Игра

                                                                    «Videmus nunc per speculum in aenigmate, tunc autem facie ad faciem»

                                                                    (Видим ныне как бы в тусклом зеркале и гадательно, тогда же лицем к лицу)

                                                                                                  Из первого послания к Коринфянам.

Пришёл навеселе. Сёстры вслух читают. Послушал их, и на философию потянуло.

…Кто они для вас? Ну, эти – классики? Ну, Гоголь там, другие? Писали чего-то? А ещё? Ну да, жили. Некоторые и сейчас живут. Да нет, все. Все живы. Ну да, где-то там. Что они ТАМ делают? Ну да, что-то делают. Живут? Ну да. Пишут. В шахматы играют.

– В шахматы?! – оживились сёстры. 

– Ну да, почему бы и нет? – сказал я и провалился в глубокий-глубокий сон.

Утром проснулся. Странно… Да нет, не то, что проснулся – сёстры не в школе. Ах, да – сегодня же суббота. На кухню. А они ТАМ, шепчутся – о чём?

– О чём речь? – спрашиваю.

Хихикают.

Пожарил яичницу. Несут. Шахматы несут. Опять приставать будут.

– Всё равно ничего не поймёте, бестолковые вы.

Хихикают.

– Не хочу, зачем вам, всё равно потом снова их на полгода в угол забросите.

– С классиками будем играть, – хихикают.

– Где вы их возьмёте? Они умерли уже все.

– Почему? – глаза круглые, удивлены.

– Ну, конечно, Пушкин там, Гоголь – мертвее не бывает.

– Нет, мы с классиками играть будем.

– Ну, если Пушкин для вас не классик, то я уж и не знаю. Кто тогда? Ерофеев что ли, Маркес, Андрей Вознесенский? А, знаю – Джоанн Роулинг, да?

Смотрят, глаза круглые, удивлены.

– Мы с классиками играть будем, а не с каким не с Роулингом.

– Ну, с кем, с кем именно будете играть?

– С Михайловым, Руденко, Смирновым.

Смотрю на них, глаза круглые, удивлён.

– Это кто такие?

– Ну что, Сашку Михайлова не знаешь?

Ну да, сосед наш, в одном классе с сёстрами учится.

А, понял! Не с классиками, а с одноклассниками! Тьфу, запутали совсем.

Доедаю яичницу. Иду по делам. 

…Пришёл навеселе. Сёстры в шахматы играют. Это у них так называется. Хотя больше на шашки похоже или на уголки – одним словом, рэндзю.

На шахматы потянуло. Подсаживаюсь к ним. Всё расплывается. Однако мысль их уловил, играем. Вдруг кто-то руку на плечо положил, оглядываюсь – стоит.

Лицо незнакомое, но понимаю: он, классик.

Играем все вчетвером. Через некоторое время меня осенило – какой там классик – Сашка Михайлов, сосед наш, пришёл.

Закрываю глаза – глубокий-глубокий сон.

Снится шахматный турнир – сижу, играю – фигуры сливаются, позиция поэтому непонятная. Полагаюсь на удачу, хожу как попало. Ну, ничего, вроде играем нормально. А соперник ходы комментирует:

– Пешки, смотри-ка, словно три богатыря…

– А король-то голый!

– И вечный бой…

– Что ходишь, как Борхес!?

– Почему Борхес? Какой Борхес?

– Борхес не нравится, ну, тогда, как Гомер, не видишь ничего, то есть. Шах и мат!!!

Проснулся утром. Странно… Нет, не то, что проснулся – сон странный в смысле. Сёстры в школе. Сто лет одиночества. Стоп. Сегодня же воскресенье! Ну да, вчера ведь суббота БЫЛА. Или нет? Совсем в лабиринте времени запутался. Смотрю на зеркало. Побриться надо. Чего-то мать давно не пишет. И Машка тоже. Никто не пишет, одним словом. На кухню. Ага, записка – ушли к соседке. Значит, воскресенье. Дел никаких. Телек посмотреть? Почему бы и нет? Щёлк, щёлк, щёлк…

– И президент приехал на ежегодную…

– Сказал…

– Всё будет хорошо, я это точно знаю…

– Овип локос, тра-та-та…

– Бесконечность, Бог, Случайность и…

Стучат, открываю, сёстры пришли, грустные.

– Чего носы повесили?

Оказывается, Сашка Михайлов их за косички дёргает – обижает, то есть.

Поели, повеселели.

