HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Михаил Ковсан

Ты

Обсудить

Роман

 

Купить в журнале за декабрь 2019 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за декабрь 2019 года

 

На чтение потребуется 6 часов | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 20.12.2019
Оглавление

24. Бездна как предощущение преодоленного небытия
25. Чтобы ты меня спас
26. Сколько левшу не переучивай

Чтобы ты меня спас


 

 

То и дело тропу перекрывали засохшие ветки, с дороги тянувшиеся. Кусты разрослись, въелись в пространство, засохли, не в силах придать-извлечь-смысл из него, подобно усталой, безразличной стране, волей судеб и энергией предков завоевавшей полмира. Проложить дорогу – засохшее выломать, оно под руками трещало, словно неживые слова, которыми радио славило героизм – неизбежное следствие идиотизма, пятьдесят копеек в месяц к квартплате, гимн – песня без слов.

Как ни ломай, идти приходилось, склонившись: всё сухое не выломать и меньше заметен, следуя сакральному: не высовываться. Столько лет, те же маршруты, те же трамваи. Вернулись кондукторы: иначе не платят.

Ломалось, трещало сухо, прискорбно. Всё не расчистишь. Обитавшие в измерении вовсе глухом – до сих пор храню твой транзистор, за вашу и нашу свободу – ломали неистово, но засыхало мгновенно, живых погребая. Под горами сучьев, древесной трухи, под треск и сквозь вонь, жадно воздух ловя, еще живые кое-как трепыхались, изображая жизнь светлую, воображая реки-молочные-кисельные-берега, зеленые густые кусты, деревья тенистые, теплую землю, куда, лодку взяв на прокат, как в Китае, протиснуться сквозь луга лотосов и уйти в себя, уединившись вдвоем.

Беда, лотосов не было. Были неврозы. Морозы зимой. Летом розы ржавели. Рифмы были скучны, серы и трескучи, как засохшие ветки, которые до боли ломать-не-переломать. Тоска, полная жизни, но в маске, сменялась жизнью в маске, полной тоски, с уборными во дворе, с угреватыми лицами в комплексной бригаде без лотосов. Но желание было могуче и неуемно – и выжили!

Выжили и улицы, парки, дворы, полные листьев опавших. Заморозки чередовались с гремучими грозами. Яркое, пестрое, полнотелое, исключительное сменялось тусклым, выморочным, худосочным и заурядным. Когда сущностей нет или исключительно мало, остается субстантивировать прилагательные, но их, пыль поднимая, сметали, и над городом, шурша и потрескивая, поднимались дымы, не едкие, ностальгические и певучие.

Ты только пришел, ни с кем еще слегка опасливо не знаком. Тогда тротуары возле кафе не пахли ванилью, в них очереди стояли, а пикники устраивались исключительно на обочине. Пришел – суета. Умер преподаватель с короткой фамилией. Популярный, некоторыми даже любимый. Напоследок Моцарта пожелавший, которому, поклонившись учтиво, заказав реквием, скрылся.

Крики и шепоты, вопли, восторги – всё в узел жизни завяжет просодия властная, смело звучащее слово, парящее над землей, словно паук, ткущий светлую, прозрачную сеть, собирающую звуки в созвучия, в речь – разлетевшиеся слова, по миру с пустою сумою бредущие: «Подайте убогому слово малое мудрое, который день не ел я, такое слово не слышал». В иных землях подают – лишь попроси, в других – редко, самим мудрых слов не хватает, да и на что вам заемные.

Парит слово, каждое утро восходит – клочочки из закоулочков извлекать, разорванное соединять. Поднимается одиноко космос творить, из звезд – созвездия, из звуков – созвучия, язык – из бессовестной бессловесности.

Что? Не хочу ли твой хаос своим космосом поглотить? Оставь, несмотря на власть, временем данную, я не желаю тебя переделать. Хоть ты представить не можешь, чего это стоит: как хочется изменить, озноб пронизывает, зыбучие пески поглощают, добрались, душат, дышать невозможно. Но если и задохнусь, собою, кому завидую, ты останешься. Вот ведь летом с надписью у тебя вокруг ни единой футболки. А здесь и сейчас хорошо, если Гарвард-или-же-Оксфорд, глупо, но благородно. А то сердечки и номера, и, что хуже всего, настоящие буквы и живые слова, из чего сочиняют идиотизмы, чтобы уверовали: полусгнившие листья, по которым идешь, на самом деле розовые лепестки.

