Виктория Алейникова
РассказОпубликовано редактором: Вероника Вебер, 29.11.2012Оглавление 1. Часть 1 2. Часть 2 Часть 1
Сумрак, густой, как жирная сметана, и цветом походящий более всего на спелую сливу, обволакивал дорогу, застилая ветровое стекло. Томительным было ожидание заката; небо набухло кровью, и клочьями висели на нём сизые и золотые облака. Но ещё труднее и тревожнее стало ехать, когда солнце скатилось за горизонт. Фары-маяки вонзались в блестящий от вечерней влаги асфальт, и скрипучий шорох шин не убаюкивал, а бередил думы, усталость и неудовольствие долгой дорогой. Я любил скорость, но не хотел рисковать чужими жизнями: к трассе с обеих сторон лепились посёлки, и случайный ночной путешественник, оказавшийся вдруг на моём пути, но надёжно спрятанный окружающей темнотой от пытливых глаз автомобиля, остался бы для меня незамеченным. Темнота сгустилась до чернично-чёрных оттенков, и единственными источниками света в ней оставались бликующая дорога да тонкая голубая полоса на ещё не уснувшем горизонте. Ощутив смутную тревогу, я слегка надавил на педаль тормоза и неожиданно увидел на обочине очертания человеческой фигуры, по мере приближения становившиеся всё явственнее. Заметив меня, некто обернулся и суетливо взмахнул рукой, прося остановиться. Я осторожно затормозил, но человек, смотрящий на меня через лобовое стекло, не торопился садиться в автомобиль, видимо, сомневаясь в своём поспешном выборе. Я посигналил и махнул рукой, поторапливая прохожего. Перегнувшись через пассажирское сиденье, я на всякий случай открыл тяжёлую дверь КамАЗа и приветливо пробасил: «Залезайте же, всё веселей ехать». Каково же было моё недоумение, когда ко мне в кабину забралась тоненькая девушка лет двадцати… скажем, двух – не проститутка, не гулящая, но одетая аккуратно и скромно, красивая, хотя без косметики и причёски. Вместе с ней в салон тягача ворвался острый ночной запах прелой листвы, жжёного асфальта, пряных грибов и переспелых ягод, а ещё неуловимый аромат молока и кислой капусты. И не пахло больше машинным маслом и копотью.
Я таращился на незнакомку, поражаясь несуразности пребывания хрупкого женского тела в грубой кабине тягача, а девушка, оказавшись на сиденье и с трудом захлопнув дверь, скрип и глухой удар которой тотчас же оборвали очарование тёплой ночи, сразу обмякла и уронила голову на грудь, а руки – на колени. Я осторожно спросил: – Простите, с вами всё в порядке? Она подняла голову, посмотрела на меня, устало кивнула. Затем, собравшись с силами, промолвила чуть слышно, но твёрдо: – Я поеду с вами. У вас глаза добрые; дайте мне возможность помолчать. Я подремлю немножко. Я кивнул, хмыкнув (зачем только упомянула про «добрые» глаза? подольститься желает? или чтобы в покое оставил?), нехотя отвёл взгляд от странной пассажирки и нажал на газ. Тягач заревел и рванул к горизонту. По-прежнему пахло кислой капустой и молоком…
…Спустя пару часов на меня внезапно нахлынула такая дикая усталость, что справляться с ней не было сил. Глаза слезились, а пальцы рук казались хрустальными; ноги опухли и налились свинцом. Я съехал по широкой грунтовой дороге в лес и остановил неповоротливый тягач. Он поворчал немного, посопел, устраиваясь на мягкой хвое, и наконец заснул. Я улыбнулся и вдруг поймал на себе усталый, загнанный взгляд девушки. Она заговорила первая: – Вы спите, я не помешаю. Я лукаво прищурился, спрятав волнение, и торопливо ответил, боясь, что девушка снова обмякнет на сиденье, потеряется, уйдёт от разговора в тяжёлую отрешённость: – Ну уж нет! Вы настигли меня неожиданно, как удар молнии; заняли пассажирское место; тягач вас принял, как свою, и я тоже. Расскажите хотя бы, откуда вы появились такая… – Я запнулся. Девушка спросила: – Какая? Ни вызова, ни любопытства не было в интонации её голоса – только едва заметная усмешка, и мука, и равнодушие. – Красивая, – уверенно ответил я и, предупреждая её возражения, продолжал: – Я говорю правду. Вы красивая, и тем удивительней ваше появление на дороге, а затем – в кабине моего неуклюжего тягача, который тоже, кажется, обалдел от такого приключения. Посему давайте знакомиться. Очень приятно, Художник, – картинно наклонив голову, я подмигнул нечаянной пассажирке. Черты незнакомки смягчились, и отголосок болезненной улыбки на миг осветил её умное, но разбитое горем лицо. Девушка смутилась и тихо ответила: – Арлет… Брат постарался. Неловко, да? – Мне нравится.
