Дядя Саша, который червяка съел

На чтение потребуется 10 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Так называют моего дядю, который живёт в Москве и приезжает к нам каждое лето, чтобы отдохнуть. Дядя Саша худой, маленький, загорелый и жилистый, как все деревенские мужики. Он любит выпить и поговорить. В пьяном виде он пристаёт к одиноким женщинам, легко находит с ними общий язык и часто появляется в нашем доме только под утро.

Порой я гляжу на него и не могу понять, для чего он заводит эти случайные знакомства? Чтобы любить местных вдовушек, одаривать их лаской, или для того, чтобы показывать им свою эрудицию?

Дядя Саша всегда весел, потому что всегда немного пьян. От него не услышишь жалких сетований на жизнь, грустных воспоминаний и слов покаяния. Дядя Саша доволен жизнью, хотя за душой у него нет ни гроша. После себя он ничего не оставит ни детям, ни внукам. Да они, вероятно, и не ждут от него ничего хорошего.

Зато дядя Саша уверен, что он живёт правильно. И никакой другой жизни ему не нужно. Так он устроен...

 

Как-то я был проездом в Москве. Естественно, дядя Саша решил меня встреть на вокзале. При мне была бутылка водки, и дядя Саша каким-то таинственным образом это почувствовал. Я уже давно заметил, что если дело касается выпивки – в дяде Саше просыпается экстрасенс. Мне не хотелось пить на улице, но дядя Саша стал настаивать. Тогда я привёл ему последний аргумент, сказал, что из горла пить водку не буду.

– А зачем из горла, – тут же нашёлся дядя Саша и повёл меня какими-то тайными тропами в крохотный сквер, расположенный поблизости от московского вокзала. В этот сквер проникал зигзаг ржавой водосточной трубы от соседней крыши. Дядя Саша сунул руку в трубу и вытащил оттуда настоящий гранёный стакан, причём довольно чистый.

– Вот. Тут всё приготовлено.

– Что – всё? – переспросил я брезгливо.

– А вот.

Дядя Саша ещё раз сунул руку в водосточную трубу и вытянул из неё целлофановый пакет, в котором оказалась копчёная селёдка и чёрный хлеб...

 

Дальнейшее продвижение к дому дяди Саши сопровождалось демонстрацией ещё более виртуозных фокусов. Дошло до того, что в одном из скверов он достал из дупла пожилого дерева полную бутылку перцовки. Потом в одном из подъездов, в углублении между дверным косяком и стеной обнаружил заначку в тысячу рублей, пакет со сменной обувью и удилище. Я стал подозревать, что в следующем тайнике, чего доброго, может оказаться голая женщина, так как дядя Саша с большим энтузиазмом стал рассказывать о своих любовных похождениях.

Надо признаться честно, Москва в тот вечер произвела на меня гнетущее впечатление. Меня буквально тошнило от Москвы. Она была холмистой и пересечённой местностью, где все дороги почему-то ведут в гору, и ни одной – с горы. Передвижение по такой непривычной Москве было сопряжено с большими трудностями. Потому что я не замечал уже ни скверов, ни красивых зданий. Видел только серые фундаменты домов, грязные подъезды и опоры каких-то бетонных столбов, которые то и дело попадались нам на пути. Присутствие Третьяковской галереи или Кремля в этих каменных джунглях могло показаться кощунственным.

Подходя к двери своей квартиры, дядя Саша на всякий случай предупредил:

– У меня жена хотя и кобра, но не кусается. Только шипит. Так что ты внимания не обращай. Вот такие пироги.

Я и не обратил. Просто не смог сосредоточится, чтобы обрести это самое внимание. Я видел образ его жены, причём временами весьма расплывчато, как на картинах позднего Эдгара Дега. Должно быть, так проявила себя перцовка, а может быть, бутылка каберне, которую дядя Саша нашёл у себя в кармане в самый последний момент. Каким образом она так долго оставалась там незамеченной, для меня по сей день остаётся загадкой. А может быть, это был очередной фокус дяди Саши...

 

В день своего приезда к нам дядя Саша обычно спрашивает у моей жены, нет ли для него какой-нибудь срочной работы. И хотя работа такая у нас всегда имеется, мы великодушно отвечаем, что к нам он приехал не работать, а отдыхать. Что он для нас самый желанный гость. Вот пусть и отдыхает. Потом как бы вскользь сетуем, что заборы вокруг огорода совсем обветшали, и нижнее бревно в бане надо бы заменить. Дядя Саша слушает нас, с пониманием кивает головой, обещает заняться этой работой завтра же, а сам на следующее утро начинает делать запоры к многочисленным дверям. И так продолжается две недели, пока не подходит к концу его отпуск.

