Мгновения жизни

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за декабрь 2022:

 

На чтение потребуется 23 минуты | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Вечером, прохаживаясь по зелёным улицам села, куда он приехал писать этюды, Альберт услышал тихое пение. Голос был нежный и мелодичный. В задумчивости он пошёл на этот голос. В саду на качелях сидела девушка лет семнадцати с распущенными светлыми волосами. Она тихо раскачивалась и, наклонив голову, так что ветерок развевал её длинные волосы, пела вполголоса. Парень стоял заворожённо. «Это же готовая картина», – думал он, прохаживаясь вдоль забора и стараясь обратить на себя внимание. Но девушка словно смотрела сквозь него. Он слегка поклонился ей, но девушка нисколько не смутилась и не отвела взгляд. Тогда он помахал ей рукой – и опять никакой реакции. Его пронзила неожиданная догадка. «Да ведь она слепая, слепая, – твердил он про себя. – Какая страшная трагедия». Юноша никогда раньше не сталкивался так близко с чужим горем. А этот голос… это же дар свыше. Отсутствие зрения у неё компенсировалось голосом. Кто-то из глубины двора позвал, и показалась женщина лет сорока.

– Подожди ещё немного, здесь так хорошо, – попросила девушка.

– Марем, время обеденное, скоро к нам придут гости, ты забыла? – ласково заговорила женщина.

Альберт отпрянул в сторону и спрятался за дерево, чтобы его не увидели, как-то неловко стало ему. Вдруг он окунулся в чужую жизнь и теперь мог стать её участником, а этого ему сейчас не хотелось.

– Мама, ещё минуточку, – попросила девушка и, несколько раз с силой раскачавшись, будто это было в последний раз, и она старалась запомнить это мгновение порыва, молча соскользнула и медленно протянула левую руку. «Ещё и левша», – чуть слышно произнёс наблюдавший. Мать подошла и, обняв дочь за хрупкие нежные плечи, увела в дом. При входе в дом на пороге девушка обернулась назад, к тому месту, где стоял Альберт. Если бы не её слепота, то он бы поклялся, что она его видит.

Юноша вернулся к себе, в дом, который снимал. Он лёг на диван и уставился в потолок, закинув руки за голову. Ему снился странный сон, что он ослеп и уже никогда не сможет писать картины, тогда он попробовал спеть, но голос оставлял желать лучшего. И тогда он заплакал. Горько, мучительно, без слёз. Почему так случилось? За что? Как жить теперь в полной темноте? Не видеть родные лица, не ласкать их взглядом. А виды природы, малейшие перемены которых мгновенно отражаются в перемене красок, цветов и их оттенков? Ему вспомнился цветок, который он рассматривал сегодня днём. Насыщенно-красный, бархатный цвет на фоне зелёных листьев сочной травы под яркими солнечными лучами. Листья на свету отражали холодный свет неба, а снизу, с теневой стороны, они лучились теплом… У него даже дух захватило от такой красоты…

А теперь полная темнота… лучше умереть… чтобы не мучительно и не омрачая облик… Выпить яд? Да что же за мысли приходят в голову? Он погрузился в темноту, в чёрный бархат ночи.

Когда он проснулся, в окно светила луна, и где-то изредка кричала какая-то птица. Вытерев пот с лица, Альберт огляделся по сторонам. «Приснится же всякое», – сказал он в сердцах и, повернувшись набок, уснул.

 

Наутро он встал рано, взял блокнот, фотоаппарат, карандаши и пошёл искать виды для будущих картин. Немного походив и сделав несколько набросков карандашом, он повернул на улицу, где вчера встретил незнакомку. Во дворе никого не было, на качелях лежала свежесрезанная роза. Он прислушался и решил, что никогда больше сюда не вернётся, хотя уже знал, что каждый день будет навещать её. Когда прошла неделя ежедневных визитов, и юноша очередной раз устроился у забора с карандашом и блокнотом, она позвала… Тихо, еле слышно. Он не поверил своим ушам.

– Заходи, не стой у забора. Если ты приходишь в гости, то заходи во двор, – сказала девушка, не поворачивая головы. Альберт вначале стоял как вкопанный, потом подошёл к калитке и уверенным шагом направился к ней, но в нескольких метрах остановился.

– А как же домашние, они не осудят меня?

