В кафе

 

 

 

– Зайдём? – подумал.

– Зайдём, – мысленно ответила она.

И ещё подумал, как странно, что язык сохранил этот глагол. «Зайдём», хм? Почему не вольёмся или не протечём, или, хотя бы, влетим?

– От формы ведь сущность не меняется, – подумала она, – так зачем менять языковые конструкции? Так всем привычнее…

– Просто забавно… Вон за тем столиком свободно. Займи. А я заказ сделаю.

– Хорошо, милый, – она потекла по прозрачному шлангу к шарообразной ёмкости, возле которой как раз две свободные плошки мест. Я посмотрел вслед своей девушки, как она изящно течёт по телопроводу, как солнечные лучи преломляются через нее, окрашиваясь в матово-розовый свет, как она сегодня причудливо увеличивает предметы, видимые сквозь, точно линза, как игриво пробегает рябь по завораживающей своей чистотой и тягучестью массе… и позавидовал самому себе. Так способна переливаться и светиться всем спектром только влюблённая девушка. Значит, она влюблена… в меня.

Моя возлюбленная достигла плошки голубовато-зелённого цвета и вылилась из пластикового крана. Её последние капли очень сексуально срывались и падали в неё же, разбегающимися кругами волновали молодое жидкое тело. Она наполнила собой до краёв плошку. «Какие здесь стулья небольшие, – размышлял, всё ещё никак не в силах оторвать взгляда от зеркально поверхности овала любимой, – мною они переполнятся, опять прольюсь на пол…».

Поспешил по центральному телопроводу кафе к продавцу. Кафе было маленькое, провинциальное, и пропускная способность главного шланга оказалась не важной. Не смог никак разминуться с двумя местными парнями. Пришлось проходить сквозь них. Сразу почувствовалось лёгкое опьянение и привкус никотина, растворенного в их студнеобразных телах. Как всё же густы жители деревень и мутны, много примеси и посторонних суспензий. Мы, городские более аморфны. Видимо потому, что чаще переходим в парообразное состояние. Нам сложнее конденсироваться, теряется энергия. Их атомы сильнее притягивают друг друга, и под прямыми лучами они меньше высыхают. Потом не приходится добавлять в себя регенерационных растворителей. Это чтобы своя масса не отвергла вливаемую.

Мысли парней перепутались с моими. Первый говорил, что вчера с одной красоткой до того перемешались, что потом долго отфильтровывались в разные колбы, где чьи кванты. Оказалось, что по литражу она стала больше, а он напротив, уменьшился. А лакмусовый тестер утверждал, все молекулы на своих местах. Это ещё ничё, поддакнул второй, я от одной ушёл с квантом её памяти, а наутро отправился в девичью гимназию, точно я – она. Дальше шли пошлые шутки, которые никогда не терпел. Да ненароком зачерпнул некоторые воспоминания, также фривольного характера.

Меня передёрнуло, и я постарался побыстрее избавиться от порции чужих фантазий.

– Скажите, – спросил продавца. Ко мне пришла мысль, о которой раньше и не подозревал. Неужели и другие о ней не подозревают? А ведь она такая простая. – Скажите, а почему существует меню?

– Не понял…

– Ну… почему существует меню, где все блюда по-разному называются? Курица по-пикински, – читаю, – Котлеты по-киевски. Ведь, если разобраться, то блюдо везде всегда одно. Просто трансляторы вкусовых впечатлений разные.

– Никогда не задумывался, – нервно подумал продавец. – Вы что будете заказывать?

Наши жидкости как-то случайно соприкоснулись.

– Хорошо. Ваш заказ принят, – считал он с моей информационной молекулы.

В кафе слегка гудел пси-видратор, создавая романтическую атмосферу. Играла композиция «Пудинг», спокойная и немного ритмичная, отчего по жидкостям посетителей пробегала изящная дрожь. Я занял свою плошку рядом с милой. Пришлось немного подождать, пока из крана тоненькой струйкой сольётся всё моё содержимое. Его автоматика барахлила и принимала оставшуюся порцию меня же за инородную субстанцию. Но… согласитесь, всё это, все неурядицы местечкового кафе такие мелочи перед тем, что собирался сделать. Во мне сегодня растворено прекрасное настроение, и ничего его не могло испортить.

Милая окрасилась в оранжевый цвет с жёлтыми переливами и брызнула несколько капель в моё место, чтобы заметил… Что ты, милая, я заметил, просто, я никак не могу собраться с мыслями. Сегодняшний день для меня так важен.

