Я прожил три жизни на дне песчаного грота

 Петр Сигезмундович Свищ по прозвищу Дезил Долбовский решил съесть небо. Уж больно он был голоден. Ел он небо, ел, ел, ел и вдруг почувствовал некое недомогание. Хирург осмотревший Сигезмундовича для начала направил больного к проктологу. Так Дезил Долбовский лишился девственности. Как только проктолог, по образованию астроном, заглянул своим вооруженным глазом в петрово нутро, так тут же и обомлел.
      – Красота то какая, вон Альфа Центавра, а вот ковш большой.
      – Какой еще ковш? – вознегодовал лишенный невинности Дезил.
      – Ну, медведица большая, а вон неподалеку и малая.
      – Тебе чего, моя задница зоопарк что ли? Какие еще медведи к чертям собачим? – взвыл Долбовский.
      – Гончие псы немного подальше, сейчас разгляжу их получше. Красота! – с восхищением произнес проктолог. – Да по вашему внутреннему миру можно карту звездного неба изучать. Вы постойте-ка минут десять, я сейчас.
      Проктолог побежал за глав врачом.
      – Случай уникальный, Гравий Полидурович. У этого больного внутри небо звездное с ковшами, псами, раками и всем прочим.
      Гравий Полидурович, так звали глав врача 18-й клинической больницы, пристально посмотрел на проктолога.
      – А вы батенька часом не переработали, может вам стоит отпуск взять, на море поехать, отдохнуть так сказать, развеяться?
      – Я вас уверяю, Гравий Полидурович, истинная правда. Я и сам обомлел, когда все это увидел заглянув, простите, в его задницу.
      – Ну, хорошо, хорошо – с плохо скрываемым недоверием произнес глав врач – поглядим.
      Врачи вошли в кабинет, где на столе, согнувшись в три погибели с телескопом торчащим из заднего прохода, на корячках стоял великий пожиратель неба – Дезил Долбовский.
      – Прошу вас – сказал проктолог, предлагая глав врачу убедиться воочию необычным явлением.
      – Да, любопытно, любопытно.
      Гравий Полидурович слегка наклонился и припал глазом к окуляру, торчащего из задницы пациента, телескопа. Но в тот же момент, словно пораженный током, он грохнулся на пол, при этом корчась и истошно вопя.
      – Что с вами? – затрясся перепуганный проктолог.
      – А, а, а… – вопил глав врач – ничего не вижу, ничего не вижу….
      – Как же, как же так? – недоумевал, совсем потерянный и испуганный проктолог.
      – Сколько мне еще так стоять? Я вам, что проститутка? – ругался проклиная все и всех утомленный процедурой Дезил Долбовский.
      – Подождите больной – закричал ничего не понимающий проктолог – что в конце концов происходит.
      Глав врач все катался по полу и дико визжал.
      – А, а, а…. Ничего не вижу, ничего не вижу….
      – Да сколько можно ждать, подохнуть мне что ли с этой трубой в жопе, в конце то концов?
      – Да, что происходит, я не понимаю? – чуть не плача визжал проктолог.
      – Выньте из меня эту гадость, я уже не могу, у меня все внутри горит. Выньте эту гадость.
      – А, а, а …– причитал глав врач.
      – Заткнись, твою мать – заорал проктолог и резким движением выдернул телескоп из заднего прохода Сигезмундовича.
      От дикой и невыносимой боли Петр Сигезмундович завыл словно десять тысяч паровозных гудков в раз, от чего все стекла и двери в помещении вылетели разом, а стены затряслись, как ветки деревьев от сильного ветра. Задний проход Дезила Долбовского при этом расширился до таких невероятных размеров и от туда хлынул лучистым потоком яркий, ослепительный свет, а немного погодя показалось во всей своей красе лучезарное солнце. Покинув утробу Петра Сигезмундовича оно вместе с небом вылетело в оконный проем и заняло свое прежнее место, где и находилось испокон времен, где находится и сейчас.