– Мама уже давно заприметила тебя, ты уже неделю ходишь вокруг. Это же село, тут все на виду, так что, если кто и захочет, тот давно что-нибудь плетёт.

– Какой у тебя красивый голос, – сказал он. – Кстати, зовут меня Альберт.

Она обратила к нему свои пронзительно-голубые глаза, которые заглядывали прямо в душу…

– Меня зовут Марем, это мама с отцом назвали меня так. Они предрекали мне счастливое будущее, но врождённая слепота всё испортила. Да, я как птица в клетке, могу петь, но видеть ничего не могу, будто меня засунули в глухую комнату.

– А где ты научилась так петь?

– Нигде, в детстве мне мама пела, постепенно я стала ей подпевать, и вот теперь пою сама. Это моё утешение.

– Вы с матерью живёте одни?

– Да, отец умер в прошлом году. Несчастный случай. А братьев и сестёр у меня нет. Иногда приходят соседские дети, но им со мною неинтересно. Я стала слушать радио и оттуда научилась всему, что знаю о музыке, искусстве… Ещё, я несколько лет училась в городе в школе для слепых. Вот теперь ты знаешь про меня почти всё.

– Мне очень жаль, Марем. Я не хотел причинять тебе боль воспоминаниями. Мне очень понравился твой голос, и я не смог пройти мимо. А когда увидел тебя, то захотел запечатлеть. Жаль, что ты не можешь увидеть, какая ты красивая. Извини меня ещё раз. Но такой уж у меня характер, я говорю то, что чувствую.

Девушка сидела, не поднимая головы, нервно перебирая длинными пальцами пояс от платья. Наконец решившись, тихо сказала:

– Мне никто не говорил таких слов… – Потом быстро добавила: – Ты художник? А что ты больше всего любишь изображать?

– Природу. Знаешь, у природы тоже, как и у людей, бывает настроение. То печальное – тогда погода плачет дождём, цвета бывают приглушёнными, немного размытыми. Тревожное состояние – листья трепещут, атмосфера напряжённая. Радостное – всё в ярких цветах, светит солнце. Или тоскливое, горестное – всё в тёмных тонах. Или трепетное – тогда цвета приобретают нежные пастельные тона. Всё дышит свежестью и откровением.

– Да, и голосом можно передать много чего. Я недавно сочинила мелодию без слов, хочешь послушать?

Он быстро огляделся по сторонам, соседей не было видно. Сад был огромный, в этом селе у всех были большие участки. «Это хорошо», – подумал он.

– Хочу, я слушаю тебя…

Она начала тихо, закрыв глаза. Её голос переливался. Она пела чувствами. Слушая её, Альберт почувствовал слёзы на глазах. «Хорошо, что она их не видит, а то подумала бы, что слабовольный характер». Девушка то повышала голос, то её еле было слышно, и тогда он немного наклонялся в её сторону. Когда мелодия стихла, он понял, что только что перед ним раскрыли всю душу, полную трагедии. Действительно, слова не смогли бы настолько полно передать это состояние. Ещё кое-что он понял, но решил сделать вид, что ничего не заметил. В этой мелодии была трагедия любви, нежной, невинной, но мучительной и безответной.

– У тебя удивительный голос, я ещё такого не слышал, чтобы без инструмента и слов можно было бы передать столько чувств… – Тут он осёкся, заметив, что девушка начинает краснеть.

– Ещё я люблю писать портреты, – добавил Альберт. – Это очень занимательно. Знаешь, иногда кажется, что человек, на первый взгляд, ничем не привлекателен. А присмотревшись, начинаешь улавливать детали – очень красивый овал лица, или высокий лоб, или нос удивительной формы, очертания губ, изгиб бровей неповторимый... Ну и, конечно же, глаза. Не зря же говорят, что глаза – зеркало души. У тебя красивые голубые глаза – они цвета бескрайнего неба…

Они еще говорили и говорили о жизни, о людях, и время пролетело очень быстро.

 

Альберт почти забросил живопись и всё время проводил у Марем. Как-то ему позвонил друг, художник, и спросил, как продвигается работа. Они готовили совместную выставку-продажу и заранее договорились с владельцем небольшого салона. После этого звонка юноша осознал, что почти половина времени, которое он рассчитывал на подготовку серии картин, уже прошла.