– В шахматы будем учиться?

– Да, да, – в ладоши захлопали.

Сидим, играем, дел никаких, впереди лет сто жизни, для полного счастья не хватает только мелочи какой-то, то есть мелочи-то много, нет как раз чего-то более весомого, приз бы выиграть какой-нибудь, чтобы эти сто лет жить припеваючи – да где его взять?

Только если всё придумать, то есть всё, всё абсолютно. Почему бы и нет?

Да, не с сёстрами сейчас играю, а решающую партию на первенство мира. Ну, какое там первенство?! Где зрители, где судьи, журналисты? Нет, это тайная встреча лучших гроссмейстеров, а никого вокруг нет, чтобы не мешали – нам нужна полная тишина. Опять ерунда! Какая там тишина, если эти напротив всё время хохочут и громко спорят, как ходить.

А, вот – мы играем с целью лучше изучить возможности человека. Наше шахматное противостояние носит чисто научный, а не спортивный характер…

Стоп. Тогда за что приз? Получишь свою зарплату и всё, это тебе не чемпионский гонорар, приз раз в месяц – это уже не приз, а зарплата. К тому же и приз каждый месяц один и тот же, каких бы размеров он ни был.

Да, что-то не клеится.

Закрываю глаза. Глубокий-глубокий сон…

Утром проснулся. Странно… Нет, не то, что проснулся. Странно, что есть дела здесь, дома. Выгребаю последнюю мелочь, иду, покупаю приз. После обеда пришли сёстры из школы, объявляю им: «Сегодня состоится шахматный турнир!»

Радуются, в ладоши хлопают.

– Участвуют: Ксюша и Настя, – радуются, в ладоши хлопают, – Сашка Михайлов, Я, – громкие восклицания, чуть ли не «ура», – и классики…

Глаза круглые, удивлены.

– Настоящие классики. А играть они будут с нами с помощью своих книг, через них мы узнаем все ходы классиков. Согласны?

Удивлены, но согласны.

Пишу состав участников:

1. Ксюша

2. Настя

3. Сашка Михайлов

4. Я

5. Первый классик

6. Второй классик

7. Третий классик

– Играем так: кто проиграл, тот вылетает, первого места не займёт, приза не получит.

– А приз какой? – спрашивают.

– Потом узнаете.

Проводим жеребьёвку. Выпадает играть: мне со вторым классиком, Ксюше – с первым, Сашке Михайлову – с третьим. Насте повезло, она свободна. Но это только так кажется, что повезло, ей-то играть хочется. Грустит, смотрит на меня.

– Ну ладно, – говорю, – играй со вторым классиком, а я вообще играть не буду, мне приз не нужен, мне приз – что у меня дело здесь, дома, появилось.

И тут второй классик признал себя побеждённым – проиграл? Нет, не проиграл. Я выиграл, а выигрыш отдал ей, Насте то есть. А она мне – свой. Это наши с ней выигрыши. Получается правда, как-то нечестно. Мы вдвоём, получается, справились с бедным вторым классиком. Вон он уплывает, скрывается за самым западным из всех известных нам западных мысов. По ту сторону его теперь нет. Наверное, он так стремился туда, на Запад, что поспешил сдать полномочия игрока и превратиться в обычного ЧЕловека. Видимо, этот классик считает, что быть обычным ЧЕловеком важнее. Но, скорее всего, он предпочитает быть игроком и ЧЕловеком одновременно, для него это возможно лишь по эту сторону.

По разные стороны мы с ним, напротив друг друга. Между нами – океан несчётного количества разноцветных клеток, но всё же есть у нас что-то общее, то, что нас объединяет. Ну да, каждый, кто хоть немного разбирается в шахматах, знает: слева от играющего должно быть поле чёрного цвета, если игра идёт по правилам. Конечно, мы играем по правилам. Именно поэтому каждый участник ИГРЫ должен знать, что происходит. Если этого нет и правила не соблюдаются, тогда у каждого в меру подозрительного человека появляется ощущение, что его обманывают. Не потому ли столько людей пытается всеми правдами и неправдами выяснить, что же происходит на самом деле? Но у нас всё хорошо, и я объявляю: «Второй классик повержен, Настя его победила, и я – тоже. Он даже два раза проиграл, а не один, поэтому он первого места не займёт».

Чувствую, что зажали мы второго, а первый не смотрит на меня. Да, поединок завязался, и кто-то выиграл первую схватку. Разве эта маленькая победа предвещает окончательную?