– Пришел ли в себя? А где я по-твоему был? Ладно, не злись. Не можешь? Вспомни, что в таких случаях делал наш общий знакомый: уходил и, за пару часов ногами вытоптав злость, возвращался, как ни в чем не бывало. Лучше скажи, что будешь делать с ее прикосновениями? Вспомню – противно: прилипла грязь, не отмоешься.

– До сих пор помнишь?

– А ты это забыл? Глаза в глаза, рука в руке. Грязь засохла, на ней выросли травинки-былинки, жуткие желтые одуванчики.

– Желтые одуванчики по зеленому полю, а потом и белые, облетающие, туманящие-дурманящие. Конечно, я не забыл.

Отмерзшая после зимы непроходима тропа, непролазна. Здесь нет иерархии. «На Брокгауз – Эфрон рассчитайсь!» – здесь не слышно. Зато иногда звучит блестящая светлая нагота, тонкая возбужденная нота. Вспыхнет, от земли приподнимет, осторожно опустит.

Чем дальше от столбовой дороги, мчащей, как стрежень речной – стрижи воздух стригут – тем тропа лучше. Пригожи луга, слова не расхожи. Летит дорога – не век вековать, но пир пировать. Из-за зарослей на тропе темновато, радуги, если случится, не видно, ночью темно, раз плюнуть шею свернуть. На тропе вся жизнь на ладони, если вглядеться, то и беспамятное начало увидишь, а за углом, за мусорным баком, у детской площадки, верно, конец притаился.

Тропа наша общая, от чужих отделенная. Идем – никто не замечает. Идем, не глядя под ноги, всматриваясь в будущее, вглядываясь в прошлое, нам вслед ягнята молчат. Идем, шаги, словно четки, перебираем. Тропа над землей поднимается, а как иначе, на ней то рыжие лужи, то заскорузлые комья. Так над романом нависает не случившийся эпос, где пьяно, задорно плывут и поют – веселое слово – ушкуйники.

 

Идёшь, вслед девицы, изображая стыдливость, жеманятся, и парубки куртуазно заламывают картузы.

Идёшь, завидев черную кошку, перебегающую, тропу оскверняющую, произносишь тобой изобретенные слова-обереги.

Идёшь, желая говорить о жизни и смерти, но, не позвонив, трубку бросают.

Идёшь, в спину толкают, чтобы упал, а ты не падаешь, а взлетаешь.

Идёшь – берёза облезлая, рябина обглоданная – разгадывая никому не интересные тайны, и тень вместе с тобой, примеряя предсмертие, мечется, пытается слиться, тобой притвориться, кавычками защититься.

 

Если сказано – услышано – сказано снова, значит, это общее, а не чужое. А тем, кто не знает, чье это: стыдно не знать. И нечего на тропу чужую пенять, лучше учиться.

 

А, научившись, хочешь-не-хочешь, желаешь-ли-не-желаешь, иди по тропе, сказку в быль не обращая.

Иди, перепрыгивая, что сумеешь, обходя, что не перепрыгнешь, камешки из ботинок вытряхивая.

Играючи, крадучись, разно-всяко, как под ноги ляжет, превозмогая, иди!

Был-голос-ли-не-был-звал-ли-не-звал, гляди под ноги – не упасть бы, иди!

 

Тропа – не трактом в карете, запряженною тройкой, сочиняя трактат, пылить от станции к станции. Тропа – бабочек уловлять, белых бахил не надевая, Ахиллом за черепахой идти, а за тобой – из жухлой пажити к основанию мира немо крадущийся Агасфер, навеки постигший: творя мир, Всевышний в отсчете времени поместил черепаху, по твердому панцирю которой заскользили века, тысячелетия и эпохи.

Идешь тропой, обувь чавкает, грязь непролазная с сотворения мира. Время подсохло, но то ли прилив накатил, то ли после отлива не высохло. А может, великий ледник высыхает, лужами на поверхность выходит, грязь за собой оставляя. На тропе люди редко встречаются, случайно друг мимо друга пройдут, отвернутся и чавкают дальше. Идешь – куда вывезет, куда вознесет или бросит кривая – прямой тропа не бывает.

