Максим

Максим стоял у окна и курил. Небо облилось багряным, солнце исчезало за высотными домами. Максим вдохнул. Нет. Он посмотрел вниз, отошел. Комната его обеднела, стены почти голые, немногочисленная мебель была поломана. Что? Полетела муха. Пожужжала и исчезла. Часов не было. Никогда. Который час? – подумалось Максиму. – Впрочем, не важно… Он посмотрел на сигарету. Союз-Аполлон. Сигареты гадкие, да, надо было купить другие. Впрочем – не важно. Он застучал сигаретой о пепельницу на подоконнике. На подоконнике. И чуть дальше – карниз. Телефон. Очень неожиданно. Очень некстати. Максим схватил трубку. Гудки. Проверка слуха? Впрочем… неважно! Он запустил пальцы в волосы. Они были сухими, жесткими, спутанными, давно не мытыми. Он закрыл глаза. Максим! Этого голоса не было. Максим! Не было! Не было! Ничего! Никогда! Он упал на диван. Потолок совсем пожелтел. Она больше не появится. Пусть. Ему вспомнился случай. Давно. Очень давно. Когда был студентом. Когда не все… Да, видимо, случай и раньше подкладывал Максиму свинью. Но тот раз запомнился. С того-то Максим отсчитывал – что дальше было. Конечно, происшествие заурядное. Не пятирублевая монетка, только что пущенная в народ, – таким бы для Максима оно и осталось. Студенческие годы. На такие-то октябрьские выходные договорились собраться на квартире. Родители из квартиры исчезли. Куда исчезли? – уехали на дачу. И участвовала в этом одна девочка. Только что в институт поступила. Очень Максиму понравилась. Максим понял: накрыло. Страдал Максим. Тосковал Максим. Не знал, как подступиться – смотрел многозначительно, загадочно улыбался – и без толку. Все без толку! Что взгляд сегодня? – пустяк. А улыбка?… и вот как же он радовался! Появилась возможность! Да такая! Он ликовал, он засыпал и думал о предстоящих выходных, он просыпался и думал о предстоящих выходных, он чистил зубы и думал о предстоящих выходных, он… думал о предстоящих выходных все время! В пятницу Максим возвращался домой радостный – завтра! Все казалось ему хорошим и прекрасным – завтра! Он достал из кармана пятирублевую монету. Он решил. Если орел, то с ней наедине получится и объяснюсь, а решка – – Он пронесся над лестницей. Перешагивал ступеньки. Оставив подземелье метрополитена, уже на воздухе – бросил. Поймал. Посмотрел. Пять. Он увидел пятерку. Руки его побледнели. Как же так? а вот так. Вдруг пришла к нему счастливая догадка. «Это все случай! – подумал Максим, – Это он. Это он перевернул монету. Ну, завтра посмотрим, кто кого!». Так Максим дома съел ужин, что-то поделал, лег в кровать. Он проснулся очень рано. Долго был в ванной. Незаметно проглотил завтрак – и снова мыться. Много раз менял белье. Когда вышел из дома, что-то забыл. Что – не мог вспомнить. Он не помнил своего пути – от двери до двери, – не помнил как позвонил – – Дверь открылась. На пороге стоял не однокурсник Максима. Нет – женщина, должно быть, его мать. «Вы к такому-то?» – спросила она. Вадим кивнул. «Его нет. Он ушел. Просил… Если кто придет… Передать, что все отменяется, – она улыбнулась, – Видите ли, мы приехали с дачи». Дверь закрылась. Максим шагал по незнакомой улице. «Вот так, посмеялся надо мной случай. Сделал так, что никак». Да, Максим, случай посмеялся. Но это ли причина? Нет. Не причина помнить об этом всю жизнь. Не причина быть мнительным. В зеркало, Максим, посмотри. Что там? Тусклые глаза. Впавшие щеки. Хорошо видны скулы. Бледная кожа. Плохо, Максим. Плохо. Зачем ты… так? Не так. Никак. Вот на той стене висел ковер. Красивый, достался от бабушки. А теперь. Ничего. Никого. Один. В углу – груда бутылок. Что там было? – портвейн, водка, много пива, снова портвейн… снова