Юрий Гундарев
Пьеса
Казалось бы, для главного героя пьесы всё осталось во ВЧЕРА: и любовь, и молодость, и творчество, и карьера… Что остаётся – доживать, дотлевать? Над этим вопросом размышляет автор.
Оглавление 4. Сцена 3 5. Сцена 4 6. Сцена 5 Сцена 4
Входит Ксения с подносом.
Ксения. Кушать подано! Это вы уже с Моной разговариваете?
Игорь Петрович. Ты бы посидела в квартире безвылазно три года – вот с этим кактусом заговорила бы.
Ксения. А куда же вам после двух инсультов? Сидите уж дома. Бережёного Бог бережёт. Кстати, вчера я встретила вашу медсестру. Выходила как фурия злая из подъезда: «Почему, мол, Игорь Петрович не открывает мне? Ему же каждый день нужно делать укол!»
Игорь Петрович. Да не хочу я никому открывать! У тебя, Ксюша, есть свои ключи. А остальные – пошли на фиг. Я после этого укола год жизни теряю. Приходит эта Кира-дыра, попа белым халатиком обтянута. «Ну что, – говорит, – разоблачайтесь!» И смотрит на меня брезгливо, как на старое пугало. А я оголяю свою, пардон, жопу, похожую от этих чёртовых уколов на шахматную доску, впиваюсь глазами в Кирины ноги в чёрных колготках и пытаюсь вычислить, какого цвета трусики сегодня на ней. Тьфу ты, чёрт, какое унижение!
Ксения. Игорь Петрович, да это же нормально, вы же – нормальный мужик. А Кира ваша – полная Антилопа-Гну. Она из вашего лексикона – Матисс, Леже, Джон Фаулз – знает как раз только вот это самое – жопа.
Игорь Петрович. Вот мы сейчас с Моной об Олеге размышляли. Раз прибегает вечером ко мне в кабинет Алик, был тогда он в классе шестом: «Папа, мол, помоги!» «Что за проблема, сын?» – спрашиваю. «На завтра, – говорит, – надо выучить наизусть любимый стих». «Ну что ж, – говорю, – и выбери себе: Пушкин, Шевченко, ещё кто-то». «Пап, понимаю. Стихи есть, а вот любимого нет». «Иди-иди, – говорю, – работай!» С тем и ушёл. Потом, где-то через месяц, приходит Маша с родительского собрания. «Знаешь, что наш гигант мысли учудил?» «Ну?» – спрашиваю. Рассказывает. Идёт урок. Дети, как положено, поднимаются по команде и читают – Пушкин, Лермонтов, Леся Украинка. Доходит очередь до нашего. А тема-то – любимое поэтическое произведение. Поднимается и глаголет: Роберт Бёрнс. «В горах моё сердце». В классе – гробовая тишина. Перестали играть в морской бой, читать под партой Мопассана. И тут Ваня Перцов, по три года в одном классе сидел, с задней парты басом трубит восторженно: «Ну, ты, старик, даёшь!»
Ксения. А почему, Игорь Петрович, вы свои стихотворения забросили? Вы же – настоящий большой поэт.
Игорь Петрович. Все большие поэты уходили до сорока лет – Байрон, Рембо, Есенин. А небольшие – продолжают творить.
Ксения. Между прочим, Гёте в 70 начал «Фауста» писать. А так быть бы ему второразрядным немецким поэтом. Почему вы не пробиваете свои стихи? Сколько раз я твердила вам: давайте разошлём их во все журналы, во все газеты. Их должны читать люди, любящие и знающие поэзию. В ваших стихах столько света, столько солнца! (Декламирует):
Рассыпана ты на сотни частиц,
Боже, какая прелесть!
Игорь Петрович. Ты, Ксюша, наверное, призабыла. Лет пять тому назад я таки решился и отправил восемь (любимая цифра!) стихотворений в толстый всеми почитаемый московский журнал. И что? Через полгода приходит ответ: «Уважаемый господин Мазанный! Извините, но у нас стихов – целая цистерна». Или вагон – точно не помню.
Ксения. Ну и пусть сидят они в этом своём вагоне! А вы шлите в другие издания. Недаром же говорят: талант всегда пробьётся.
Игорь Петрович. А если я и после 70-ти не пробился, то, может, и пробиваться было нечему.
Ксения. Я всё хотела вас спросить: а почему вы, украинец, потомственный запорожский казак, пишете на русском языке? Вы никогда не пытались писать на украинском?
Игорь Петрович. О, Господи, я и не задумывался над этим. Киев (а я, как ты знаешь, коренной киевлянин) – город исторически двуязычный. Например, в нашем классе были и украинцы, и евреи, и русские, и армяне, и даже один узбек. И никто из нас не задумывался, кто какой национальности. Я сидел за одной партой с красивой большеглазой девочкой Беллой Меламед. А один гад из параллельного класса и скажи мне: что ты, мол, с жидовкой за одной партой сидишь? Я Белле прямо в глаза и говорю: «Не хочу я с тобой сидеть, потому что ты – жидовка!» А самому стыдно так, аж уши горят. Белла смотрит на меня своими большими глазами и медленно произносит: «Я не жидовка. Я – еврейка». Да… Дурак был. А теперь евреи повыезжали – и ни медицины, ни науки, ни культуры. Одни оффшоры, лизинги, блоки. Тьфу! Всё голову ломаем: Гоголь – украинский писатель или русский? На каком языке писать – на русском или на украинском? Да на всех языках! И на русском, и на украинском, и на английском, и на грузинском…
Роняет чашку. Сморкается. Выходит из комнаты.
Оглавление 4. Сцена 3 5. Сцена 4 6. Сцена 5 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 22.04.2024 Вы единственный мне известный ресурс сети, что публикует сборники стихов целиком. Михаил Князев 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
Реле на холодильник цена - купить пусковое реле для холодильника. |