Люди, как и слова, притираются друг к другу не сразу. А, притираясь, стачивают, шлифуют шероховатости. Есть люди, и есть слова, которые это желают. А есть своими шероховатостями дорожащие: коллектив не любят, переполненные потом автобусы ненавидят, со словами редчайшими сочетаются. Но если случилось, чудо свершилось – иволга-таволга – крепче, ярче и звонче созвучия не найти.

Видишь, живем по Буало. Три знаменитых единства. Времени, измеряемого неразрывным теченьем тропы. Места: тропа, только тропа, ничего кроме тропы. Действия: идем, с тропы не сворачивая, из ночи – в день, изо дня – в ночь. Всё время к свету, то солнечному, то лунному, в отличие от тараканов, в темноту убегающих. Тряпье, отребье – чего только нет на тропе, такое уж место. Ничего не меняется, и те же герои.

Ты говоришь, твое время безжалостно? Любое время такое. Если твои движения угловаты, то мои должны быть округлы. Надо в этом увериться – у зеркала повертеться. Тебе энергию некуда деть, а мне не грех подзанять: и своей маловато и целей во множестве. Устав, глазами-ушами к телевизору-утешителю прислониться, из которого, юными мечтателями притворяясь, лгут немолодые мужчины: «Миром правит любовь». Не дослушав их, задаться вопросом: «С чем эти престарелые юноши, вчера потерявшие девственность, рифмуют любовь?»

Но однажды, связавшись в узел, всё и развяжется. Многозначность рассыплется, и однозначности, соединившись, в один ряд соберутся, тонами сменятся полутона, рифма – батоны-бутоны – врежется в риф. Чернокрылая птица солнце закроет. Миг – затмила, и хлынули под ноги, шурша лапками, тараканы. Гулко вздрогнув, тараны врезались в стену. Земля ушла из-под ног защитников города, и, взлетев, они между не спустившимся небом и землею ушедшей вдруг очутились.

Нет, даже если узел развяжется, всё равно в мире связано всё. Помои с ушатом, а ушат связан с ушами: слышащий да услышит, о чем шепчутся стоящие у его смертного ложа: о завещании, о том, что поздно уже, а рано утром идти на работу, о том, что надо собачку к ветеринару везти.

Ученые обнаружили известное с пор достопамятных (достойных памяти, великое слово!): перед взором околосмертным в один-единственный миг проносится жизнь.

Вода из кувшина. Ожидание выстрела.

Скорей – не опомниться, быстрей – в себя не прийти, бежать – не пропасть. Миг, шибающий тягучей смолой, тянущийся липким проклятьем медовым, мгновение – будет поздно, не останавливайся – ты ужасно. Миг – всё развалится, всё разлетится.

Не вернется даже самая малая мотыльковая малость, даже нелепость, отвратительная, как мистификация собственной смерти. Всё! И, оттолкнувшись, летишь, чтобы впасть в идущий отовсюду бешеный свет Караваджо, оживляющий мертвого, прошлое из времени вырезающий, из дома – окно, из него, оттолкнувшись, на миг над бездной зависнуть.

Из бездны вышло и в бездну вернется.

 

Не исчезайте, не уходите!

Вместе с вами и я ухожу!

Ради меня не уходите!

С кем останусь я жить?

Этот текст мне не по зубам!

Он меня поедает!

Его воротит, а он поедает!

 

– Ты о тех, кто никто никогда тебя не обманет, не разочарует, в отличие от меня. Все восклицательные знаки для них! Что останется мне?

– Зачем тебе эти знаки? Особенно когда идешь по краю текущего времени. Мы, ведь, знаем, что время разъединяет. А соединяет нас что?

– Почему ты так со мной говоришь, не договаривая?

– Не договариваю. Разве хочешь, чтобы всё я сказал? Жить с услышанным сможешь?

– А к чему мне полуправда?

– Для того чтобы текст, завершившись, сложился.

– Для чего?!

– Чтобы ты меня спас.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению декабря 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 


Оглавление

24. Бездна как предощущение преодоленного небытия
25. Чтобы ты меня спас
26. Сколько левшу не переучивай
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!