HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Эд Попов

Стелс

Обсудить

Рассказ

  Поделиться:     
 

 

 

 

Купить в журнале за апрель 2022 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за апрель 2022 года

 

На чтение потребуется 25 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 10.04.2022
Иллюстрация. Автор: Йоханнес Герард Кёлеманс. Название: «Иглохвостый стриж». Источник: https://www.flickr.com/photos/biodivlibrary/8290248423/

 

 

 

Я долго вертел телефон в руках, прежде чем позвонить. Снимал экран с блокировки, ставил экран на блокировку, открывал телефонную книгу, закрывал телефонную книгу. Должно быть, со стороны я был похож на макаку, которой дали два камня и сказали: «Вот, разожги огонь».

Зачем оно мне было надо? Какая-то полузнакомая девочка, о которой я знал лишь то, что ей идут чёрные длинные платья в пол, и что все вокруг считают её одарённой. Я ничего не смыслил в классической музыке, но то, что она делала с клавишами рояля, то выгибая красивую ровную спину, то снова склоняясь, как кошка, над инструментом, меня заворожило. Потом я увидел её улыбку сквозь ворох блестящих букетов и... эти ямочки на румяных щеках я не забуду никогда!

Гудки... гудки...

– Алло? – зазвенел женский голос.

Как перед нырком, я набрал в лёгкие воздух.

– Привет! – выдохнул. – Это Эд, ты меня, может, помнишь, мы познакомились в четверг на концерте в консе.

Секунда тишины.

– А-а-а! Друг Кирилла? – Голос заметно потеплел.

– Да! – торжественно воскликнул я. – Я хотел сказать, мне очень понравилось, как ты играла.

– Спасибо.

– Эм... – Я встал с кровати (сетка на ней распрямилась и скрипнула) и, засунув руку в задний карман шорт, принялся беспокойно расхаживать по комнате. – Хотел спросить, не хочешь ли ты как-нибудь пересечься, увидеться? Там, не знаю, пройтись.

– Когда? – деловито спросил голос.

– Ну, завтра, скажем.

– Нет, завтра не могу: у меня планы.

Пронеслась мысль: «Отшивает?».

– А когда можешь?

Секунда тишины. В трубке – шум и отдалённое рычание машин.

– Сегодня могу.

Внезапно!

– Сегодня?

– Сегодня, – уверенно сказала она.

– Хорошо, где встретимся?

Причесавшись и надев свою любимую белую футболку без пятен, накинув на плечи хлопковую рубашку в чёрно-красную клетку, обув высокие кеды Converse из секонд-хенда, я закрыл комнату на ключ и выскочил из коммуналки. Катя ждала меня на лавочке сбоку от памятника. Сидя в оранжевом ореоле фонарного света, она читала, развернув толстую книгу на острых, плотно прижатых друг к другу коленях. Я подошёл и поинтересовался, долго ли она ждала. «Совсем недолго», – сказала Катя и захлопнула книгу. – «Что читаешь?» – спросил я. «А, – махнув рукой, она потянулась за сумочкой, – Станиславского». – «Это ж для театралов?» – сказал я. – «Всем полезно», – сказала Катя.

На ней было тёмное ситцевое платье в белый горошек, с треугольным вырезом и длинными узкими рукавами. Изящным движением она повесила ремешок сумки на плечо, а книгу взяла в руку. Разговаривая о музыке и общих знакомых, мы прошлись по парку, посидели на ступеньках перед оперным театром, покрутились на карусели на детской площадке, пока меня не замутило. Мир надломился и поплыл. Фонтаны стали поливать мутное небо, небо упало и подбросило фигурки людей в воздух. Схватившись за голову, я зашатался и завыл. «Всё нормально?» – скакала передо мной, раскачиваясь, Катя. – «Да, да, всё нормально», – кивал я. Наконец я шлёпнулся в траву и раскинул руки. Мир ещё немного покружил и перестал. Я засмеялся, засмеялась и Катя. Это впервые за весь вечер она позволила своему лицу покрыться морщинками. Она словно берегла упругую молодость кожи, не растрачивая красоту попусту на эмоции.