Несколько удивлённый, но одобрительно кивая, я внимательней вгляделся в её черты, поражаясь безысходной и отчаянной мольбе, захлестнувшей их, как буря – волнорезы. У Арлет были медовые волосы, падавшие на плечи густой волной, чёрные брови, хмурые и прямые сейчас, изящный подбородок. Маленькие губы беззащитны, как у растерянной куклы, которая, брошена во дворе, не может сберечь себя от людской злобы. Глаза – тёмно-синие, неживые, и немой ужас застыл в них; мне было страшно ловить взгляд, поражавший и останавливающий, томительно-странный, ледяной и кричавший о чём-то, мне неведомом. Тонкие запястья, едва заметные морщинки в уголках губ, безвольные пальцы, поникшие плечи – однако не жалость вызывала незнакомка, а сострадание и недоумение. Поражённая, но не униженная горем, отчаянно-смелой отверженной принцессой казалась она, и благородство угадывалось в её молчании и жестах, в её сломленной спине и длинной шее, в самом её присутствии рядом со мной.
Я качнул головой, отгоняя наваждение. Арлет снова заговорила: – Вы упоминаете о своей машине так, словно она живая. – А разве не так? – возразил я. – Мой КамАЗ и я – больше у нас никого нет, а путь далёк и непрост. Мог ли я преодолевать его, будучи один? Но со мной он, толстяк-тягач, сильный, верный толстяк. Теперь вот с нами и вы… – Вы странно разговариваете, – заметила Арлет. – Я? Отчего же? – Ну… То есть… Я хотела сказать, что странно – для водителя. Для инженера, учителя, музыканта – хорошо, а для дальнобойщика – странно. Я тихонько засмеялся, расслабляя спину и разминая до хруста пальцы рук: – А я, собственно, временный дальнобойщик. Я представился вам, кажется? Ну так вот. Ах, кем я только ни был за свою жизнь! – Любопытно было узнать её возраст, и я решил осторожно выпытать его у моей пассажирки. – Кочегаром – раз. На стройке – два. В экспедицию ездил – три. Теперь вот на тягаче капусту перегоняю, – Арлет улыбнулась, не поверила; чуть-чуть оттаяли мертвенно-ледяные черты, чуть-чуть погасла боль в тусклых глазах. Я затараторил с удвоенной силой, театрально взмахивая руками: – Я действительно художник. А знаете, кто это такой? Художник – это продолжение всех профессий на свете. Он всё может и всё будет делать: пилить, стругать, красить, зашивать. Путешествовать… Только искусство не продаст и ломать откажется: душа у него хрупкая, а руки сильные, рабочие. Немало я на свете прожил: сорок почти, даром что не горбат и не смур; а вам сколько?
Не надеясь услышать ответ, я обрадовался, когда Арлет заговорила. Сначала негромко, бесстрастно и сухо, но всё больше волнуясь; голос её дрожал. – Двадцать восемь мне. Я маленькая просто, и по мне не скажешь. А глаза – вы не думайте, я не сумасшедшая какая, просто мне… мне больно, да так, что не осталось стыда и неловкости в душе, всё-всё поведать могу, себя наизнанку вывернуть, вытрясти до последней поры; но души-то, наверное, нет теперь. Не пугайтесь, – снова повторила она, заметив моё смущение, – если хотите, я замолчу, и уйду, и вы никогда обо мне не вспомните, и… Она заплакала тихо, мелко вздрагивая, а я неловко заёрзал, заволновался, отвернулся к окну. Понял вдруг, что устал и растрёпан; что от меня дурно пахнет потом и пылью; что в животе громко урчит, а позвоночник стал колючим и впивается в кожу. Обернулся, вновь посмотрел на Арлет (как она нежна, беззащитна!), схватил её за руку (но как напряжена, будто в бой идёт!) и закричал зло, уже без пафоса, ненавидя кого-то, кто мог изуродовать, растерзать – обидеть: – Полно; останься! Не пущу я тебя никуда одну, до утра будешь говорить, слышишь, пока не останется в тебе ни капли смертельной усталости, ни капли страха, пока глаза не станут ясными, пока спину не выпрямишь, Арлет! Страх её передался мне; я сжимал её руку, пытаясь унять разволновавшиеся нервы. В кабине было жарко, а с неба вдруг упала на лес стена хриплого дождя; завыл ветер, затрепетали деревья, и понеслась вскачь бешеная, неукротимая, яростная ночь.
Оглавление 1. Часть 1 2. Часть 2 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|