Всю следующую неделю он посвятил этюдам. Он вставал рано утром и уходил с этюдником в горы. Еду он брал с собой в рюкзаке. После лёгкого завтрака, до которого он успевал сделать этюд, он опять принимался за новую работу. После обеда и до самого заката он от одного места уходил к другому и писал новые виды. В горах было удивительно красиво, казалось, он никогда раньше не знал природы своего края так близко. Его переполняло чувство счастья, что он часть этого мироздания. «До чего может быть прекрасен рай, если земная жизнь выглядит так», – думал он. Эти горы излучали величие, от них веяло постоянством и спокойствием. А эта фактура, до чего же красивая!

Начиналась осенняя пора, и деревья постепенно стали окрашиваться в огненные цвета. Что ни день, то новые впечатления. Он взял с земли камень и присмотрелся к нему внимательно. Камень напоминал гору, у подножия которой лежал. Если представить себя муравьём, то такое же впечатление, как от человека рядом с горой.

Вечерами художник готовил холсты. Собирал подрамники, натягивал на них холсты и грунтовал. Так он делал запасы на несколько дней вперёд. Утром, пока все сельские жители ещё спали, он уходил, нагруженный холстами, этюдником и рюкзаком. А вечером возвращался затемно, так что его редко кто видел. Две комнаты в доме, который он снимал, полностью были увешаны сохнущими холстами и этюдами. Он немного похудел, и у него выросла щетина. Но своему виду он пока не придавал никакого значения. Это сейчас ни к чему. Да и зачем на это тратить время. Было бы чисто… Хозяйка брала у него вещи на стирку и готовила ему. За это он еле упросил взять деньги. Она жила по соседству, в доме своего сына. По возвращении домой Альберт находил стиранную одежду на стуле и кастрюлю с едой, иногда молоко, сметану и творог, который он очень любил. Не растапливая печь, так как возиться с дровами он считал излишним, да и неохота, часто он ел прямо из кастрюльки, закусывая свежими лепёшками, которые пекла хозяйка. Немного отдохнув, принимался рассматривать наработанное за день. В основном, оставался недоволен, но некоторые положительные моменты всё-таки отмечал.

Эта изнурительная работа шла ему на пользу, хотя он знал, что так долго продолжаться не может. Есть предел физическим силам человека. Как художник ни оттягивал день отдыха, в одно утро просто не смог заставить себя встать. Проснулся он только в обед, выбрился, причесался, приоделся. Волосы отросли, он зачесал их назад с помощью мусса для волос, который выгодно подчёркивал его прическу из чёрных чуть вьющихся волос.

– Красавец, – сказал он сам себе, подмигнул, рассмеялся и вышел на улицу, направившись по известному адресу.

«Всё равно она не увидит меня, так какой резон наряжаться». Но привычка брала верх. Работа работой, а на людях надо выглядеть прилично.

 

Во дворе никого не было. Он постучался. Вышла женщина и позвала в дом.

– Марем уже несколько дней не выходит на улицу. Лежит, ко всему безразличная, мало ест, не знаю, что с ней творится, – пожаловалась она. Альберт догадывался, но ничего говорить не стал. Услышав голос, в дверях появилась Марем, вид у неё был бледный, но она улыбалась.

– Мама, кто к нам пришёл?

– Альберт, дорогая. Ты встала?

Её подвели к столу и усадили напротив гостя. Мать подала чай и выпечку. Она не сводила задумчивого взгляда с дочки. Ей было жаль её. За столом старались вести непринуждённую беседу. После нескольких удачных шуток Альберта атмосфера разговора действительно разрядилась. После обеда, убрав со стола посуду, женщина сказала, что ей нужно накормить кур, и вышла во двор.

– Марем, почему ты не ешь, зачем изводишь себя и мать? Она ведь очень переживает из-за тебя. Тебе плохо? У тебя что-то болит? Хочешь, вызову врача?