– Ты нечасто в детстве катался на каруселях, – решила она.

– Вообще не катался.

Светофоры на перекрёстке мигали жёлтым, когда мы перебегали дорогу от парка к кварталу уныло теснящихся сталинок.

Величественные фасады были изуродованы пластиковыми балконами и белыми плевками кондиционеров. Под одним из таких мы услышали писк. Он доносился из-под крыльца магазина. Присев на корточки, я заглянул туда и увидел маленького взъерошенного птенца. Он лежал на животике рядом с разорванной обёрткой от мороженого, оглядывался и дрожал. Должно быть, такой истощённый, что не мог даже встать на ноги.

– Капе-е-ец, ты видела? – повернулся я к Кате.

Она подбежала и наклонилась рядом.

– Бедненький, – покачала головой.

– Надо его забрать.

– Не вздумай, – сказала Катя.

– Почему?

– Потому что ты ему ничем не поможешь – только промучаешь его и всё.

Словно желая оградить себя от неприятных переживаний, она отошла к бордюру и уставилась на дорогу. Я ещё раз посмотрел на птенца. Крохотный комочек трясло от холода, в чёрных пуговках глаз застыло одиночество.

– Вообще-то его можно выкормить, – сказал я.

– Нельзя. Ты даже не знаешь, чем его надо кормить.

Я фыркнул:

– В инете всё есть.

– Да ну конечно! – Катя состроила ироническую гримасу.

Меня захлестнуло волной раздражения, и её лицо, черты которого прежде казались нежными, милыми, притягательными, вмиг стали для меня отвратительны, как изборождённое морщинами лицо старухи.

– Мне пофиг, – сказал я. – Я забираю птенца, а ты иди куда хочешь.

Катя рассвирепела.

– Ты просто промучаешь его и убьёшь! – крикнула она.

– Лучше даже не пытаться, да?! – зло спросил я.

Катя топнула ногой и быстро ушла вверх по улице. Какое-то время я наблюдал, как её фигуру провожают серые фонарные столбы, как её тень сжимается по мере приближения к источнику света и вытягивается по мере отдаления от него. Никогда больше не буду звать всяких полузнакомых девок на прогулку! Особенно пианисток! Заключив так, я отправился в арку и в неосвещённом дворе, заставленном машинами, нашарил глазами тёмную глыбу мусорного контейнера. Рядом с ним мне повезло найти коробку из-под обуви. В ней я и принёс птенца домой.

Поставив коробку на холодильник, так как журнальный столик был захламлён, я плюхнулся на диван и принялся сёрфить по Интернету. И вот что я узнал. Это стриж. Его нужно кормить насекомыми. Его нужно кормить насекомыми каждые… три часа. «Чёрт! Где я возьму насекомых?» – пронеслось в голове, и тут же сам собой снизошёл ответ.

Я схватил тапок и вышел из комнаты. Резко дёрнув старую обшарпанную дверь, влетел в кухню и щёлкнул выключателем. Боковым зрением заприметил движение на стопке соседских тарелок и повернул голову. Отвратительный рыжий таракан, шевеля усиками, свешивался с бортика верхней тарелки, чтобы сбежать. «Ах ты, сука!» – вырвалось у меня (я их не любил, это правда). Я кинулся к таракану и шлёпнул подошвой прямо по тарелке. Посуда звякнула, и сплющенное тельце в лужице коричневой жидкости бессильно соскользнуло на керамическое дно. Я взял таракана, наскоро вытер пальцем пятно и положил тарелку обратно.

Стриж оказался привередой. Держа его через салфетку, как советовали в Интернете, чтобы не засалить его нежные чёрные пёрышки, я тыкал его клювом в кусочки дохлого таракана, но он лишь моргал и непонимающе вращал чёрными бусинками глаз. Пришлось вооружиться пинцетом. В левой руке я держал стрижа, ногтем большого пальца нажимая ему на подклювье, а правой рукой запихивал ему в пасть филе таракана, и он вроде бы даже ел, точнее, он сперва закрывал клюв, потом запрокидывал голову, а потом выплёвывал пищу. В Интернете писали, что это нормально. Просто мне попался очень маленький птенец, которого мама еще не научила самостоятельно есть.

