Ты

 

Купить в журнале за декабрь 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 6 часов | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Идешь, кромешные завалы тьмы разгребая, представляя восторженность снега, розовеющего на солнце, голубеющего в тени. Над головой, словно стекло, рассыпаясь невидимыми колючими осколками, лопается бездушное время. Осколки времени падают на тропу, и ты – не пораниться – переступаешь. Кто подметет?

Идешь, словно по висячему пешеходному мосту через реку, который от сутолоки, от множества ног должен шататься. Шатается? Редкая птица долетит до середины реки. Где птицы? Летят?

Иногда тропу перебегает что-то мерзкое и мычащее, оставляя следы липкой, не смываемой грязи, то ли человек, проживший жизнь, бессмысленную, как линия Мажино, то ли животное. Хорошо, конечно, если животное. Тебя тошнит, будто начитался многоточий Селина, о котором там и тогда вовсе не слышал. Нет, ты не ненавидишь людей. Просто в большом количестве не выносишь. Думая об этом, продолжаешь идти, спасительно представляя себя черепахой, которой в мгновение опасности достаточно втянуть голову в панцирь.

Может, такое отношение к людям зародилось тогда, когда тебя шестилетнего затащило, втянуло в водоворот тел, над тобой нависающих. Ты на уровне ног. Неба не видно. Лица исчезли. Может, человек еще не сотворен? Только ноги, с них Господь начал?

Слепнешь от тьмы, глохнешь от грохота, дыхание перехватило. Тебя нет, ты исчез, тебя затоптало в асфальт, вместо тебя колышется, словно жиром смазанный студень, медуза толпы.

Папа выхватывает, поднимает. Вдыхая воздух и свет, смотришь вниз, где что-то, оставшееся от тебя, счастливо, внезапно спасенного, корчится среди топчущих ног. Это толпа встречает радостным криком цветное, машущее руками, флажками, движущееся по проезжей части, от него зрителей отделяет милиция: две, три шеренги, плечо-к-плечу-очень-плотно.

Годы глухие, немые, незрячие, как потом убедит скульптор тогда неизвестный, черно-белые годы, добавлю: искушающе шутовские. Об их окончании радио победившего материализма известит изысканно, куртуазно употребив термин крайне идеалистической философии.

Из открытых окон термин доносится до тропы, вдоль которой одни ловят ошарашено кайф, другие восторженно – бабочек, третьи остервенело – удачу, четвертые – тупо рыбу, а пятые самозабвенно, от рыбной ловли устав, человеков в сеть уловляют.

Ты идешь, размахивая руками, и линия жизни, словно качели, в воздухе проносится над тропой, прокладывая ее. Вслед за тобой по тропе, проложенной на земле, ускользающей из-под ног, двигаюсь я.

Иду, слыша голос умиротворенный, плеск крыльев бабочки в розовом воздухе, перед глазами моими возникают уличные часы, которые ты видел когда-то – белая повязка на лбу – их стрелки, минутная, часовая, вспять обратились, к началу тропы понеслись. Всё быстрей вращаются в обратную сторону, но подлетевший голубь, склюнув, куда-то унес. Наверное, к Ною: в сторону ковчега он улетел.

Здесь, в начале тропы ты одинок и свободен, так же, как я, в нескольких шагах от обрыва. Нить рвется, тропа обрывается, связь разрывается. Связать, протоптать, соединить?

Гигантский орган воздух всосал и могучими созвучиями возвратил в исчезающее пустое пространство, которое, в отличие от времени, нельзя возвратить: здесь память бессильна. Память нельзя теребить, тем более, попусту, скажем, от скуки. Бесполезно. Память – субстанция самовластная. Не ты ею, она тобой управляет. Ищешь утешения – болью ответит, забудешь – напомнит. Кто и как управляет? Случайные ассоциации? Шелест листьев – и осень, похолодало – зима. Светлое созвучие – Пушкин. Оборвалась, исчезла тропа – Пастернак.

Вначале на прикроватной тумбочке что-то желало. Конечно, это описка. Лежало. Потом опустело. Желания тоже исчезли.

Вначале из коридора густо звучало. Потом перестало. Иногда было жарко и слишком светло, иногда было прохладно и сумрачно, темновато. Потом одинаково.

В сузившемся пространство время тянулось мелким пунктиром, шаги стали не слышимы, не видимы люди. Окно в дальнем углу задернулось – дымкой, туманом и безразличием.

За окном песок заносил обезлюдевшие города, русла высохших рек и память, в которой образовались пустоты. Из-под ног уходила земля, и люди марионетками на невидимых нитях в воздухе зависали. Смешно болтая ногами, извиваясь всем телом, пытались хлябь в твердь обратить, почему-то глядя на землю, а не на небо. С каждой минутой болтали ногами всё реже, обессиленные, вжимались в себя, становясь меньше и мельче, пока не затихали, навечно подчинившись руке кукловода.

Между ними, нелепо висящими, сновали спешащие в детское отделение разноцветные клоуны с красными носами, в зеленых башмаках и синих рубахах, жонглирующие шариками, словно Бог сроками жизни и датами смерти. В едином с ними пространстве сновали монахи-госпитальеры, не принадлежащие сами себе, братья-лекари спешили к страждущим-отверженным-прокаженным-и-умирающим.

Длинные, просторные одежды, на ветру развеваясь, поражали чуткое обоняние резким запахом трав, корений и благовоний, название которых мало кому было известно.

Рядом высилось смертью освященное здание, воздвигнутое над каменным ложем, где некогда было положено распятое тело. А недалеко, на горе высился Храм, и в небо уходил жертвенный дым. Храм много веков считался разрушенным, но ослепшие от великого света отчетливо его видели, обоняя дым, над ним восходящий.

Тихо-тихо-шелестя-едва-слышно жизнь с дерева бытия опадала. Мама, знавшая о тебе больше, чем ты сам о себе, не умирала. Свистя, скрежеща, бомбы летели не сверху, но снизу, где по воде скользила тень самолета, пилотируемого человеком, в шестой день сотворенным.

Бомбы летели сипло и слепо, поднимая волны, рушащие стену соленой воды, отделяющей небо, упавшее в бездну, от хляби, хлипкой и знобкой. В воздухе серебрились мертвые рыбы, в пятый день сотворенные, и чернели зонты, которыми беженцы на барже укрывались от бомб и от брызг.

Не было страха. Был и ушел, оставив внутри, вокруг, везде пустоту, густую, внезапно зазвеневшую неожиданной жизнью.

Мама не умирала. Исчезала-она-растворялась. С каждым часом ее становилось всё меньше. Сжималась, от себя освобождая пространство и время: тихое слово сменилось тусклым дыханием, редеющим, затихающим.

Вещей не было. По пропадающей тропе уходя умирать, она ничего не взяла. Только тапочки. Их зияющих пустотой поставили у кровати. Там и стояли.

Тихо. Глаза были открыты. Веки застыли. Дыхания не было. Краешек тропы затерялся. Ручей затихнул в песке. Созвучия распались в безмолвии.

Сотворенная не из праха, она не в прах возвратилась.

Принесший лист масличный в клюве взлетел и не вернулся.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению декабря 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.