"Криминалистика". Две повести и один рассказ

На чтение потребуется четыре часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Единственный позитивный момент этого нелепого дня состоял в том, что к моменту моего прибытия начальник куда-то убыл. Его отсутствие избавило меня от необходимости предоставлять липовый отчёт о моем собственном, неизвестно где, пропадании. Прав был один культурный человек, в этом мире всё относительно: отсутствие явных неприятностей уже само по себе приятно, а избежание необходимости лгать – практически и есть презумпция невиновности. Диалектика, понимаешь. Однако нельзя наглеть. Впереди оставались три часа служебного времени, и я был просто обязан высидеть их на рабочем месте. Я предупредил дежурного на входе, чтобы тот свистнул, если начальник объявится, после чего прикрыл дверь кабинета и завалился полежать на диванчике для клиентов.

Когда я проснулся, по подоконнику монотонно постукивал дождь, а за окном, размытая штриховой завесой, сонно чернела ночь. Впотьмах разглядев стрелки часов, я с тоской убедился: это была именно ночь, а не какой-нибудь там ранний осенний вечер. Не зря, не зря я на дежурного положился. Он оказался парнем надёжным – надёжным, как дубовая ручка у молотка: раз начальник не объявился, значит и нечего меня будить. Мне было не в чем его упрекнуть. Мутная злоба клокотала во мне, словно в глухой скороварке.

Неожиданно зазвонил мой мобильный. Ещё не взглянув на дисплей, я уже не сомневался, кто бы это мог быть.

– Я вас не разбудила? – произнесла Аллочка с тем милейшим оттенком невинности, который мгновенно привёл меня в бешенство.

– Ну что вы, – ответил я саркастически. – В такое время суток я вовсе не сплю. А с тех пор, как вас встретил, кажется, вообще обхожусь без всякого сна!

Я был готов на неё обрушить всю гору своего раздражения, что накопилось за последние дни. Не в силах сосчитать, сколько же их утекло, этих дурацких дней моего дурацкого детективного рвения, я только чувствовал, что неудачный эксперимент затянулся, и что пора, пожалуй, с этим кончать.

Тем временем она продолжала:

– Понимаете, я вам не всё вчера рассказала. Я не рассказала вам, из-за чего всё так получилось. Вы не поняли, почему он подал заявление на развод...

– Отчего же? Мотив вполне ясен.

– Дело в том, что он вернулся домой под утро, вернулся пьяный, с разбитым лицом... Вы поймите, я не спала всю ночь, я была на него очень зла, и я его выставила, сказала, чтобы убирался. А он понял буквально. Сгрёб вещи и – за порог. Я пыталась его не пустить, но он начал драться. Он, как напьётся, всегда буйный, с ним лучше не связываться. Разбил зеркало, хлопнул дверью... А потом уже позвонил из ЗАГСА. А когда я приехала, его там уже не было. Я хотела до него дозвониться, поговорить по-хорошему, но его мобильный молчал. И молчит до сих пор... И вот я теперь думаю: может, я сама в чём-то перед ним виновата? Может, надо было как-то с ним по-другому?

Я сморщился, крякнул и сказал ей предельно сухо:

– Извините, с этим вам придётся разобраться самой. И, если на то пошло, для развода вам нужен не следователь, а адвокат.

– Прошу, не бросайте меня в такой момент! Помогите! Найдите его мне!..

Ну что мне было с ней делать? Я безнадёжно увяз в альтруизме. Я стоял посреди тёмного кабинета, на столе громоздились нерасследованные дела, в телефонном эфире билась истерика, за окном шипела равнодушная непогода, и всё, что из этого вытекало – уснуть до рассвета уже не удастся.

– Ладно. Успокойтесь. Завтра приведу его к вам на аркане.

 

 

*   *   *

 

Остаток ночи промелькнул, как зубная боль, которая всё длится и длится, и в отчаянии кажется, что ей не будет конца, – но вот уже расцвёл новый холодный день, и ты шагаешь к дантисту в измождённой и злой решимости этот зуб, к чертям, вырвать.

Оставив машину у закрытых ворот, я шагал по дорожке к старинному двухэтажному дому – одному из немногих, действительно исторических, в нашем вневременном городке. Как человек культурный, я был в курсе, что этому зданию от роду более двух сотен лет. Изящное, как театр, и суровое, как бастион, оно неприступно и томно покоилось в глубине хмурого парка, обнесённого пиками чугунной ограды. В известное время, утратив законного своего аристократического хозяина, особняк пошёл по рукам, меняя владельцев и теряя достоинство. Уже на моём веку здесь обретался ДК, доведший постройку до руиноподобия. Новейшая история вновь возложила хозяйскую длань, и от тлена спасла. Отреставрированный по последнему слову серьёзного современного бизнеса, особняк теперь походил на закованного в зеркальные латы Сфинкса. В нём обосновался городской офис фирмы «Редколесье», «товарищества с ограниченной ответственностью», – местного подразделения глобального концерна «Лесэкспорт». Именно здесь, по имеющимся у меня сведениям, на должности чуть выше мельчайшей сошки, именуемой словом «менеджер», работал злосчастный Н. И. Сусликов.

Охранник на входе поднялся продемонстрировать мне своё превосходство, но я вернул его к стулу, предъявив служебную корочку. Быстро сориентировавшись в бесхитростном лабиринте, я вошёл в отдел, где меня ждал ничего не подозревающий Коленька, – а где ж ему ещё быть-то, родимому, в рабочее-то его официальное время?.. – однако выяснилось, что в офисе его нет. Я попытался что-нибудь разузнать у его коллег – те молчали как рыбы. Тогда я направился прямиком к его шефу.

Шеф оказался моим старым знакомым – к взаимно смущённому удивлению. Ещё на заре моей истовой службы в органах этот человек в числе организованной группы лиц, работников районного леспромхоза, угодил под следствие по подозрению в незаконной продаже крупной партии деловой древесины. В те бурные времена обветшалые законы не поспевали за стремительным расцветом дикого бизнеса, поэтому «предпринимателей» пришлось отпустить «за отсутствием состава преступления». Теперь один из тех ловкачей занимал стильный кабинет у подножия мраморной лестницы, ведшей в мезонин, где располагались, судя по дверям, ещё более стильные кабинеты.

После обмена банальностями я справился о субъекте моего теперешнего интереса. Коленькин шеф ничем не смог мне помочь, кроме сообщения о невыходе своего подчинённого на работу.

– Я-то думал, он приболел, – встревожился шеф. – А он, значит, во что-то вляпался. Что-то серьёзное?

– Нет-нет, ничего такого. Чисто по-дружески его разыскиваю.

– Понимаю, понимаю... Уж я не знаю, чем он заслужил вашу... дружбу… но спешу заверить в моём трепетнейшем уважении к закону. Так что, как только Сусликов появится, я тут же дам знать. Пожалуйста, оставьте мне свой телефончик.

Я вышел на улицу, вдохнул запах осени и с приливом унынья почувствовал, как вновь меня обволакивает дурнотная аура зубной боли. Блестяще задуманная точечная операция теперь распадалась на три конкурирующих направления: квартира любовницы, работа любовницы, и пост ГАИ с пленённым автомобилем. Дымя сигаретой, я шлепал по палой листве, успевшей подгнить на дорожке, и размышлял, куда мне направиться в первую очередь. Уже у машины вдруг ожил мобильник. С неспешным удовлетворением я извлёк его из кармана в готовности вернуться обратно за возникшим в офисе Коленькой.

Но это звонили из моей «фирмы»...

Спустя четверть часа я стоял по стойке смирно и обтекал помоями яростных реплик, которые швырял в меня красный и потный начальник. Он был абсолютно прав. Все его эпитеты ко мне подходили. Профессиональный праздник действительно приближался, и план по раскрытию в самом деле горел. Однако я отсутствовал в кабинете на службе, потому что с утра действительно проводил следственные мероприятия. Я почти его не обманывал. Он мне почти верил.

Зарывшись в бумаги, я просидел до полудня, вникая в подробности отложенных дел. С угрюмых страниц одинаковых серых картонных папок на меня взирало изощрённое многообразие человеческой тёмной натуры. Я распутывал нити клубков, которым никогда не будет конца. Ну разве только – перерыв на обед. Я как раз начал прислушиваться к урчанию в животе, когда заурчал мой мобильник. На этот раз звонил Коленькин шеф. Всё сошлось в точке редкой удачи: пропащая душа объявилась в офисе «Редколесья», а обеденный перерыв предоставлял мне около часа законного алиби.

Я стартовал. Я понёсся. В самый неподходящий момент, а именно – когда я вышел на «встречку», выполняя обгон вереницы фур, орошающих поле зрения взбаламученной грязью, снова завибрировал мой мобильник, я лихорадочно его вытащил – и это была, разумеется, Аллочка.

– Ну что? – спросила она едва для меня слышимым голосом.

– Всё отлично! Ещё немного, и он наш!

– Почему вы кричите?

– Потому что оглох! У меня над ухом орёт сирена!

– Вы за рулём? Вы в дороге? Вы преследуете его?

– Надеюсь, что да!

Взвизгнув тормозами и едва захлопнув дверь, я стремительно прошуршал через парк, прошлёпал по мрамору и ринулся в отделение моей жертвы. Но на рабочем месте Коленьки не оказалось. Тогда я вломился во всё тот же стильный кабинет, откуда, предположительно, поступил выдернувший меня звонок.

– Где он?!

– Успокойтесь, успокойтесь, зачем так кричать... – дружественно отозвался хозяин стильного кабинета. – Сусликов только что был здесь.

– Был?! И где же он теперь?!

Мой бывший подследственный перегнулся через стол и заговорщицки мне шепнул:

– Думаю, что в профкоме.

В первое мгновение мне показалось, что он надо мной издевается. В следующее, – что помутился рассудком. В любом случае, на нём следовало незамедлительно защёлкнуть наручники. Но он предупредил мой порыв, протягивая мне в качестве оправдания два листа «А-4».

Один лист представлял собой объяснительную записку на имя шефа отдела, выведенную уже знакомым мне почерком:

 

Я опоздал на работу на пять часов по семейным обстоятельствам.

 

Н. И. Сусликов

 

Следующий лист с бредовой настойчивостью почти дублировал первый:

 

Прошу предоставить мне внеочередной отпуск по семейным обстоятельствам.

 

Н. И. Сусликов

 

– Почему вы не задержали его?

– А на каком основании?.. – Шеф отдела невинно пожал плечами. – Семейные обстоятельства, согласитесь, – дело святое. Или вы хотели, чтобы я для него уточнил, что его разыскивает дружески настроенный следователь?

Я ещё раз пробежал глазами оба листка. Какую бы правду они ни скрывали, для меня они свидетельствовали только лишь об одном – ничего не подозревающий Коленька продолжает от меня ускользать, словно призрак от охотника за привидениями. Я поднял глаза на мошенника. Шеф отдела смотрел на меня с сочувствием, в котором мне почудилась тонко завуалированная насмешка.

Я был в ярости. Я торопился. Я устало пробормотал:

– Вы, кажется, что-то говорили мне о профкоме?