Годины

На чтение потребуется 1 час 45 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

9 августа 2008 года в полдень из Рокского тоннеля появился «УАЗ», на его правом борту было несколько рваных пробоин. За рулём сидел мужчина в казачьей форме полковника. Он отогнал машину к обочине и заглушил мотор. Следом пошли шестьдесят шестые «газоны», за рулем которых сидели молодые парни в форме казачьих войск. Кое у кого лобовые стекла были прострелены, тенты порваны. В кузовах машин тряслись женщины и дети, иногда можно было заметить лицо старика.

К уазику подбежал молодой парень.

– Господин полковник, как там?

– Пока плохо, – ответил полковник.

– А нас не пускают. Третий час стоим. Военные вас ждали, сейчас технику погонят.

– Правильно и сделают. Сейчас пушки и пулёметы там важнее.

– А люди? Там же люди.

– Соплей не распускай, казаче. Успеешь. Я вас туда поведу, так что ждите.

Мимо полковника прополз последний «шестьдесят шестой». И тут же дорогу заняли самоходные артиллерийские установки.

Сергей Григорьевич Яровеев обошёл свою машину, посмотрел на рваные раны.

– Ничего, Горбунок, залечим, – он потрепал машину по горячему от солнца капоту.

 

К вечеру тоннель освободили. Прибежал молоденький лейтенант. Рукава камуфляжа по локоть закатаны, на голове пятнистая косынка, ладони скрывают полуперчатки – рейнджер.

– Полковник, давай своих проводи. Через полтора часа наш эвакогоспиталь пойдёт.

Сергей развернул свою машину, проехал в голову колонны потрёпанных армейских «газонов», пользующихся хорошей репутацией у местного населения. Яровеев открыл дверь, высунулся из кабины и по привычке, оставшейся с армии, покрутил рукой в воздухе. Те из парней и молодых мужчин, кто за последние несколько десятилетий побывали в горячих точках, бросились к своим машинам. Молодежь повторила. Автомобили выплеснули в застоявшийся жаркий южный воздух выхлопы, и вокруг запахло горелым соляром и не перегоревшим бензином.

Тронулись. Сергей ехал первым. Он в очередной раз ехал на войну. Он не знал, что заставляло его, еле выкарабкавшегося с того света после ранений в Первой чеченской, вновь ехать туда, где рвутся снаряды, где свистят пули.

Весь девяносто пятый год он пролежал в госпитале, потом говорили, что его как-то искусственно кормили, долго лечили, а он практически не подавал признаков жизни. В девяносто шестом и девяносто седьмом за ним ходили врачи психо-травматического центра, недавно созданного при управлении ликвидации техногенных аварий и природных катастроф. Он учился ходить, говорить, думать, помнить. Фамилию, имя и отчество ему сказали, показали документы о том, что он являлся офицером Российской армии. Но он ничего вспомнить не мог. Не мог вспомнить ни имён тех людей, с кем служил, ни имён тех, с кем воевал. Он не помнил ничего из прошлой жизни, как не помнил того момента, как среди необъятной и глухой тьмы вдруг возник далёкий звук. Звук приблизился и превратился в незатейливую песню какой-то маленькой птички, сидящей на подоконнике распахнутого окна, а потом появился свет. И Сергей тогда вдруг увидел лицо женщины. Он отметил, как сначала еле заметно дрогнули её губы, а потом всё лицо озарилось счастливой улыбкой.

 

Люди в камуфляже и с автоматами наперевес вернули казака к действительности. Он остановил автомобиль, вышел. Капитан выслушал его, потом развернул на капоте карту.

– Смотри, полковник, вот эту дорогу грузины простреливают на все сто. Им удалось сжечь наш бензовоз, и БТР там перевернули, поэтому с людьми туда не суйся. Есть вот эта, разбитая, горная, но укрытая от прямого обстрела, дорога. Если назад пойдёшь ночью, фар не зажигай, пусть впереди кто-то идёт пешком.

– Здорово прут? – спросил Яровеев.

– Ничего, утихомирим.

– Дай Бог.

Колонна тронулась дальше. Дорога была плохой, поэтому машины ползли кое-как. Сам Сергей отметил два узких участка: если сюда попадут снаряды, больше дороги не будет. Колонна успела отойти от последней горловины метров на триста, когда в воздухе запели мины. Грузины били из навесных орудий, можно было предполагать наличие корректировщика. Но останавливать колонну и искать врага возможности не было. Яровеев добавил газ. Машину сразу начало швырять на камнях. Кто-то не справился с управлением. «Шестьдесят шестой» юзом заскользил по куску насыпи, а потом с бешеной скоростью помчался вниз, перевернулся и кувырком полетел ко дну ущелья. В его пыльный след ударило сразу несколько снарядов. Тогда Яровеев понял, что грузины работают по спутниковой системе. Он затормозил. Колонна встала. Несколько мин легло впереди. Они поковыряли скалы, но дороги не разрушили. Машины двинулись вперёд. Внизу стали видны многочисленные пожары. Это был город, к которому вёл колонну казачий полковник Яровеев.

 

Забирали беженцев: детей, раненых и больных – в полночь. Казаки как-то пытались упорядочить действия беженцев, потому что вся эта человеческая масса плакала, ругалась, боялась, бросалась из стороны в сторону, терялась, лезла с вопросами или требованиями и никак не могла решить, кому садиться в машины, а кому остаться в подвалах и подождать следующего каравана.

– Первыми повезу детей. Пять машин для детей. По одному сопровождающему. Три машины раненых и больных. Остальные для беременных и молодых женщин, – голос у полковника в это время был металлический, не терпящий возражений.

К нему подошли пять человек ополченцев.

– Командир подразделения Никола Кокойты.

– Полковник Яровеев, – Сергей бросил руку к козырьку. – Чем могу?

– Мы сопроводим вас до тоннеля.

– Хорошо, поедете в последних машинах.

 

Тронулись. Яровеев не зажигал фар, но вел машину уверенно. Они пошли тем самым шоссе, которое простреливалось со стороны противника. Но южная непроглядная ночь хорошо укрыла русских казаков от чужаков. Шли тихо. Бампер в бампер. Яровеев не заметил, а скорее почувствовал метнувшихся в сторону от дороги людей.

– Диверсанты.

«УАЗ» остановился. Добровольцы выскочили и бросились к обочине. Грохнул выстрел. Молодой осетин беспомощно вскинулся и рухнул на дорогу. Кокойты дал длинную очередь в темноту.

Полковник подхватил автомат убитого.

– Ребята, давай! Давай!

Газоны двинулись дальше. К Яровееву и Кокойты подбежали ополченцы. Сергей распорядился занять позиции так, чтобы диверсанты не могли подойти к дороге.

За спиной у Яровеева проходила последняя машина, когда снизу полыхнул выстрел и реактивный снаряд пошел в сторону автомобиля.

– Суки! – заорал полковник.

Он выстрелил несколько раз одиночными выстрелами. Развороченный взрывом «газон», охваченный пламенем, с обвисшими кусками брезента и телами растерзанных людей, покатился в сторону от дороги.

Сергей прыгнул в «УАЗ», завёл его, развернул поперек дороги и съехал на обочину. Теперь машина смотрела на собственную смерть под горой.

– Лови момент, – крикнул полковник и врубил дальний свет.

С поляны вскочило пять фигур в чёрных комбинезонах. Ударили автоматные очереди. Ополченцы били прицельнее. Но второй реактивный снаряд все-таки спел свою зловещую песню.

Полковника толкнуло в бок, потом бросило на землю. Тёплая и липкая кровь потекла по лицу.

Угасли звуки, и померк свет.