Александр Брит
РассказОпубликовано редактором: Вероника Вебер, 10.07.2012Оглавление 1. Часть 1 2. Часть 2 Часть 1
Это был закон. Как выпитая чашка крепкого кофе утром, как выкуренная сигарета после сухпайка в Афганистане. Каждое утро он отжимался 51 раз, делал зарядку и растяжку. Из 53 лет Глебов следовал этому закону 35, и изменил ему только один раз: 19 лет назад, когда его вместе с трёхлетней дочкой бросила жена. 7 дней ему понадобилось на то, чтобы понять, что жена не вернётся, и перестроить свою жизнь. Затем он опять неуклонно продолжил следовать своему закону. Жена ушла к другому, и повторять ещё один раз эксперимент под названием «женитьба» он не хотел. Поэтому всё своё время, внимание и заботу Глебов посвятил дочке. Заменить маму оказалось делом непростым. Друзья в шутку называли его «Мать Тереза», но он возражал: «Нет, я не мать, я отец. Белорусский отец». Три года Глебов мыкался с маленьким ребёнком по друзьям, съёмным квартирам и общежитиям, на четвёртый год начал строить платное, кооперативное жилье. Глебов работал на двух работах, отводил дочку в садик, убирал в квартире, стирал бельё, покупал продукты, готовил еду и два раза в неделю не более чем на два часа заходил в гости к одной женщине, чтобы остаться мужчиной. С дочкой при всех своих обязанностях он находил время общаться каждый день, и все её самые детские проблемы и заботы становились его взрослыми проблемами и заботами. Вечерами они разговаривали. Маленькая девочка обнимала его за шею и спрашивала: «А ты, правда, купишь мне плюшевого мишку?» – «Правда. Ты только чирикни». – «А что такое чиликни?» – «Чирикни – это скажи». – «А кто так говорит: чиликни?» – «Мы с тобой». – «А мы с тобой что, воробьи?» Глебов смеялся: «Да, особенно ты».
Оле исполнилось 10, когда Глебов продал кооператив, взял кредит и купил хорошую трёхкомнатную квартиру в центре Минска, на площади Победы. В квартире он сделал реконструкцию: между двумя комнатами снёс кирпичную перегородку и объединил их в одну просторную комнату. В этой комнате было много солнца, и он решил поселить в ней дочку, а себе оставить комнату поменьше. После ремонта и въезда в новую квартиру он взял для дочки репетитора по английскому и перевёл её в 24-й лингвистический лицей. К моменту окончания лицея его девочка «пела» по-английски: бегло говорила, с полуфразы понимала и отвечала. Тем не менее, в большей степени для того чтобы психологически поддержать её перед поступлением в лингвистический университет, Глебов снова на месяц взял ей репетитора и платил ему 18 долларов за академический час пять раз в неделю. Его страхи оказались напрасны, потому что Ольга блестяще сдала экзамены и поступила бесплатно. И вот тут он сбавил своё усердие и немного притушил свою открытую заботу. Дочка его выросла, преобразилась в красивую целеустремлённую девушку, и Глебов не хотел, чтобы его вопросы и излишнее внимание наталкивались на трафаретные ответы: «Ну что ты говоришь глупости, папа». Он очень любил слушать, как смеётся дочь, и не представлял свою жизнь без её смеха, потому что её солнечный смех был его воздухом, его кровью, его смыслом.
Больше всего он боялся мальчика, который однажды ворвётся в мир его дочки, заберет её сердце и сделает из неё женщину. Конечно же, Глебов знал, что этот мальчик когда-нибудь придёт, но он не был уверен, что этот мальчик поймёт и оценит то, что значит для него дочь. Глебов не был уверен, сможет ли этот мальчик стать её защитой, опорой и другом в той хотя бы приблизительной мере, в которой 20 последних лет был для неё он сам. На втором курсе у Ольги появился первый кандидат на её внимание и время, но она отсеяла его сама буквально через две недели. «Я не буду вытирать ему сопли, – резко сказала она своей подруге по телефону. – Пусть сам отвечает за то, что делает». Со вторым кандидатом было сложнее: он претендовал на серьёзные отношения и предлагал Оле стать её мужем за год до окончания университета. Тут уже выстраивалась перспектива, определялась дальнейшая жизнь, и не в правилах Глебова было занимать позицию стороннего наблюдателя. Он нашёл возможность поделиться со студентом своими взглядами на жизнь. Молодой человек был настолько любезен, что сам пришёл к ним в гости, уселся в кресло в самой большой комнате и демонстрировал свой катастрофически широкий кругозор, в то время как Ольга на кухне мыла посуду. Глебов не перебивал молодого человека максимум секунд пятьдесят, а затем, схватив его цепким взглядом, тихо заговорил: – Я хочу рассказать, что тебя ждёт, родной, если моя дочь согласится выйти за тебя замуж. Всю жизнь я для неё был и папа, и мама. Для меня нет солнца кроме неё, и день без неё – не день. Поэтому я хотел бы, чтобы свадьба состоялась не раньше, чем через два года. За эти два года ты должен найти хорошую работу, внести первичные взносы на жилье и подготовить всё необходимое для невесты. К моменту женитьбы у тебя должно быть, как минимум, две пары туфель, семь новых рубашек, пять галстуков и три костюма. Про автомобиль я, разумеется, молчу. Ты должен быть первым во всём. И ещё. Если ты когда-нибудь сделаешь моей дочке больно, если ты когда-нибудь её хоть чуть-чуть обидишь, у тебя, родной, будут неприятности. Я тебе обещаю. Подумай об этом. И если решишь, что это тебе не подходит, не звони ей больше никогда. Второй кандидат оказался не по годам умным, и поэтому прислушался к совету Глебова. Ольга совсем не расстроилась, и Глебов с облегчением понял, что по-настоящему она не любила.
