок с петелькой, он ловким щелчком пальцев освободил его, покачиваясь, как пьяный. Ему показалось, что воздуха в комнате стало определенно меньше и температура повысилась.

– Сними... сними свои оковы... сбрось с себя условности... делай с нами все, что хочешь... сними... – настойчиво шептали девушки. Мягкая, поддатливая женская грудь заслонила собой весь мир. Ничто не важно больше. Нежная кожа спины его партнерши шелком струилась под его пальцами. Он лизнул шершавый сосок, поднял голову в ожидании поцелуя и посмотрел девушке в глаза.

Некоторое время назад этот взгляд принадлежал мужчине.

Тому самому, который отправил его, Андрея и Марину сюда.

– Грязные шлюхи. – вскочил резко и испуганно Женя. – Вам не закадрить меня. Где это чертова дверь? Я ухожу.

И зачем-то добавил:

– У меня есть девушка.

Он застегнул ремень и повернулся к кровати. На ней вместо молодых двадцатилетних женщин сидели три сгорбленные морщинистые старухи в тех же костюмах отчаянных купальщиц. Одна из них протянула дрожащие руки и прошепелявила с укоризной

– Не уходи. Поштой. Мы доштавим тебе райшкое нафлашдение. – слюни летели вовсю и рот открывался, как у рыбы, обнажая желтые, гнилые зубы. Женя смутился и сделал шаг назад. Музыка напоминала теперь больше звуки во время репетиционной настройки, когда каждый инструмент играет свою партию, не заботясь о гармоничном звучании целого оркестра. Игла звукоснимателя прыгала, повторяя один и тот же музыкальный отрезок.

– Где эта чертова дверь?

– Пофелуй – фкашу. – отвечала старуха, непристойно оголяя провисшую грудь, покрытую мелкими красными язвами и высовывая розовый, как кусок бекона, язык.

– Где эта чертова дверь? – сорвавшись почти на визг, повторил истерично Женя. Над кроватью внезапно обнаружилось висевшее зеркало, почему-то раньше не замеченное. Молодой человек нагнулся за патефоном, поднял его и швырнул прямо в собственное отражение. Музыка не переставала играть, даже когда пластинка раскололась на два равных полумесяца.

Дверь была там, но видна одна лишь ручка. Женя вскочил на кровать и минуя старух-проказниц в бикини, похотливо хватающих его за икры, приблизился к стенке.

– Дерьмо... получай...Дрянь... – Женя колотил ногами по бутафории, которая крошилась, как сахар в руках. Пыль стояла до потолка, смешиваясь с кусочками зеркала и песочной крошкой. Несколько свечей упали и погасли, залив воском покрывало. – Не прикасайтесь ко мне, мне это неприятно! Отвалите к чертям собачим!

Выбив в стене проход, которого хватило бы для проезда мотоцикла с коляской, Женя схватился за треугольную бронзовую ручку и яростно повернул ее. Дверь немедленно раскрылась и он нырнул в образовавшуюся щель. Клацнул замок и не успев остановиться в коридоре, Женя влетел в параллельную дверь, в кровь счесав ладонь об шероховатый косяк.

Старухи недоуменно и обиженно смотрели ему вслед.