– Нет, мне не нужны врачи. Я не больна, то есть, у меня ничего не болит. – Её голос дрожал. – А ты, тебе всё равно? Ты приходил и разговаривал со мной так, как этого не делал никто до тебя. Ты знаешь всё на свете. Я многому у тебя научилась. Ты даже дал мне понять, что я девушка, я не просто живое существо, каким я себя всегда чувствовала. Я стала себя чувствовать личностью. Поверила, что могу быть интересной. Когда ты ушёл, после нашего разговора о человеческой красоте, я стала прикасаться к своему лицу с интересом, не для того чтобы просто смыть дневную усталость. Мой лоб высокий, а на носу еле заметная горбинка. Два передних зуба немного больше остальных… Наверно, я симпатичная, подумала я тогда. И волосы у меня густые и длинные, хотя цвета их я не ощущаю. Впервые я захотела быть желанной и любимой. Потом ты пропал. Что мне оставалось делать? Всё вернулось на свои круги. Сказка закончилась, и наступили будни, ужаснее тех, что были. Теперь я знаю, что могло быть лучше и интереснее жить… несколько дней я надеялась, что, может быть, ты заработался, но потом, когда прошла целая неделя, я сдалась. Ничего не могу с собой поделать. Я очень благодарна тебе за всё, но в тоже время я стала зависима от общения с тобой. Без твоих слов этот мир потерял для меня смысл… Извини, знаю, что не имею права так говорить. Но я смирюсь, когда ты уедешь. Я даже не знаю тебя и твою жизнь. И тем более не стараюсь привязать тебя к себе. Я не могу разобраться в себе. На меня всё навалилось снежной лавиной. Мне было слишком хорошо с тобой, а так не бывает долго. Когда ты уезжаешь? Твоя девушка ждёт тебя? Какая она? Прошу тебя, до тех пор, пока ты будешь здесь, заходи к нам хоть изредка. Говори со мной. Когда ты уедешь, это будет удерживать меня в этом мире. – Она замолчала.

Альберт был ошеломлён этим откровением. Он и подумать не мог, что в этой прелестной маленькой голове, такой молодой, столько серьёзных мыслей. Что творится с ней? Он ни в коем случае не хотел её влюбить в себя, хотя, с другой стороны, ему это льстило.

– Не переживай, я буду приходить. Обещаю тебе. А теперь я должен идти. Мне надо подумать о том, что ты сейчас говорила. Ты такая маленькая, а у тебя уже такие серьёзные мысли. Мне тоже интересно с тобой общаться, даже очень интересно. Ты отличаешься от своих сверстниц во многом, но прошу тебя, будь веселее. Отбрось посторонние мысли, ведь жизнь такая длинная.

Он встал и, попрощавшись, вышел. Когда он оказался за калиткой, мать бедной девушки ещё долго смотрела ему вслед.

«…Если бы моя дочь была здорова, кто знает, может, всё было по-другому, и они могли быть счастливы вместе…» Мать не могла не заметить, что её дочь страдает от неразделённой любви и, возможно, она сама ещё не осознаёт, насколько серьёзными могут быть последствия. «Захочет ли кто-нибудь жениться на несчастной? Хотя она могла бы быть… Что с ней будет, когда я умру? О, Всевышний, помоги нам! На всё Твоя воля, и я благодарна Тебе…» Женщина беспомощно опустилась в траву и тихо, чтобы дочь не услышала, заплакала. В последнее время, когда дочь на глазах хорошела, она часто задумывалась над её судьбой.

 

Альберт решил, что будет возвращаться с этюдов по этой улице, где живёт Марем. Теперь всё село знало о приезде художника и его визитах к этой семье. Зная порядочность, которой отличалась семья, ещё до смерти её отца, никаких пересудов не было. Им сочувствовали и помогали кто чем мог. Девушки не могли понять, что такой красивый и выдающийся, на их взгляд, парень мог разглядеть в слепой девушке. Многие семьи в селе не прочь были бы породниться с ним, если бы к ним прислали сватов. Старики однажды остановили гостя с холстами за плечами и долго о чём-то с ним говорили. Художник показался им умным и порядочным человеком. Кто-то даже предложил ему повозку с лошадью, чтобы не таскать такой груз каждый день на своих плечах, на что парень вежливо отказался. Его предупредили, что семья умершего Хамида у них пользуется уважением, и никто не даст их в обиду. Получив от парня заверение, что у него только хорошие намерения, и он хочет немного разговорами скрасить жизнь бедной девушки, его, похлопав по плечу, отпустили. Больше его никто не беспокоил. Изредка он видел, что к Марем приходят родственники, но, когда он приходил, они под разными предлогами, вежливо попрощавшись с хозяевами, уходили.