– Сашка, играй с первым, да внимательно, смотри в оба!

Играют, а первый, тот совсем ничего не видит. Сашка все фигуры у него съел и мат поставил. Радуется, в ладоши хлопает, а я с ужасом понимаю, что с первым-то Ксюша должна была играть, а не Сашка. А первый ничего не видит и не помнит, наверное, кто с кем играть должен был, встаёт, уходить собрался – проиграл, мол, ну что ж, не беда, удачи и до свидания – культурный очень оказался этот первый классик. Говорю (здесь уж уверен в себе): «Сашка, не ты должен был с первым играть, а Ксюша, поэтому не можем мы первого из турнира исключить, и тебя не можем – ведь ты выиграл. Поэтому и ты, и первый не проиграли, а партия между вами хоть и состоялась, но сделаем вид, что её не было».

На первый взгляд, парадоксальное решение. И мне тоже так сперва казалось, но ведь иначе будет нарушение правил. А что может быть противоречивее нарушенных правил? Сколько времени тратится на разработку законов игры, ещё больше – на их принятие и испытание. И после всего этого нарушать правила? Так могут поступать лишь те, кто живёт вне пространства и времени, очень одиноко и поэтому безнравственно, и оттого думают, что самые умные.

Мы много раз нарушим правила впредь, но сейчас были самыми глупыми людьми своего времени и здесь, в этот понедельник, в этой клетке дрались за место под солнцем с другими слонами и королевами. Мы были так глупы, что думали, что в одной клетке есть место для нескольких фигур. А ведь каждый, кто хоть что-нибудь понимает в шахматах, знает: клетку можно занять, только если съесть фигуру, занимавшую эту клетку раньше.

– Итак, – продолжил я, – пусть все думают, что партия между Сашкой и первым классиком никогда не была сыграна, хотя мы-то знаем, что это не так, – подмигнул я им обоим и объявил: – Первый классик и Сашка Михайлов не проиграли ещё ни разу, поэтому на приз пока не претендуют. Да, но ведь третий классик должен был играть с Сашкой, которому я уже сказал, что он не проиграл и может всё ещё занять первое место. Значит, и третий с Ксюшей не должны пока играть (ведь Ксюше выпало соперничать с первым), получается, что только второй два раза проиграл и уплыл восвояси, а остальные – кто играл, кто играл, но как будто не играл, а кто и вовсе не играл, но на приз претендуют, – совсем я запутался. Вот они, последствия желания всем угодить. Всем угодил, а себе – нет. Почувствовав себя обманутым, я обратился за советом к третьему классику:

– Для этого магнит не годится…

первый (классик?) будет к дереву привязан, последнего (третьего?) (классика?) унесут муравьи…

Я ясно не расслышал его (слова?), и аллегории поэтому с деревом и муравьями (не понял?), зато по(?)нял, что Настя и Ксюша уже сильно хотят спать, потому что зевают и трут глаза кулаками.

Тогда я изрёк, произвольно выбрав одну из множества возможностей:

– Завтра продолжим наше состязание, сегодня только второй классик проиграл и уплыл, завтра среди нас шестерых должен определиться победитель. Всё, больше никого не принимаем. Кто-то один из шестерых.

…И провалился в глубокий-глубокий сон.

Многоликая толпа. Многоголосая масса людей. Большое скопление народа. Все кричат, приветствуя победителя: «Овип локос! Овип локос!»

– Фу, чёрт, – открываю глаза. Нет, я не проснулся. Просто закрыл их, чтобы не испугаться такого количества будущих возможностей. Чего бояться?

– Я же одна из них, – сказала Ксюша и захлопала в ладоши, принимая приз из рук главного – того, того самого, кто нас всех собрал, объединил и наградил. Того-его приз упал и разбился вдребезги фонарь от шумного празднества победы нет у них, вот они и радуются чужой. Чужой? А кто вам мешает?

Тому, тому, тому – первому, второму, третьему – приходите к нам домой – для всех дело найдётся – рэндзю, шашки, домино, наконец. Пустой Домик? Так наполните его смыслом, новым смыслом приза, перешедшего из рук в руки. Смысла нет. Нет? Ну, так и стойте в толпе. И я один. На подиум взбирается Я. Стоит, радостный и испуганный, и ему приз! Я какой-то не такой, каким я видел его на обложках журналов. Он даже помолодел с годами. Как давно я его не видел! С тех пор, как мы встретились за одной партой в школе, мы не расставались ни на секунду! И вот он передо мной опять. Он, то есть я, стоит, не видит – слепой, что ли? Гомер!