– Ладно, будем учить. Скажи «Э-э-эдик!»

Стриж молчал.

– То есть, не хочешь по-хорошему?

Я стоял коленями на панцирной кровати, а стрижа держал у закрытого окна на подоконнике. Стриж зашевелился, показывая, что хочет освободиться. Я отпустил его, а салфетку отодвинул в сторону. Птенец сделал несколько неуверенных шагов и лёг на животик. Он мало походил на прекрасных взрослых стрижей из поиска картинок в «Гугле». Не было у него ни длинных саблевидных крыльев, ни гладких лоснящихся перьев, ни точёного хвостика, в полете раздваивающегося змеиным языком. Если говорить прямо, он был больше похож на огородное чучело: крылья какие-то обрезанные, с патронташем белых трубочек на концах, спинка утыкана чёрным пушком, а вместо хвоста словно воткнули веер из карт. Но за внешним безобразием проглядывалось главное: направление. Было ясно, в какого красавца превратится этот гадкий стрижонок. Однажды.

– Как исполняющий обязанности твоей мамы, приказываю тебе немедленно открыть рот! – сказал я.

Обернув стрижонка салфеткой, я перевернул его кверху пузом и подцепил ногтем краешек его хрупкого подклювья. Клюв широко раскрылся, и под розовым куполом нёба зашевелилась тонкая ленточка языка. Я попытался поцелить ему в самое горло, туда, за корень языка, чтобы он не смог вытолкнуть еду, и на стопятисотый раз у меня получилось. Потом ещё, и ещё. Наконец таракан кончился. Я почувствовал себя выжатым. Прошло полтора часа. Засыпая, я думал о том, что за один приём пищи стрижонку нужно десять таких тараканов.

На работу я пришёл с коробкой. Приложил палец к считывающему устройству на стене. Механизм просканировал мой отпечаток и металлическим женским голосом произнёс: «Доброе утро!». – «Доброе утро, дура», – подумал я. В конце месяца мне принесут распечатку времени моих приходов и заставят отчитываться за каждую минуту опоздания.

Свет щедро лился в комнату сквозь широкое окно. На полках поблёскивали меноры, в вазах торчали флажки с шестиконечными звёздами, на кружевных тряпочках лежали книги: Талмуд и Тора. Я обогнул длинный составной стол и ряд приставленных к нему чёрных офисных стульев и завернул в подсобку. Там я поставил коробку на микроволновую печь, а кепку повесил на крючок. Хлопнула дверь. Я выглянул из подсобки. У кожаного дивана остановилась русая девушка, скинула сумочку и провела ладонями по волосам.

– Привет, Юля, – сказал я.

– Привет. – Юля озадаченно улыбнулась, – а чё ты там прячешься?

– Та ничё.

Я подошёл к столу в центре комнаты, выдвинул один из стульев и откинулся на его мягкую спинку.

Юля процокала каблуками в подсобку. Послышалось шуршание ткани, накрывавшей вешалку, шелест пакетика, хлопок резиновой подошвы об линолеум. Какое-то время Юля негромко пыхтела, должно быть, переобуваясь, потом – затихла.

– А шо это такое?! – взвизгнула.

Я вскочил и подбежал к ней.

– Это стриж.

Подобрав локоны, Юля лепетала над раскрытой коробкой.

– Ути-пути, такой ма-а-аленький!

Птенец сидел на свёрнутом в комок носке, который я положил ему для имитации гнезда, и беспокойно вертел головой. Вдруг Юля замолчала, лицо её изменилось, и она подняла большие карие глаза на меня:

– Так он же в природе не выживет.

– Выживет. Стрижи выживают. У них это генетически заложено. Его надо только выкормить, чтобы у него маховые перья выросли, и тогда он полетит и будет ловить еду сам – на лету.

– А шо он ест?

– Насекомых.

– Ты его насекомыми кормишь? – Юля подняла выщипанные брови.