Обычно дядя Саша заменяет старые деревянные вертушки на новые, иногда вместо одного вертушка прибивает два для прочности, и при этом почему-то уверяет нас, что в Москве полно жуликов. Там без хорошего запора не обойтись.

– Везде в России народ жуликоватый пошёл, – говорит он. – Совести у людей не стало. Ни в Бога не верят, ни в коммунизм. От этого и вино стало дорогое. Вот такие пироги.

Каждый вечер дядя Саша ходит на рыбалку. Перед рыбалкой он долго копает червей возле полуразрушенной колхозной фермы и весело разговаривает с редкими прохожими. Во время этих разговоров он и получил свое странное прозвище. Как-то остановил незнакомых парней, чтобы стрельнуть у них сигарету, а потом стал загибать им хитрые московские анекдоты. Парни, конечно, уши развесили, стоят, слушают, смеются во всё горло, а он между делом достал из земли огромного красного червяка – сунул его в рот, изжевал и проглотил. Ну конечно, на самом деле дядя Саша червяка не ел. Он ловко спрятал его в рукаве просторной куртки, но парни от этой его выходки долго были в шоке. «Во даёт, барыга»! И пошло-поехало: «Дядя Саша, который червяка съел». Сейчас дядю Сашу никто иначе и не называет, а если видят его на улице – то непременно здороваются. Да и как же не здороваться, если это тот самый дядя Саша, который червяка съел. Никто толком не знает дядю Сашу и не думает о нем всерьёз, зато про червяка, которого он съел, знают все.

 

После рыбалки и короткого ужина дядя Саша любит порассуждать о судьбе русского народа. Мы всей семьёй выходим на веранду, чтобы его послушать. Иногда к нам присоединяются и наши соседи. Приходит Никифор Воскобойников со своей упитанной женой. Вслед за ним появляется Даша Кузиха – пенсионерка из соседнего дома. За Дашей – Антон Дерюгин – мой бывший одноклассник, который в последнее время для чего-то отпустил бороду.

Излагая свои мысли, дядя Саша обычно стоит перед нами в чёрных вельветовых штанах и серой майке. Его худые руки скрещены на груди. Он слегка пьян, красен и возбуждён, а мы слушаем его, сидя на старом диване, и отдыхам душей.

– Русский народ жилистый по своей натуре, – начинает дядя Саша издалека, – сколько на него ни нагрузи – он любую ношу потащит... Русскому человеку ничего не надо, только хлеба кусок да идею какую-нибудь несбыточную, ради которой надо потерпеть. Вот и всё. Ему ни законов хороших не надо, ни конституции. Лишь бы он знал, что живёт по справедливости, что работает не зря... Вот такие пироги.

 

– Все так живут, – вмешался в разговор Никифор Воскобойников.

– Ха-ха, все! – возразил ему дядя Саша. – Нет, милый мой, не все. Да у нас в Москве умные люди живут совсем другой жизнью. Такой жизнью, которую вы здесь даже представить себе не можете.

– А что там особенного? – не понимает Никифор.

– Вы что думаете, что так умные люди живут, как вы тут живёте? В пять часов встают и в десять ложатся, да всё это время в работе, в поту, в заботах о хлебе насущном? Чёрта с два! На вашей-то шее, знаете, сколько народу сидит, милые вы мои! Как раньше сидели, так и теперь сидят. Им ваши заботы кажутся дикостью, они бы в вашей шкуре и дня не выдержали. Сбежали бы отсюда к чёртовой бабушке.

– Да кто они-то? – с недоумением переспросила пенсионерка Даша.

– Артисты разные, журналисты, писатели, депутаты и прочая шушера. Все московские бездельники. Я ведь вижу, как они работают. И какой от их работы прок. Хотя, они считают себя элитой.

 

– Эта элита, небось, тоже жарит картошку на постном масле, – вмешался в разговор мой рассудительный сосед и хохотнул хитро.

– Ну, не скажи, – перебил его дядя Саша, который съел червяка. – У них к жизни другой подход, мерки другие... Вот у тебя какая цель в жизни? Какая идея?

– Какая ишо идея? – не понял Антон Дерюгин.

– Денег скопить, дом построить, пчёл развести. Ведь так? А для них это дело десятое. Пустое. Дом у них государственный, деньги идут соответственно чину. Для них главное – карьеру сделать вовремя. А этим делом в Москве мафия заправляет. Попал в компанию – они тебя наверх вытащат, не попал – утопят, сколько ни греби.

