Импровизация

 

 

 

– Ты что-нибудь узнал?

Хмурый Вадик буравил меня взглядом.

Я улыбнулся:

– Узнал.

– И что же?

Не получив ответа, Вадик вдруг вскочил, бросился ко мне и начал трясти за плечи:

– Ты понимаешь, сколько времени прошло?! Её, может, уже в живых нет, а никто не хватился, ни на работе, ни в семье, будто и не было Зелёной! А мы?! Мы ждём невесть чего, потому что ты обещал найти её, если мы не будем вмешивать органы, а ты с ума сошёл с этой своей гитарой, и Мишка твой проклятый туда же! Она же никому не нужна, получается, потому что мы ведём себя как глупые дети в дурной сказке, надеясь на чудо!! Зелёная растаяла, а ты сутками бренчишь в паре с Мишкой, но он-то конченый музыкальный псих, а тебе это зачем? Он же развеется как дым, растворится в собственной музыке, а заодно и тебя с собой утащит! Боб!

Он осёкся и тяжело рухнул на стул.

Я помолчал.

– Вадик, а Зелёная ведь тоже играла. И музыку сочиняла…

Вадик зло посмотрел на меня, буркнул:

– Досочинялась. Я всегда боялся гитары. Сколько талантливых музыкантов в могилу свела. Тебя с работы ещё не уволили, нет? Хотя когда тебя это пугало… А в зеркало ты себя видел? Мешки под глазами, инструмент из рук не выпускаешь, совсем крыша съехала… На пальцы-то свои посмотри! В кровь стёр…

Вадик вздохнул и уже спокойней продолжал:

– Завтра утром мы идём в милицию. Нас, конечно, поднимут на смех, ведь прошла вечность. Боже мой, почти три месяца, и только один, как мы спохватились… Мы – и больше никто… Боб, мне иногда кажется, что не было никакой Зелёной, а всё это только наша фантазия, не более. Потому что не бывает так, чтобы никто не искал человека, который… которая… Знаешь, заведя дело, нас объявят подозреваемыми в убийстве. Потом, как грибы по осени, выскочат злобные родственники, которое всё-таки должны где-то быть, и нас посадят. Суд, понятые, приговор… Но это всё будет потом…

Я оборвал Вадика:

– Нет, брат. Не городи чушь. Сегодня вечером я найду Сашеньку.

Вадик устало бросил:

– Да ты уже давно не думаешь ни о чём, кроме своей гитары… Ты сам не знаешь, что говоришь, псих несчастный…

И ушёл из моей квартиры, не затворив дверь, так и не услышав моей последней реплики: «У меня нет своей гитары». А я снова начал играть.