– Ну... я хочу пойти в магазин, чтобы их купить.

– Иди. Я тебя подменю.

Юля спросила, какое занятие я подготовил для подопечных, а я лишь неопределённо развёл руками. «Понятно», – сказала Юля.

В зоомагазине, в единственном на весь город зоомагазине, где продавали толстых мраморных тараканов, которых так любят стрижи, не оказалось ни мраморных, ни каких-либо других тараканов.

– На следующей неделе привезут мучных червей, – сказала продавщица.

– Та моя птица сдохнет до следующей недели! – крикнул я и вылетел из магазина.

Дальнейший мой путь превратился в неразбериху образов, красок и движений. Серые квадраты машин потоком неслись по каменистому руслу дороги. Зелёные кроны каштанов впитывали чадящие выхлопы ядовитой реки, разбухали и разрастались, затеняя собой небеса. Всё приобрело кровавый оттенок беспомощной ярости. Я сжимал кулаки и глотал стекающие по щекам слёзы. Мои ноги несли меня мимо автобусных остановок, мимо громыхающих колёс трамваев, мимо пыльных качелей в окружении разбитых гаражей. Улица расплывалась перед моими глазами. Задевая плечами прохожих, я не слышал их возмущения.

Кузнечик держался цепкими ножками за сухой стебелёк. Едва заметно вибрируя крылышками, он стрекотал, и его стрёкот, глубокий и громкий, оттеснил в моём сознании другие звуки. Сидя на корточках, я приблизился. Опустив надкрылья, кузнечик затих. Круглый зелёный глаз, а по центру – чёрная точка. Похожий на листик, такой же прозрачный и тонкий, кузнечик качнулся на травинке в такт нахлынувшему ветерку. Не двигаясь, мы смотрели друг на друга. Я сделал выпад и накрыл ладонями место, где сидел кузнечик. Взрыхляя ногтями землю, сжал кулаки. Перевернув их, я медленно разжал пальцы и обнаружил на грязных ладонях лишь несколько вырванных стебельков. Я огляделся. Просканировал каждую травинку вокруг того места, прежде чем нашёл его снова. На этот раз я не думал. Я сразу же накрыл его ладонями, а когда сжал кулаки, понял, что он попался. Я чувствовал его хрупкое тельце подушечками пальцев. Кузнечик пытался шевелиться, но я держал его крепко, оставляя ему ровно столько места, сколько нужно, чтобы дышать. Мои губы перекосила горькая усмешка. Я сел на колени и признался себе в том, что мне его жалко. Мне жалко невинного кузнечика, который никому не мешал. Он просто выполз из норки навстречу прекрасному дню, чтобы стрекотать и наслаждаться солнцем. «Прости меня», – сказал я тихо, и снова почувствовал, как слёзы покатились по недавно высохшим тропкам на моих щеках. Я сжал кулак. Стиснув зубы и вздрагивая всем телом, я опустил расплющенного кузнечика в карман.

Когда я вошёл, пенсионеры поздоровались со мной и продолжили разговор. Юля сидела во главе стола, переводя взгляд с одного подопечного на другого.

– Вот раньше была эстрада! – кряхтел дедушка. – А щас шо? Жопами, сиськами виляют...

– И петь не умеют! Главное, петь же не умеют! – поддержала его бабушка с фиолетовыми волосами.

– Угу, под фанеру рты открывают! – добавила другая старушка, у которой страшно тряслись пальцы.

– Ой, да не бухтите! – махнул рукой дед в клетчатой сорочке. – Молодёжь лучше знает!

Я сделал Юле жест, и она меня поняла.

– Давайте посмотрим концерт Магомаева, – предложила она, вставая. – Ставьте стульчики вокруг телевизора.

– О, это можно! – зачирикали пенсионеры. – Это дава-а-айте!

Взяв пульт, Юля нашла на Ютубе нужную запись и клацнула «Плэй». Золотой баритон Советского Союза заголосил, и подопечные утонули в плазме синего экрана.

– Ну что, купил? – прошептала Юля в подсобке.

