Ты

 

Купить в журнале за декабрь 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 6 часов | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Иногда прошлое возвращается, становясь настоящим и будущим, и тогда в месте, которое оно занимало, черная дыра возникает. В эту дыру гордый конь и опускает копыта. Разве не знали?

Скачет по набережной, вдоль Эрмитажа. Нева бурлит, морские воды в город идут. Наводнение.

Цари, каждый в своем поколении, волнуются, геройствуют, подданных на лодках спасают. Не прячутся в Смольном от вражьих снарядов, от страха – хлеб на караты – пирожные поедают. Далекие времена, дамбы нет и в помине. А бедный Евгений, словно он преследует, а не его, бесстрашно по залам идет, тщетно мечтая попасть в заветно запретные фонды, где царь чахнет над златом, где Русью пахнет вовсю.

Музеи обычно строят или назначают быть на площадях, набережных, проспектах, важных дорогах. Музей – сокровища, музей – на века, музей – освящение времени. Чем древней, тем священней. Сегодняшняя газета – мусор никчемный, вышедшая лет двести назад – дорогой раритет. Чем больше раритетов, тем богаче сокровищница, тем большая вечность ей уготовлена. Ей – это музею, где безденежно и безнадежно, кладбищу смиренному. На стене, дома – эскизик, клочочек, огрызок. Осмотрен со всех сторон, со всех ракурсов глазом заласкан, до последнего штришка, до следа от мухи зеленой навозной. А музей? Вперед, мимо, всё увидеть, всё поглотить. Чтобы потом, вспоминая, в памяти рыться.

Какой недоумок это впервые сказал? Может в его памяти и следует рыться, но не в моей, тщательно охраняемой от грубых вторжений. Ни рыться, ни копошиться в моей памяти никому, мне самому в том числе, не позволено. Из нее можно лишь аккуратно, бережно, осторожно, словно новорожденного, ласково извлекать.

Ты идешь по тропе, на которую напирает толпа – пожрать, вобрать в себя, уничтожить. Медленно, жирно, курдючно, переминаясь боками, через себя оплывая, грузным тестом, грязной кровяной колбасой, вонючим испражнением напирает толпа. Навозная глина бесформенная. Какой не брезгливый гончар решится из нее что-то лепить?

Вся, целиком, полностью, всей тучностью – толпа находится вне. Внутри всё скомкалось, всё смешалось. Руки растут из задов, из голов – ноги, женские гениталии – из мужских языков, мужские – из ротиков дамских. Издавая мычание, это движется медленно, неотвратимо, еще не мертвое в себя не брезгливо вминая, превращая в массу, мусс, смердящий потом и утробными газами, в желе, трясущееся от движения, как студень, выплывающий из декольте. Какого бы ни было цвета, всосанное с мокрым хлюпающим хлопком, становится цвета единого, непонятного, ни один художник воспроизвести не способен. Последний перед поглощением звук, изо рта вылетающий, хлюпает, словно консервы протухшие.

Слизистый червь, огромный, разбухший, ползет, тяжело, студенисто перекатываясь. Захватывает пространство, подобно древним империям, пожиравшим земли, народы и время, желавшим мир подмять под себя, и когда удавалось, небо, вызывая жуткий восторг, расцвечивалось фейерверком. Когда опадал, в черном небе разноцветно являлись слова, предвещающие зеленого сумасшедшего с желтой бритвой в красной руке.

От этих слов ты быстро идешь ко мне по тропе, а я медленно ухожу, тебя вспоминая. Иногда в глухие минуты кажется: между нами стена, за которой, идя по узкому пространству, я от тебя укрываюсь. А ты, вдыхая простор, тараном бьешь в стену – пробить, ворваться, захватить, уничтожить. Надо мной кружит воронье. Возле тебя клюют крошки жирные голуби. Я стреляю из лука, винтовки, горячую смолу лью, из пушек бью по тарану, осадным башням, по лагерю. Внутри голод, пиршество бушует снаружи.

Между нами проклятое время и простреливаемое пространство. Стена не падет: ты не разрушишь. Исчезнет, растворится во времени или тумане. Раздробится на камешки – мелкой щебенкой выложат аллеи дворцового парка в Версале и Царском селе, по которым будут ходить плотный Аполлинер и переламывающаяся в талии Анна Горенко.

Что скрывать? Мы ведь ревниво друг к другу относимся. Ты завидуешь мне: состоялся. Добавлю: худо-бедно и прочая. Я тебе по той же причине: не состоялся, всё впереди. Конечно, лучше завидовать-ревновать, чем ненавидеть. Ненависть – чувство сильное, в романтические времена непременное. Но в иные – ужасное, в общежитии невозможное. Так что нам с тобой, хочешь-не-хочешь, уживаться приходится.

Вспоминая тебя, кажется, что набрасываю сюжет небольшой юной жизни, чужому глазу, если не чеховский, не слишком заметной. В нем есть место и мне, к чему нам толкаться? Библейские времена ведь прошли, вернуть не хотим их, не так ли? Пасти скот, навоз разгребать, похлебка чечевичная, чистые звезды. Слишком хорошо, чтобы мы с тобой выжили. А на реплику «время не ждет» лучше всего промолчать, в истинности у зеркала убедившись.

С тем, кто в зеркале, я разберусь: он меня меньше. А тебя в моей памяти много, намного больше меня самого, слишком много, и потому всю жизнь я тебя от тебя, как могу, очищаю. Скажешь: как скульптор от лишнего камня, соглашусь и добавлю: чуть-чуть, где могу, хоть чуть-чуть тебя к тебе добавляю. Скажешь: к тебе себя добавляю. Соглашусь, дополняя: себя, очень похожего на тебя. Я и себя от себя бесполезного очищаю, как от лишнего времени память. Лишнее не ненужностью страшно, но тем, что нужное погребает. Вот, душу дьяволу продавший за лишнее, за посмертный пустяк: я себя чищу, чтобы плыть, куда не ведомо дальше. Бесы услышали и согласились, чистки затеяли. Бог с ними, лучше давай о тебе.

Летом, когда всё липко и всё в паутине, тебе кажется, что из пространства тропу выделяет не бетонный забор, а текст, сочиняемый пауком. Чего проще – вправо-влево прорвать, смести, отряхнуться. Но нет. Может, через омерзение переступить тяжелей, чем через бетонную стену?

А зимой бетон заменяют сугробы, от остального мира тропу отделяющие. Есть он под снегом или же нет, не видно, особенно в сумерки, а зимой очень рано темнеет.

Снег – это славно, снег – это весело, когда только выпадет. Снег – это мокро, снег – это ужасно, когда полежит, почернеет, подтаивая. Вывод: лучше всего свежевыпавшим любоваться, как щенком или цыпленком, и тут же убрать, чтобы не гадил, как все молодые.

Идешь мимо пустого дома, окна крест-накрест забиты. Дощатое препятствие ненадежно, слегка надавить – попадешь в искушающее запустение, сырое, подгнившее, манящее тайной угасающей жизни, таинством разрушения. Войти, в пустое пространство пробраться, медленным временем, словно медовой тягучестью насладиться. Великая тайна: не сладостью насладиться.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению декабря 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.