«Мне нравятся законы гор, никто не остается не услышанным», – думал Альберт про себя. Это ещё сохраняется в сёлах, а в городе, в основном, такие отношения только среди родственников.

Альберт вспомнил Асю, девушку, которая ему очень дорога. Они знакомы много лет. Её родители не хотят зятя-художника. Мол, он не сможет содержать семью на должном уровне. Вот банкир, или бизнесмен, или, в крайнем случае, какой-нибудь чиновник с постоянной зарплатой, это другое дело. «А что может предложить художник? – спросил у Альберта отец Аси. – холсты и кисти? Как прокормить семью? Картинами, в которых большинство ничего не понимает и не купит? Нет уж, извини. Дочь я воспитал с трудом и с любовью не для того, чтобы потом выбросить на улицу. Ты живёшь в реальном мире, сынок, где без денег и влияния – никуда!.. Так что выбирай, или ты находишь себе хотя бы приличную работу и присылаешь сватов, или мажешь картинки себе дальше, но без моей дочери. Ждать не обещаю, время дорого. Ничего не могу сказать, ты мне откровенно нравишься, и я не прочь с тобой породниться, но на моих условиях, и не говори мне ничего о божественном происхождении твоей профессии. Деньги, вот что реально, остальное меня не интересует. Я сам женился по нашему обычаю, всего два раза видел свою невесту до свадьбы. На третий раз увидел уже в свадебном наряде. Вот тебе и вся любовь. Зато приличные родственники, знаменитый род, связи… а ты мне – искусство! Нет, увольте. Я немного выпил и, может, наговорил лишнего, но думаю, суть ты уяснил!.

Что у Альберта творилось на душе после этого разговора! Он не мог ни есть, ни спать. Ася звонила, плакала, говорила, что готова бежать с ним, только чтобы их не разлучали. Но Альберт решил: устрою выставку, продам картины и тогда пошлю сватов. Если не получится, поищу другую работу, но живопись не брошу. У родителей просить денег он не хотел. В двадцать пять лет пора быть самостоятельным. Да и хотелось ему доказать свою самостоятельность. Старший и младшие братья уже давно устроились в жизни. Один работал в крупной организации на солидной должности, а другой – директором своей небольшой фирмы. На Альберта родители больших надежд не возлагали, но беспокоились. Никогда у них не было в роду художников, и они не знали, что это увлечение принесёт их сыну, и насколько это серьёзно. Сможет ли он обеспечить себе и своей семье будущее. Они не были знакомы с жизнью богемы. Но работы Альберта отличались свежестью и смелостью, их заметили в художественных кругах, и у него было несколько постоянных покупателей, не считая тех работ, которые продавались в салонах городских магазинов. С надеждой завоевать более широкий круг поклонников Альберт и выехал в село, которое славилось красивыми видами крутых гор и ущелий. Это была находка. Живя в городе, он и не подозревал, что в нескольких часах езды такая райская первозданная красота. Он и хотел передать это своё ощущение зрителям, поделиться, если удастся, своим восхищением вековыми творениями. Как раз в этом селе жили родственники его друга, который и порекомендовал ему туда ехать. Лучшего и придумать нельзя было. Альберту предоставили дом из нескольких комнат без условий, но это его нисколько не смутило. В доме не было горячей воды, кран находился во дворе. Это был обычный добротный, чистый сельский домик.

С момента его приезда Ася звонила каждый день, но поговорить не всегда удавалось из-за плохой связи. Разговор часто обрывался, не успев толком начаться. Альберт делился своими успехами, рассказывал о бедной девушке. Они вместе обсуждали и переживали трагедию талантливой девочки и свою жизнь. Ася знала, что Альберт чувствует одарённых людей, у него просто талант их находить. Они придумали, куда можно было бы поселить Марем с матерью в городе, пока девушка не пройдёт прослушивание у известного певца, друга семьи Аси.

 

Вечерами возвращаясь домой, Альберт, как и было решено, всегда заходил к Марем с матерью. Художник очень живо и с юмором описывал всё, что было изображено на холстах, а Марем высказывала своё мнение. Слушая с детства передачи по радио и телевидению, Марем имела представление о художниках и их произведениях.