– Нет. Будем кормить кузнечиками.

Её эта информация никак не поразила.

– Ты держи стрижа, а я буду ему в рот еду закидывать, – сказал я.

Так и сделали. Когда стриж, вертя головой, в очередной раз выплёвывал очередную порцию, Юля сказала:

– Слышь, а как ты его назвал?

– Стелс, – сказал я. – Ты держи нормально!

– Тихо! – зашипела Юля.

– Ты можешь его как-то за голову взять, чтобы он не дрыгался?

Она обхватила стрижа выше, и большим и указательным пальцами обездвижила его чёрную голову.

– А чё Стелс?

– Потому что когда он вырастет, он будет летать как реактивный самолёт. Ты держи нормально!

– Ти-хо!

Вечером дома я осмотрел птенца. Киль торчал, а под натянутой на животике кожей, покрытой молодым пушком, ничего не было. Создавалось впечатление, будто груду костей обернули тканью и присыпали перьями. Надо было что-то делать. В Интернете оказалось довольно много объявлений, где частники предлагали купить кормовых насекомых. Одно из них было из моего города. Я нажал «показать номер», ввёл его в телефон и позвонил. Прокуренный голос на том конце заверил меня, что у него есть мраморные тараканы. «Сто писят, триста?» – спросил он. – «Сто пятьдесят», – ответил я.

Мужчина в спортивном костюме кинул окурок и отошёл от клумбы. На площади перед входом в метро сновали толпы. Часы на фасаде завода через дорогу холодно сообщали: 7:50. Мужчина протянул мне плотный пластиковый пакет с изображением машины, я заглянул внутрь и невольно поморщился. На дне пакета лежала трёхлитровая бутылка, напичканная нарезками яичных лотков. По ним бешено бегали сонмища тараканов. Я понял, что в моих руках – оружие массового поражения, способное погрузить в хаос целый дом.

К нам подошла женщина лет пятидесяти с пышной причёской. Она поздоровалась с продавцом как с давним знакомым, и он протянул ей точно такой же пакет.

– А вы кому берёте? – спросил я.

– Стриж у меня, – сказала женщина.

– Тоже птенца подобрали?

Её мокрые глазки сощурились – она силилась вспомнить.

– Года два назад.

– Так он уже взрослый?

Женщина кивнула.

– А чего вы его не выпустили? Они же сами улетают.

Она пожала плечами.

– Полюбила его как-то. Не смогла.

Стрижонок соскочил с носка и вскарабкался на ладошку. Я поднёс его к лицу и погладил указательным пальцем. Он нахохлился и закрыл глаза. Ему нравилось вот так лежать в тёплой лодочке ладошки, покалывать меня крохотными коготками и тихо сопеть. Мы прошлись по комнате: от кровати – к шкафу, от шкафа – к холодильнику, от холодильника – к столу, от стола – к кровати. Я встал на неё ногами, и она прогнулась под нашим со стрижонком весом. Провернув ручку, я распахнул пластиковое окно. Шум ворвался в комнату. Я уселся на подоконник, а ноги свесил вниз. Под моими босыми стопами, болтающимися между пятым и шестым этажами, плыла улица. Выгоревшие макушки парней прибивались к окошку сигаретного киоска, дивные девичьи платья облепили столики летней кафешки, в лучах заходящего солнца поблёскивало золото православного храма. Высоко над крышей в небе кружили стрижи. Пища, они ловили невидимых мошек в воздухе и мастерски маневрировали. В Интернете писали, что стрижи никогда не возвращаются на землю. Их пальцы не приспособлены для того, чтобы ходить или лазать. Они могут только висеть, цепляясь за выступы крыш, фасадов и скал. Интересно, живут ли они не в городах? Я ещё раз погладил стрижонка пальцем по голове. «Ты полетишь, слышишь, Стелс, ты полетишь, я обещаю», – сказал я. Повернув голову, Стелс посмотрел одним глазом в небо. Высоко в небе кружили стрижи.