водка… Нельзя так, ведь правда! Максиму хотелось кричать. Он коснулся лямок своей майки. Посмотрел вверх. Люстры не было – висела одинокая лампочка. Конец. Так нельзя. Максим стал ходить. Комната – очень маленькая. Очень тесная. А куда ему идти еще? Там город. Машины. Витрины. Дома. Гаражи. Рестораны. Департаменты. Суды. Люди. максим лишний. Мир вытолкнул его. В эту комнату. И теперь… а где та девочка? Не надо. Ее нет. Где бы она ни была – ее нет. Они все-таки… Да, много, долго… Потерялись сигареты. Максим был счастлив. Когда-то. Где сигареты? Не здесь. Когда-то Максим был счастлив. Неотделим от неба. Теперь… Куда же они запропастились? Эти девочки. Была одна девочка. Ну где же они? Только одна. А потом – ничего. Вот! Он вытянул одну и тут же зажег. Спички всегда под рукой. Да, была одна. Он поморщил лоб. Девочка. А теперь – заболели глаза – ни одной. На пол. Сел на пол. Огляделся. Затянулся. Огляделся. Запустил пальцы в – волосы. Неприятно. Огляделся. Совсем рядом – какая-то куртка. Старая. Потертая. Он притянул ее к себе. Положил на колени. Этой курткой Максим накрывал ее. Ее плечи. От дождя. От холода. Защищал ее. Эта куртка – воспоминание. Что-то захрустело. Деньги. Купюры. Мятые. Большие числа. Не надо. Уже. Он чиркнул спичкой и поджег одну бумажку. Потом другую. И все. Все поджег. Бросил в угол. Поднялся. Голые стены. Тряпки. Мусор на полу. Поломанная мебель. Она была здесь. Заходила. Было лучше. Он носил ее сумку. Он накрывал ее. Она смеялась. Как ее звали? Впрочем… Он подошел к окну. Сигарета потухла. Там город. Там огни. Там все. И она где-то там, но еще дальше. Кряхтя, вскарабкался на подоконник. Уронил пепельницу. Разбилась. Разбил кулаком стекло. Рука – в крови. Вниз. Внизу темно. Закрыл глаза. На подоконнике его уже не было. В углу грудой навалены бутылки. Рядом – замызганная тетрадочка. Валяется ручка. Тетрадка раскрыта. Можно прочитать: «Зеленый давно покрашенный домик в два этажа, небольшой участок, огороженный забором, здесь это было. Я стоял на опрятном холмике в тени одинокого деревца. На коре нацарапано: «Макс+Олеся». До сих пор… Я боялся приезжать сюда. Пятнадцать лет – срок немалый, но почти ничего не изменилось. Такой же дом, такой же забор. С холма мне виден был почти весь поселок, он тоже весь, кажется, остался неизменным. Я все стою на этом холмике лицом к поселку и думаю: спускаться ли? И никак не решусь. С дерева каркнула ворона. Не разберешь – «да» это или «нет». Солнце вот-вот должно было опуститься за горизонт, вечер случился теплый, приятный. Я сделал шаг, потом еще один и – оказался у подножия. Зеленый давно покрашенный домик в два этажа. Она здесь – недаром надпись осталась. Недаром я весь вспотел. Шаги давались мне трудно – я все ждал, что дверь откроется и– – Дверь открылась. Из темноты дверного проема на воздух вышел голый по пояс мужик. Он курил. Я рассматривал его издали с любопытством. Кто он? Кто-то посторонний или– – Он затягивался с удовольствием, улыбался небу. Мне всегда немного обидно, когда я вижу таких вот счастливых людей. Что с ними делать? Вот мужик докурил и выкинул окурок. Он собирался возвращаться в дом, но на свет показалась забавная девчушка в коротком ярком платьице… Сердце мое екнуло. Он потрепал ее по солнечной головке, поцеловал в волосы, а я стоял и не мог пошевелиться, не мог вздохнуть. Да, похожа, чертовски похожа! Этот постоянно повторяющийся мотив настиг и меня, и когда дверь за отцом и дочерью закрылась – за отцом и дочерью! – на моих глазах – из моих глаз потекли слезы. Я постоял еще с минуту другую, потом отер щеки и зашагал к станции». Из разбитого окна подул ветер. Перевернул страницы.