 

– Ну, уж это ты перегнул палку, – снова вмешался Никифор, который всегда слушает дядю Сашу с некоторой долей скептицизма. – Мафия – это в Италии, а у нас мафии давно нету. Мы, брат ты мой, это понимаем не хуже тебя. Мы не безграмотные. Это ишо доказать надо, кто из нас глупее.

– Мафии нет? – удивился дядя Саша. – Ну, вы даёте! Да она у нас всюду. У нас же всё сейчас держится на взятках, всё на тайной договоренности. Да у нас можно всю жизнь чего-то добиваться, нервы портить, работать как вол, а можно договориться с умным дядей, который всё устроит. И всё будет чики-брики... Вот такие пироги...

После этих слов Никифор Воскобойников делает голову набок и чешет за ухом. Видимо чувствует, что дядя Саша в чём-то прав, но признавать его правоту Никифор не хочет. Его большое коричневое от загара лицо приобретает суровое выражение, а маленькие тёмные глазки начинают быстро бегать.

– Ну, может, ты и прав, может, и прав... в чём-то, – лениво произносит он и для чего-то расстёгивает свой старый серый пиджак в полоску. – Только, всё равно социализм капитализма лучше...

 

Я слушаю дядю Сашу и думаю о том, что у каждого человека на земле своё счастье и своя жизненная трагедия. У каждого своя судьба.

– Не умеем мы жить, – продолжил между тем дядя Саша, – не умеем. Если у нас одно дело в гору идёт – то другое непременно валится. Разве вы не замечали?

– Замечали, не замечали. Какое твоё дело? – огрызается Никифор. – Будем мы всё замечать. Делать нам нечего. Мать твою!

– Не ругайся, – останавливает Никифора жена. – Человек из Москвы приехал. Может, он дело говорит.

– Знаю я его дело. По бабам шастать...

Я смотрю за окно. Там колышется под лёгким южным ветром густой и мягкий малинник. Когда ветер усиливается, он слегка нагибает тонкие побеги, и серебряная изнанка узорчатых листьев начинает неистово блестеть. Как будто чья-то невидимая рука нежно поглаживает их. Красноватый вечерний свет уже струится по кронам яблонь. Тёмно-зелёная смородина осыпана чёрными бусинами ягод. А мне почему-то делается тоскливо. Я слышу, как где-то в конце нашей улицы воет собака местного ветеринара, и не понимаю толком, отчего мне стало так грустно. От слов дяди Саши или от воя этой собаки? Мне хочется встать и уйти с веранды в сад. Пройти вдоль кустов смородины к реке и забыться там над вечным простором...

 

На следующий день после этого разговора дядя Саша вернулся с рыбалки с прекрасным уловом. В то уро ему явно сопутствовала удача. Он принёс сома на восемь килограммов и двух широких как лопаты лещей. Не без гордости кинул всё это на кухонный стол и стал ждать комплиментов. От моей жены они последовали незамедлительно, меня же немного смутило то обстоятельство, что дядя Саша не стал рассказывать, как и где всё это поймал. Зато жена уловом дяди Саши была очень довольна. Она сварила прекрасную уху, нажарила целую сковороду лещей и уже собралась позвать к столу соседей, когда дядя Саша пространно намекнул, что этого делать не нужно.

– Почему? – удивилась моя жена.

– Это… желание рыбака. Я вас хочу угостить, а не соседей...

Уху мы ели на веранде. Запах от ухи был божественный. Сомятина оказалась на удивление жирной и вкусной.

И всё было бы великолепно, если бы в конце вечера к нам на веранду не ворвался Коля Волгарь – потомственный рыбак – и с порога не закричал:

– Откуда рыба?

– А что случилось? – испуганно переспросила жена.

– У меня садок срезали. Поймаю – убью! – пояснил Коля Волгарь.

– Это дядя Саша наловил, – неуверенно пролепетал я.

– Я нарыбачил сегодня утром, – подтвердил мои слова невозмутимый дядя Саша.

– Сомятина есть? – снова спросил Коля Волгарь.

– Нет, – нашёлся дядя Саша, – только налимы. Но крупные.

– А-а-а, да, налимы крупные… только, – бледнея, пролепетала моя жена.

– Всё равно, поймаю – убью! – пообещал Коля Волгарь, уходя. И по тому, как он хлопнул дверью, мы поняли, что он обо всём догадался. И это было не смешно. Такого позора мы никак не ожидали.

Больше дядя Саша к нам не приезжал, хотя мы его и не приглашали, если честно.