Следующие несколько дней прошли в борьбе. Я надеялся, что стриж начнёт есть самостоятельно, но у него на этот счёт были другие планы. Он ни в какую не соглашался принимать еду, и с каждым разом заставлять его становилось всё трудней. Я орал и бился в истерике. Как придурочный, я носился по комнате, пинал ногой обувь, стучал кулаком по столу и клял судьбу, что подкинула мне такого неудобного птенца. Неужели нельзя было бросить передо мной на дорогу кого-нибудь повзрослее? Кого-нибудь со сформированными пищевыми рефлексами. Почему я должен выхаживать это невдалое чучело? Подумав так, я тут же бросался к стрижу, мысленно просил у него прощения, хмурился и вздыхал. Я хватал его снова, снова запихивал ему тараканов в глотку, а он снова вертел головой и плевался.

Я вытрусил тараканов в миску, а бутылку отставил в сторону. Миску я опустил в раковину и щедро окропил кипятком из чайника. Насекомые всплыли, прижав волосатые ножки к брюшкам. Пар над раковиной рассеялся, и я открутил кран холодной воды. Какое-то время трупы тараканов принимали джакузи, потом я перевернул миску и слил воду, подставив руку так, чтобы ни одна из жертв не выпала. Переместившись за стол, я положил таракана на разделочную доску и взял свой единственный нож. Меня расстраивало, что приходится им сперва резать хлеб, потом – варёных тараканов, но что поделать? Такова доля одинокого мужика. Я отрезал насекомому голову, оторвал лапки. Теперь передо мной лежал крылатый овал почти идеальной формы. Я обломал ему крылья и надрезал панцирь. Из панциря выдавил ребристое бежевое филе (на этом этапе таракан несносно завонял). Я поморщился. Отвернувшись, я глубоко вдохнул и задержал дыхание. Дело оставалось за малым: разделить филе на две части.

– Ну, давай, – приговаривал я, – будь паинькой.

Щипцы разжались, и мясо таракана попало в цель. Птенец закрыл клюв, замотал головой и вытолкнул еду. Обслюнявленный шмат упал на подоконник.

– Какого чёрта ты не жрёшь?! – заорал я.

Во мне вскипела такая злоба, что захотелось решить проблему силой. Пальцы сами начали сдавливать стрижонка, и что-то внутри меня шептало продолжать. Мой мозг уже нарисовал в воображении сладостную картину убийства. Вдруг я остановился. Я осознал, что злюсь не на него, что он ни в чём не виноват. Я злился на себя. За то, что не нашёл в себе силы увереннее обращаться со стрижом. Его клюв был такой ювелирной работы, что малейшее неудачное движение – и его можно было сломать. Каждый раз, когда я подцеплял его ногтем, моё сердце замирало. Я разрывался между необходимостью принуждать его к приёму пищи и страхом его покалечить. Как результат, эта нерешительность, эта неспособность определить границы применения силы выливалась для меня в приступы беспомощной агрессии, а для стрижа – в фатальное недоедание. Я боялся ему навредить.

Вышвырнув остаток тараканов в окно, я спешно обулся и вылетел из комнаты. Мне хотелось прийти в себя и успокоиться.

– Я не могу его выкормить, – сказал я, опустив голову.

– Это ты за этим меня позвал: жаловаться? – спросила Катя.

– Не знаю, – выдохнул я. – Просто мне очень тяжело.

– Вижу. – Катя повесила сумочку на спинку барного стула и села рядом. – Как он?

– Ужасно. Я ничего не могу. Ему нужно по 10 тараканов за раз, а я не могу ему впихнуть даже пять!

Катя насупилась.

– Ну, может, ему, на самом деле, меньше надо? Он же должен знать...

– Ты не понимаешь! – Я хлопнул по столешнице. – Если его плохо кормить, у него не вырастут перья, и он никогда не полетит!

– Чё ты бесишься? – Катя оскорблённо выпучила глаза. – Я сейчас уйду, если ты будешь себя так вести.

Я взял себя в руки. Вобрал в лёгкие воздух и с шумом выдохнул.

– Прости. Просто я... как-то... на взводе.