Он с детства имел гомеровские наклонности. Садился близко-близко ко мне и дышал на ухо нелепости всякие, а я отбрыкивался незнанием, не хотел я его понять. Может, я желал мне добра? Хотел сделать счастливым? Его рука скользила по моей. Зачем?..

И вот он я стоит. В сущности, он мало изменился. Такой же стойкий оловянный солдатик, как и раньше, готовый стоять всю ночь под моим окном. Чтобы делать это снова и снова, ему нужна малость – воздушный поцелуй раз в полгода – и всё. Мнёт грудь, ищет что-то в кармане рубашки. Сохранить сердце в невинности – вот его сверхзадача. Для этого я стоит, мнёт грудь, ловит поцелуи и все дни напролёт творит страшные дела. Страшные с точки зрения пуритански настроенных соседей. Ужасные крики сопутствуют каждой новой строчке. А потом кто-то выбегает из дверей квартиры, вниз, вниз, на тёмную улицу под моё окно. 

Все давно разошлись, и я вместе с ними. Где я? Что я? Кто я? Зачем я?

Здесь приз мой разбился навсегда.

Соседи в испуге стучат в стенку, открываю глаза, странно… Нет, не то, что проснулся. Нас теперь пятеро. За ночь один ушёл. Кто? Какая разница? Ну, если это вас сильно интересует – первый классик. Жарю яичницу. С необычайной, необычайной Ясностью вдруг вижу. Да, точно, первого классика нет. А сёстры в школе – вторник. Но как им всем объяснить, почему ушёл первый классик? Да и как это можно сделать, если я сам не знаю. А может, он ещё вернется? Нет, чувствую, что не вернётся. Что ему тут делать, в несуществующем мире деревянных королей?

Пришли сёстры, хотел им сказать, а они мне:

– Сашка сказал, что не придёт.

– Почему?

– Зачем мне, – говорит, – ещё один приз.

– Ещё один?

– Да, сегодня он стал королём школьного оркестра.

– Королём оркестра? Как понять?

– Король оркестра – это тот, кто волшебной палочкой извлекает душу одновременно из всех инструментов.

Я впервые слышу от сестёр такие связные речи.

– Откуда вы этого понабрались? – спрашиваю.

– Бывший король сказал. Подарил Сашке волшебную палочку и ушёл.

– Волшебная палочка – это его приз?

– Нет, король сказал, что главный приз – это возможность уйти, передав палочку другому, сделав его королём.

– А почему тот король ушёл?

– Старый, плохо видит, главное – плохо слышит. Не может теперь отличить хорошую душу от плохой. А ведь это основная привилегия короля оркестра. Поэтому все и стремятся заполучить волшебную палочку. Без неё не отличишь.

– Зачем ему слышать, если у него палочка есть?

– Тут и палочка бессильна. Слышать НАДО, – говорят сёстры, они очень серьёзны. Обедаем, каждый думает о своём.

Я – о том, что Сашка теперь король, заважничает, наверное. Сидит в соседней квартире, обедает, с первым классиком разговаривает.

Объявляю: … сидят, улыбаются, в ладоши хлопают – конечно, ведь сейчас будем играть: я, Ксюша, Настя, третий классик.

Так что же я им сказал?

– У королей свои игры, и приз другой, нежели у нас. Мы все короли и королевы. Только делимся на три вида: кому уже поставили мат, кому ещё мата не поставили, и кто шах с матом перепутал. А вот королевам мат не поставишь – их просто едят. Но ведь тот, кто проиграл по ошибке, всё равно проиграл. Да зачем они вообще играли, да и с кем? Друг другу проиграли. А кто – первым? Одновременно. Оба. Ошибка.

– О-О-О, – говорит третий классик.

– Верно – длинная рокировка.

Вечер. Вторник. Звезда светит. Снег не идёт. Теперь всё очень просто. Каждый, кто хоть что-нибудь понимает в спортивных турнирах, знает: когда остаются четверо, они играют полуфиналы, а потом победители полуфиналов разыгрывают главный приз в финале. Но у нас приз один, поэтому он наиглавнейший, или – просто приз.

Бросаем жребий – кому с кем играть – выпадает сёстрам друг с другом, мне – с третьим классиком. Плачут, не хотят друг с другом.