– Какое замечательное платье у тебя. Оно так к лицу тебе.

– Только увидел? – укорила меня моя девушка. – Ты сегодня такой рассеянный, чем-то посторонним заняты твои недоступные для чтения мысли.

– О! что ты! Только о тебе, только о тебе.

Чувствовал себя очень неловко. Как и с чего начать? Это у меня впервые. «Впервые» – слово какое-то циничное, будто предполагающие: будет и во второй раз, и в третий…

Из столика-капсулы выскользнули трубки пищеводов и утонули в нас. По ним побежал сиреневатый съестной наполнитель. Со дна моей плошки поднялись пузыри, и я забурлил. Мне стало неловко, и я пробурчал:

– Вот-вот, именно мне и должен был попасться ненастроенный пищевод…

– В старых кафе всегда что-то разлаженно, милый… Не стоит обижаться на устаревшую технику.

– И вовсе я не обижаюсь. Просто со мной всегда так: то испарюсь, а потом ветром разносит меня на несколько миль, что проливаюсь дождём совсем не там; то в разветвлении шлангов делюсь напополам, и поток разносит в разные города, а затем приходиться ждать почту с собою же… – говорил, а сам корил за то, что говорю. Сам себя же выставляю не в том свете. А ведь сегодня нужно преподнести себя в лучшем.

– Не ты один, дорогой. Многие даже забывают в гостях всего себя и долго ищут на следующий день.

– И у тебя так бывало? – немножко успокоился после её слов. Мне показалось, она хотела сказать, что готова принять меня таким, как есть.

– Нет. Я всегда внимательна и собрана. – А это меня немножко остудило. Она, конечно, такая… а я такой… э-эх!

Продавец приглушил пси-вибратор и включил иллюзорный проектор. По Первому транслировали научно-документальный журнал о доисторическом человеке. «…сохранились изображения прачеловека, – распевно вещал диктор. – …человек имел не метаморфозную, устойчивую форму, сохраняющуюся на протяжении всего физического существования. В основе формы был так называемый скелет. Это набор твёрдых органических трубок… Человек был смертен… Смерть… э-э… это некий межфазный недопереход…».

Слово-то подобрал – «недопереход», – усмехнулся я. Никогда не понимал, что же такое смерть. Когда зачет по палеонтологии сдавал, просто вызубрил понятия. Да и этот диктор запутался в объяснениях… Впрочем, кому это надо, что было миллион лет назад? Какие-то доисторические люди?..

– Тебе это в школе не наскучило? – вырвала любимая меня из иллюзии. – Попроси лучше переключить на хит-парад виброритмик. И вообще, почему ты сегодня за мной не ухаживаешь?

По её поверхности пробежалась мелкая рябь, она хихикала. Отраженные предметы, окружающие нас, заплясали в её зеркале.

– Я? Я? Почему же?.. Я хотел… – смутился.

За соседнем столиком посетитель перебил меня: он громко поблагодарил знакомого продавца; мысли порою так громко проецируются в воздухе. Произнёс, что торопиться. На дне его плошки открылось отверстие слива в магистральный телопровод, и он завертелся воронкой и вскоре исчез.

– Я хотел с тобою серьёзно поговорить…

– А теперь минуточку внимания, – занял эфир обмена мыслями голосовой фон продавца, – Сегодня мы празднуем инициацию нашего мэра. И в честь праздника от заведения по пищеводам будут подданы эмуляторы увеселительных напитков. Приятного вам веселья!

– Зачем это? Я вовсе не собирался напиваться, – непонимающе глядел на любимую.

– Брось, дорогой. Отрегулируй на малую порцию. Всё-таки мы в гостях, и не хорошо не поддержать. Давай совсем немножечко.

– Ну, немножечко, так немножечко, – сдался.

У меня снова забурлило. Моя девушка засмеялась, а я опять смутился.

– Что же это такое? – проворчал. – Так скоро на меня оглядываться начнут.

– Не беспокойся, не начнут, – подбодрила она. – Скоро после напитков все будут заняты только собой.

– Хорошо бы, а это…

– А что это? Очень вкусно, – сказала она.

– Какой-то ликёр. Называется «Деревенский», – вызвал я мнемосправку.

– Никогда ничего подобного не пробовала. Давай сюда почаще приезжать.

Хм, «приезжать» – ещё один ненужный глагол.

– Ты сегодня так строг к филологии. Случайно, не объявил ли войну языкознанию, – переливалась радугой девушка.