Катя положила ладошку мне на плечо. Я ощутил тёплое, приятное поглаживание. Это был первый раз, когда мы коснулись друг друга.

Лунный свет ложился на крышку немецкого пианино, выхватывая из темноты толстую стопку нотных тетрадей. Катя сидела на старом деревянном стуле, сложив на коленях руки. Я сжимал в ладонях кружку с горячим чаем. Катя тихо рассказывала:

– Не помню, сколько мне было. Я принесла домой ворону с переломанным крылом. Мама наложила ей шину и поселила её в коробку из-под телевизора. Мы набросали ей опилок, налили водички, кормили кашами, овощами, мясом. Ей становилось лучше. Она была активной, каркала, смотрела мне в глаза. Мама говорила, когда крыло срастётся, мы ее выпустим. Я придумала такую штуку: научить ворону словам, чтобы потом она учила им других ворон. Я садилась перед ней и повторяла: «Привет», «Привет», «Привет».

Катя усмехнулась. Я не видел её лица, но услышал, как разомкнулись в улыбке её губы.

– Получилось? – спросил я.

Прежде чем ответить, Катя долго молчала.

– Я ушла к бабушке на выходные. И мне позвонила мама и сказала, что ворона умерла.

Катин голос дрогнул. Она отвернулась, и её плечи задрожали. Повинуясь неясному побуждению, я встал и поставил кружку на подоконник. Пройдя через всю комнату, я оказался за спинкой стула, на котором сидела Катя. Её острые плечи вздрагивали под пеленой зернистой мглы, а волосы, собранные в косу, отражали серебряные лучи света. Мои руки сами поднялись и опустились Кате на плечи.

– И мы рыдали как две дуры в трубку! – говорила она сквозь слёзы. – Почему? Почему это случилось? Всё же нормально было!

Я почувствовал себя ужасно. Что я здесь делаю, говорил я себе. Нельзя просто так взять и сдаться. Всем сложно. На кону стоит нечто большее, чем твоё свободное время, чем твоё самочувствие, чем твои любимые занятия. Тяжело? Но ведь так и должно быть. Разве кто-то говорил, что спасать жизни – это гулять по берегу?

Вдруг я почувствовал острое желание уйти.

– Прости, – сказал я и шагнул к двери.

– Ты куда? – Катя вытерла ладонью слёзы и шмыгнула носом.

Я попытался облечь туманные мысли в слова, но лишь развёл руками.

– Прости, – повторил я.

Круто развернувшись, я выскочил за дверь.

Птенец спал на носке и зашевелился, когда в коробку попал свет. Он не выглядел особо бодрым, и я подумал, что это жестоко – заставлять его проходить через ад кормления посреди ночи.

Летом солнечный свет рано попадал в мою комнату. Я почти никогда не зашторивал окна и уже на рассвете открывал глаза и начинал ворочаться. Если мне рано нужно было вставать, это помогало. Если нет – я просто накрывал лицо подушкой или отворачивался к стенке.

Непонятная тревога захлестнула меня, как только я открыл глаза. Я тотчас поднялся и в трусах подошёл к холодильнику. Став на носочки, я открыл створки коробки и по привычке улыбнулся. Стрижонок сидел на носке, взъерошив перья и втянув голову. «Доброе утро», – сказал я, протягивая ему руку. У него была возможность забраться в ладонь, чем он никогда не пренебрегал, но он лишь моргнул и не сдвинулся с места. Тогда я накрыл птенца салфеткой и отнёс его к подоконнику. Там я окунул его клювом в воду, но он не стал пить. Я окунул ещё раз – ни в какую. Осмотрев его, я понял, что он очень худой. Всё это время ему не хватало пищи, и силы покинули его. Он не вертел головой, не распрямлял крылья, не пытался ходить и кусаться. Он лишь сидел, втянув шею, и медленно, до безумия медленно моргал.

Слёзы стояли у меня в глазах, когда я набирал её номер.

– Да? – послышался Катин голос.

– Я... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

6 февраля 2022 г.

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в апреле 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

Номер журнала «Новая Литература» за апрель 2022 года

 

 

 

  Поделиться:     
 
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!