Пошёл третий месяц, с тех пор как Альберт приехал в село. У него набралось уже достаточно материала для создания серии горных пейзажей. Развесив этюды по стенам, он стал пристально рассматривать их. На природе он работал быстро, в основном широкой кистью и мастихином, фактурность мазка живо передавала характер гор. На всех работах горы были разные… Где-то это гигантский массив, перед которым замирает сердце от его величия, а в другом месте на первый план выступают осенние дикие цветы на фоне дальних гор и кусок яркого насыщенного голубого неба вырывается, споря с первым планом…. А вот здесь видны только вершины гор, выплывающих из предрассветного тумана, это раннее утро, когда восходит солнце. Туман стелется и, медленно поднимаясь, всё накрывает матовой пеленой. На этом этюде закат, земля почти погружена в темноту, но заходящее солнце яркими всполохами освещает небо, очерчивая контуры гор. Ещё были пейзажи, написанные в дождь, в яркий полдень, и много других, прямоугольные, квадратные, маленьких, средних и больших форматов. Теперь требовалось несколько дней для просушки холстов, и уже можно выехать в город. Его проинформировали, что выставочный зал почти готов.

Ася хотела принимать участие во всём, что касалось её избранника. Она всё подготовила для фуршета. Альберт, с одной стороны, очень хотел быстрее устроить выставку, с другой стороны, было жаль расставаться с Марем. Она сильно изменила его взгляды на жизнь и мировоззрение в целом, случился некий переворот в сознании. Теперь он упивался каждым новым днём, дающим ему радость видеть всю окружающую красоту и родных людей. Чужое горе научило ценить жизнь, каждое мгновение. Ему хотелось быть добрее, как бы компенсировать другим то, чем они обделены…

Перед отъездом Альберт пришёл к Марем попрощаться. Оба были смущены, и разговор шёл вяло, девушка старалась шутить. Альберт подарил им картину, при этом он чувствовал себя как-то неопределённо. Делать такой подарок слепой девушке было нелогично. Марем восторженно приняла подарок и попросила до мельчайших подробностей описать, что там изображено. Пальцами трепетно проводила по поверхности полотна и вдыхала запах красок. Она чувствовала себя в этот момент полноценным человеком. Она говорила, что картина сама говорит с ней, и она ведает ей много больше того, что говорит о ней сам художник. У матери в глазах стояли слёзы. Она давно не видела свою дочь такой счастливой. Молодые проговорили до самого вечера, иногда делая перерывы на чай. Альберт обещал звонить и говорил, что приедет с Асей…

 

По приезде домой Альберт, после встречи с Асей, заперся в мастерской и всё время посвящал доработке и подготовке картин к предстоящей выставке.

Выставка прошла с успехом. Пресса и телевидение особо отметили работы молодого яркого художника.

– Появился яркий и самобытный художник, – сообщали они, – давно не было у нас таких художников. Вот это личность! Ни на кого не похожий, уверенный, молодой и стильный… Если это не случайность, то мы имеем дело с гениальным человеком…

Ещё много хорошего и хвалебного было сказано в адрес молодого творца. Нашлись и критики, которым он показался выскочкой, но и они не могли не заметить его талант.

Благодаря такому имиджу его картины почти все были с успехом распроданы. Считали хорошим тоном в обществе повесить работу модного художника у себя дома. Отец Аси наконец дал согласие на свадьбу дочери, когда узнал, что у талантливого человека появились влиятельные покровители. Свадьба, переезд на новую квартиру, перестановки и все связанные с этими хлопоты не оставляли свободного времени на творчество. Молодожёны планировали поехать на месяц за границу на отдых. Всё, что они делали, приносило им радость.

 

Прошло несколько месяцев, и жизнь постепенно стала налаживаться. Альберт арендовал большую квартиру под мастерскую. У него появились постоянные клиенты среди ценителей его искусства. Он писал много заказных портретов, а в свободное время занимался творчеством. Как-то, перебирая наброски, он наткнулся на портретные зарисовки Марем. Молодая девушка смотрела отрешённо вдаль. Он специально нарисовал её в таком ракурсе, чтобы было незаметно, что она слепая. Ему стало стыдно, что он ни разу не позвонил ей. В последнее время ему было так хорошо, что он отдался этому чувству всем сердцем, как это свойственно творческим личностям.

Немного подумав, Альберт позвонил. Ему ответила мать Марем. Она была взволнована и сказала, что прошло два месяца с тех пор, как Марем... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

2007 г.

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в декабре 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: