Русь выморочная

* * *

 

 

 

              1

 

А игру несметных сил

Бог не понял, не простил –

вавилонская упала

наша башня, ждать не стала

дуновения ли, труса,

беса черна, беса руса…

 

              *   *   *

 

Нам упала разом тьма,

тьма, сводящая с ума, –

все на всех теперь воюем,

жить не можем, смерть не чуем,

непонятными словами

сказанную между нами.

 

              2

 

Я видел, как там будет. Никакой

пророк, я понимаю ход недальний

событий, понимаю и как шатко

всё равновесье наше!

                                      Я там был!

 

Я был там!

                     В этом будущем и в том,

где всем придётся… может, не придётся…

Да… вариантов…

                                 Сад тропой тропу

подстёгивает и переплетает.

 

              *   *   *

 

Три варианта видел, как бы в трёх

был областях, водил меня вожатый –

двойник мой. Кто, любимая, послала –

Россия, что ли, мне грехи прощая?

 

              *   *   *

 

Три варианта будущего.

                                           Вот

второй, срединный: нам с небес сочится

свет тусклый, как сквозь воду; покаянья,

прощенья путь – не наш, не православный,

но только ли по вере нам даётся?

 

              *   *   *

 

Какой из вариантов предпочтётся

Историей?

 

              3

 

Все было так… Я сам почти не верю

в свои походы. Время расступалось,

двоилось и троилось – за года,

десятилетья шёл, смотрелось дальше,

чем ходу было…

                               Я б так не придумал…

 

              4

 

И время окружило,

как мертвая вода,

и время пропустило

сквозь толщи, сквозь года;

 

шагнул – и за спиною

так плотно, что – куда

обратно? Вся за мною

минувшая беда.

 

              *   *   *

 

Ты погуляй, покуда

отставшая в пути

страна сюда – откуда

ей с места не сойти –

 

пребудет. В знанье многом

и скука, и печаль –

с её недальним сроком

страну уже не жаль.

 

              5

 

Страна распалась. Пять теперь земель

нашили себе флагов, нацепили

гербов.

              А мы по-старому зовёмся –

Московией.

                      Ещё Кубань, Сибирь.

Ещё дальневосточная столица

Хабаровск, что не занято Китаем,

подмял. На крайнем западе, где Питер,

где Новгород и Псков, теперь Ижора,

а по-другому – Ингрия.

                                          Вот пять

нас, русскоговорящих. Есть другие,

но не о них речь…

                                  Пять кусков России,

стесняющихся близкого родства,

чуть одуревших от сознанья полной

свободы…

                    И все действия пока

с оглядкой друг на друга. Ничего,

привыкнут и обтешутся. Пойдёт

политика у них, у нас не хуже,

чем у других, таких же суверенных.

 

              6

 

По границам или так,

как пришлось, ломали; как

разломилось – так живи:

на Москве душой криви;

по Сибири добывай

нефть и мехом промышляй;

на Востоке у земли

правь большие корабли;

сей богатую пшеницу

по Кубани, по станицам;

в скудной Ингрии устрой

скандинавский рай земной.

 

              7

 

Особенной своей физиономией,

лица необщим то есть выражением,

мы как-то сразу различаться начали.

Нетрудно стало отличить горюхинца

от друга – от великороссиянина.

 

              8

 

Мы как-то удивительно легко

восприняли разрыв. Как будто были

под слоем краски, пыли – расходились,

пересекались трещины. Удар

несильный или – холод? жар? – и всё

с неслышным треском…

                                            Ухнуло, осело

строение…

                     История страны,

наверно, стала впятеро сложнее,

наверно, стала в пять раз меньше, проще.

 

              9

 

Мы как-то поделили (я не знаю

подробностей) посольства, остальные

богатства заграничные. Как мало

мы спорили, как быстро оценили

и согласились! Всем скорей хотелось

разделаться и получить кусок.

 

              *   *   *

 

С другим наследством хуже. Вот хоть Пушкин –

он чей будет? Ижора или мы

права предъявим?

                                 Скоро языка

ошибки и особенности будто

окостенеют, в правила войдут.

 

              *   *   *

 

Диалектизмы, жаргонизмы, говор

нам станут языком. Ещё увидим

мы десять словарей…

                                        Непониманье

чужих наречий – значит своему

служение и преданность.

                                             Чухонский

пусть учат свой. Написан по-московски

«Онегин» и вся классика другая…

 

              *   *   *

 

Мы первый раз всерьёз читаем Даля,

деля слова на наши и чужие.

 

              10

 

Печальней всех московская судьба:

балованная девка постарела,

осунулась и смотрит тупо, зло

на суету в чужих дворах.

                                            Где деньги?

Ушли.

             Статистика, наверно, врёт,

что численность у нас почти что вдвое.

А может, и не врёт. Была волна,

да схлынула… Кому она сдалась,

московская жизнь, если денег нет…

 

Беднее всех мы стали: ни ресурсов,

ни моря, ни в родном Нечерноземье

нормального хозяйства; урожаем

едва крестьяне кормятся…

 

А головы? Все лучшие умы

давно махнули в Ингрию и дальше.

Мы сами стали лучшие умы…

 

              11

 

Нам в непраздничной Москве

трудно жить;

помнят ноги – голове

станут мстить…

 

Все несчастия страны,

всякий грех –

всё, Москва, твои вины,

ты за всех

 

отвечала, ты решить

так смогла –

на четыре развалить

Русь угла.

 

И сама осталась ты

в пустоте,

и торчат твои кресты

в правоте.

 

              *   *   *

 

Деньги были, нефть рекой

сюда шла –

прекратился ток благой,

довела

 

до последней нищеты

ты детей,

отпустила нищих ты –

жди вестей

 

скорых, чёрных: все тебя

проклянут!

А была наша судьба –

сгибла тут,

 

а была наша страна,

наша речь –

проблудила мать-честна,

что сберечь

 

ты должна была, себя

предала!

Ах, иудина судьба…

Не со зла…

 

              12

 

Трудно понять и принять, что это ещё и не худший

выход… Пять шансов теперь, что восстанет, воскреснет Россия.

 

              *   *   *

 

Полно на гноище выть, посыпать себе голову пеплом –

жить стало легче и проще, свободнее жить и богаче.

 

              *   *   *

 

Малая родина малой любви от нас требует – столько,

сколько и есть за душой… Трудно было нам сладить с Россией.

 

              *   *   *

 

Если начнётся история – может ли быть безвоенной?

Тихою станем Европой... Благие намеренья знаем.

 

              13

 

Эта долгая ненависть к нам

остаётся, как память страны

бывшей: вся её боль, ее срам –

все ведь здесь, все в Москве решены.

 

              *   *   *

 

Всё разделено – малая часть

мы остались, стоит третий Рим

полупуст, полупьян; его власть

была гнёт – стала сон, стала дым…

 

Опустела столица, стоит

среди скудных окрестных земель

и цепями уже не гремит,

и вчерашний печален ей хмель.

 

Ей погнать бы кого на войну,

накопить бы, потратить казну,

ей бы в дальних краях погибать,

ей бы земли себе собирать –

ей бы жить назло всем! И жива

назло всем золотая Москва!

 

              14

 

Как быть нам без России? Оставаться

как патриотом, если для любви

так мало места? Как любить останки,

последствия беды? А вся страна

теперешняя только потому

и существует, что мы проиграли,

просрали то, что было. Как любить

позор свой?

                      А не лучше ли направить

весь пыл души на прошлое? Прекрасной

отдаться – как там? – пушкинской России,

за что-то нас предавшей. Но ответы,

что целиком о прошлом, не важны!

 

              15

 

И новая война, которой сводки

в газетах местных, в криминальной хронике,

уже идёт. Одну, другую битву

проигрываем…

 

              *   *   *

 

Новая орда –

да! –

на нас,

раз свет угас

веры Христовой –

потоп новый!

 

Слабых, жалких

разъединила Калка.

Кровями поврозь течём –

каждый своим ручьём.

 

Выйдет ли князь силы,

выйдет ли князь славы

рассеять туман стылый,

бесам посечь главы?

 

              *   *   *

 

И что от нас останется?

                                           Когда-то

решим мы сбросить иго.

                                            Нас тогда

хоть на засадный полк народу хватит?

 

              16

 

Кто их знает, как там на Востоке…

Что панмонголизм? Свои ребята

были, а теперь с какого боку?

Даже и не наши азиаты…

 

Ломится земля Сибирь, природа

недрами играет – вспоминают

кочевые малые народы

и обиды горькие глотают.

 

Буйная Кубань – котел плавильный

наций – почернела; бусурмане

люди твои – или ехал ссыльный

офицер, заночевал в Тамани…

 

Хитрая, надменная, чужая

Ингрия торгует, цены ломит –

ох, земля чухонская, ты с краю

и была, – шикует, нас не помнит.

 

Лишь в покинутой, в первопрестольной,

в ласковой Москве ещё осталось

что-то от России богомольной –

и не только церкви, вздохи, жалость.

 

              17

 

И вера распалась на пять частей,

и двадцать анафем хор

провозгласил, и для веры всей

всяк – еретик и вор…

 

И кто из святых за кого, из тех,

местных? Они – земли

лики; и память земли; и грех

тех, кто в неё легли.

 

              *   *   *

 

И вера распалась, и взял народ

обычай, на тыщу лет

забытый: из чёрных дубов, колод

начал сочиться свет.

 

Народная вера – а никуда

и не девалась, здесь

ждала, пока позовёт беда

и схлынет с России спесь!

 

              *   *   *

 

Наш идол – жёлтый московский... [...]

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в ноябре 2020 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за ноябрь 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению ноября 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.