Беда случилась с третьим претендентом на сердце его дочери. Во-первых, как оказалось, это была любовь, и не без взаимности. Во-вторых, он был старше Ольги на 18 лет и попадал скорее в категорию мужчин, чем мальчиков. И, в-третьих, он был женат. Для Глебова это была очень большая проблема, и, честно говоря, он не знал, сможет ли помочь дочери в её решении. Как опытный мужчина Глебов чуял, что женское сердце не поддаётся никакому рациональному объяснению, не измеряется никакой логикой, и если в него вливается любовь, то она может снести любые плотины, войти в другие русла и образовать иные берега… Глебов долго мучился, потому что не знал, как ему поступить. Он не имел права ничего диктовать своей девочке – она выросла, и, если бы он последовал самым простым путём запретов и диктата, это бы разрушило их отношения. И потом он видел, что любовь преобразила его дочку, сделала её еще более волшебной, лёгкой, изнутри заполнила её глаза и лицо умиротворённым тихим светом, и Глебов боялся затушить этот невидимый очаг, спугнуть бабочку, прилетевшую на весенний цветок… Отжимаясь по утрам неизменных 51 раз, Глебов обдумывал каждую деталь своего поведения в новых обстоятельствах. Он не придумал ничего другого, кроме как быть рядом со своей дочкой. Быть рядом, для того чтобы в любой момент помочь, обезопасить, подстраховать, дать наиболее подходящий совет. Ему казалось, это была самая верная позиция. Во всяком случае, ничего другого выдумать он не смог. Выдумала его дочка, и поэтому «быть рядом» не получилось. – Я хочу уехать, папа, – сказала она, вздохнув.
Это было воскресенье, сентябрьское утро, за окном виднелся Купаловский сквер, раннюю желтизну листвы заливало бледное солнце. Его девочка смотрела в окно: на сквер, на Свислочь, а потом медленно повернулась к отцу, и он увидел, какая она красивая. Заколотые прямые волосы, большие оленьи глаза, тонкая рука, плавно поправившая прядь и потянувшаяся за кружкой с кофе. Глебов знал их разговор до мелочей. Память его, как кинокамера, постоянно разворачивалась по полному периметру и выхватывала все детали того дня, все оттенки их диалога. Он помнил, что, когда она произнесла эту фразу, он в первое мгновение не придал ей значения, потому что не понял её смысла. – Уехать? – Да, я хочу уехать. – Она улыбнулась открытой улыбкой, длинные ресницы её вздрогнули, и он с болью в сердце увидел, как сильно она похожа на свою мать. – Я хочу уехать на Кипр, пап. Поработать в гостиничном бизнесе, там требуются специалисты со знанием английского. Я уже заполнила анкету и отослала. Мне вчера оттуда перезвонили, моя кандидатура прошла. Только после этого до него, наконец, дошёл полный смысл её фразы. – Ты уверена? – Да. – И ты всё равно поступишь по-своему, если я стану возражать? – Ты же знаешь… – А твоя работа? – Я возьму письмо с переводом, чтобы не терять стаж. Глебов улыбнулся. – Умничаешь? – Беру пример с тебя. – Не удивлюсь, если узнаю, что ты уже купила билет на самолет. – Нет, но я планирую сделать это послезавтра, а улететь в субботу. Глебов помнил, как он встал тогда из-за кухонного стола, подошёл к окну, посмотрел на ослепительно яркую сентябрьскую осень. Жалко было расставаться с такой красотой...
Оглавление 1. Часть 1 2. Часть 2 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|