– Да нет… так… просто так. Я хотел серьёзно…

– Внимание! – разрезал эфир строгий фон продавца. – Из ионосферы произошёл мощный выброс солнечной радиации, и через три минуты облучение достигнет поверхности земли. Кафе переходит на подземный режим. Места будут временно герметизированы. Приносим извинения за неудобства.

На плошки мест опустились крышки, которые до этого были откинуты на петлях. Гулко затрясло: гидравлика опускала кафе под землю.

Герметизация экранировала, и мысли не пробивались за плошки. Пришлось ждать, пока экстренное погружение не завершится. Милая сказала, что я сегодня больно строг к языку. Может быть. Вспомнилось ещё одна идиома, и тоже бессмысленная. «За время ожидания я успел состариться». Что это могло означать? Как это – «состариться»? Лучше уж сказать: «за время ожидания всё во мне успело скиснуть». Но так не говорят, так не принято.

Под землёю темнее, кварцевое освещение мягче дневного, что впрочем, привносило в атмосферу нежное расположение к более близкому общению. Делало деликатным уединение за столиком; соседние были почти не видны. Вот сейчас, – решил, – и скажу то сокровенное, ради чего и пригласил.

Как назло, на всю интенсивность включился иллюзорный проектор:

«…а сейчас криминальные новости. Вчера миграционной службой была задержана партия яблочного концентрата в металлических банках. Как выяснилось, в них перевозили нелегальных эмигрантов, законсервированных под высоким давлением. Сотрудники таможни говорят, что этот способ давно налажен дельцами по ввозу бесплатной трудовой силы в страну. На заводах по консервированию продуктов питания граждан стран с плохо развитыми экономиками помещают в…»

– А нельзя сделать потише? – отравил мысленный запрос продавцу.

– Ну, зачем же потише, дорогой? Так интересно, я и не подозревала, что человека можно закачать в банку из-под джема. Как хитро придумано.

Пришлось досмотреть криминальные новости до конца и опять отсрочить важную речь. Потом шли политические вести. Тысячелетний срок правления президента истекал, и все обсуждали, будет ли он баллотироваться на второй срок.

– А ты будешь голосовать?

– Мне всё равно, – ответил, теряя надежду, наконец-то сделать предложение…

«…газотелопроводы теперь будут оснащаться новыми испарителями тел, – утверждала ведущая странички ноу-хау, – пассажиру не придётся ждать десять минут, как было при прежних испарителях, когда тело полностью перейдёт в газообразное состояние перед скоростной переброской в трубе. Теперь эта процедура займёт три секунды. Также увеличился пропускной пассажиропоток газотелопроводов и скорость доставки. По диаметральной хорде, проходящей внутри Земли, рейс до противоположной точки займёт пять минут. Ранее занимал семь…».

– Как замечательно! – обрадовалась моя девушка. – Мне как раз нужно навестить маму. Она на другой стороне Земли… А что-то не сказали о новых конденсаторах? Я слышала, что на конечных стали оснащать такими, что за минуту переходишь обратно в жидкое состояние. Ты об этом не слышал?

– Что-то слышал, – пробубнил. – Вроде, какие-то недостатки в них, и их отправили на доработку…

– А какие, не знаешь?

– Да говорят, из-за быстрой конденсации тела частично кристаллизировались. Приходилось обращаться в медпункты…

– Да? Как жалко. Сейчас целых тридцать минут уходит на обратный межфазный переход. Долго, да?

– Да, – грустно согласился, коря свою нерешительность.

– Ты о чём-то серьёзном хотел поговорить?..

– Да-да… – встрепенулся я.

– …извини, дорогой, я отвечу. Это – мама. – Мнемотранслер прервал нас; вокруг неё закружились мысли её матери. – Да, мам… Всё в порядке, а как у тебя?.. да сдала… нет, ещё один… потом, думаю, отдохну… не-а, пока не собираюсь… Какие новости ещё? Да, похоже, выхожу замуж…

Я чуть не кристаллизировался, услыхав это. Я был поражен, ошеломлен. Она. Она! Моя любимая выходит замуж! За кого?.. Кто он?..

–…за кого? – продолжала девушка беседу с мамой. – Да… ты его знаешь… Да… я знакомила вас…

Моя девушка выходит замуж! Не могу в это поверить. Не хочу в это верить! Этого не может быть… Этого недолжно быть!..

– …спрашиваешь, где он сейчас?.. Да рядом со мной. Только вот никак не наберется смелости сделать предложение… Что?.. Спрашиваешь, что отвечу?.. Конечно, да…