– Тогда, – говорю, – Ксюша – со мной, Настя – с третьим.

Классик не возражает. Ксюша недовольна, знает, что я хорошо играю. Плачет.

– Тогда Настя – со мной, Ксюша – с классиком. С третьим будешь? – шучу я.

 Согласна. Но плачет Настя.

Ненавижу, когда дети плачут, мне и приз не нужен тогда. Вижу, и третьему классику это не нравится.Что делать? ВЕДЬ ДРУГИХ ВАРИАНТОВ ПРОДОЛЖЕНИЯ ИГРЫ НЕТ.

– No miren más a ese animal – dijo el coronel. – Los gallos se gastan de tanto mirarlos.

Los niños no se alteraron. Uno de ellos inició en la armónica los acordes de una canción de moda. «No toques hoy», le dijo el coronel. «Hay muerto en el pueblo.» El niño guardó el instrumento en el bolsillo del pantalón y el coronel fue al cuarto a vestirse para el entierro. La ropa blanca estaba sin planchar a causa del asma de la mujer. De manera que el coronel tuvo que decidirse por el viejo traje de paño negro que después de su matrimonio sólo usaba en ocasiones especiales. Le costó trabajo encontrarlo en el fondo del baúl, envuelto en periódicos y preservado contra las polillas con bolitas de naftalina. Estirada en la cama la mujer seguía pensando en el muerto. *

Я взял приз и в полной уверенности, что поступаю правильно и вопреки правилам, вручил его Ксюше. Ибо, если я верно расшифровал слова третьего классика, а как иначе, если он сам подал руку победителю, поздравив Ксюшу, он опять перескочил через несколько страниц, стараясь забежать вперёд, но его положение пошатнулось после того, как он изобрёл шахматы, в которых невозможны ни поражение, ни победа, а партия длится бесконечно, игра эта довела до безумия одного капеллана и стала причиной самоубийства двух титулованных особ, и после этого он покатился вниз, стал толкователем сновидений, потом гипнотизёром, которого приглашают для развлечения гостей на дни рождения, потом зубодёром, удаляющим зубы путём внушения, и, оглянувшись на сто лет назад, он увидел это прекрасное лицо, принадлежащее победителю, которого он искренне сейчас и поздравляет.

Почему приз я отдал Ксюше? Да потому, что Настя чуть-чуть постарше, на полчаса – не больше. У неё – несколько лишних минут жизни, а у Ксюши – приз. А больше близняшки ничем не отличаются. Я сам с трудом различаю: кто где.

Сжимая в маленьких ручонках приз – новые шахматы, – Ксюша счастлива, хотя я точно знаю, что завтра же забросит их в угол и не вспомнит о призе раньше, чем через полгода. Поэтому и у меня в ближайшие 182,5 дня не предвидится здесь, дома, ни одного мало-мальски стоящего дела. Закрываю глаза… Ах да, какое же соревнование без технических результатов?!

Вот они – сухая статистика ИГРЫ:

1. Настя – Второй классик 1:0

2. Я – Второй классик 1:0 

3. Сашка Михайлов – Первый классик 1:0

4. Первый классик – Сашка Михайлов 1:0

5. Сашка Михайлов – Первый классик 1:0

6. Третий классик – Ксюша 0:1

Ничего не значащее примечание:

результаты эти утверждены мною как официальные у того самого. Поэтому, кто не понимает, почему они ТАКИЕ, прошу утешиться мыслью, вынесенной мною в эпиграф, и помнить о том бесчисленном множестве возможностей, которые толпятся вокруг нас. 

…А вот теперь – глубокий-глубокий сон.

__________________________________________________

– Хватит смотреть, – сказал полковник. – Петухи портятся, если их долго разглядывать.

Дети не пошевелились. Один из них заиграл на губной гармошке модную песенку.

– Сегодня играть нельзя, – сказал полковник. – В городе покойник.

Мальчик спрятал гармошку в карман, а полковник пошёл в комнату переодеться к похоронам. Из-за приступа астмы жена не выгладила ему белый костюм, и полковнику не оставалось ничего другого, как надеть чёрный суконный, который после женитьбы он носил лишь в исключительных случаях. Он с трудом отыскал завёрнутый в газеты и пересыпанный нафталином костюм на дне сундука. Жена, вытянувшись на кровати, продолжала думать о покойнике.

 

(Габриэль Гарсиа Маркес. "Полковнику никто не пишет")