HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Владимир Абрамсон

Украденный туман

Обсудить

Сборник повестей и рассказов

Опубликовано редактором: Карина Романова, 25.01.2010
Оглавление

10. Блядки (рассказ)
11. Стёпа (рассказ)
12. Путешествие из Падерборна (рассказ)

Стёпа (рассказ)


 

 

 

Только директор гимназии, доктор гонорис кауза (за заслуги в педагогике и психиатрии) Франц Рорбах носит в Мюльбахе белые крахмальные манжеты, с тяжелыми на вид запонками. Манжеты и запонки «Монарх» обязывают к неуловимой дистанции с окружающими. Некая незавершенность наблюдаема в его внешности: нет пышных усов, чтобы походить на портрет профессора Оскара фон Мюллера, основателя знаменитого мюнхенского Немецкого музея.

В своей либеральной гимназии доктор Рорбах преподает немецкую литературу (он предпочитает: «ведет курс»). Гимназисты уважают Гете и Шиллера, но мучаются, читая их в подлиннике. Он в тайне полагает себя писателем. Отстал от века мобильников и бикини, не стремится печатать свои эссе. Немецкая пропись ложится мелко и остро, с частыми всплесками изящных прописных букв. Франц тайно пробовал писать гусиным пером, как Гете и Шиллер. Много клякс, да сочтут сумасшедшим. Чернильные строки он скармливает компьютеру. G OOGLE имеет преимущество перед мозгом – им чаще пользуются. Дневник же доктор создает собственной рукой. Непокой мужчины замкнутого, одинокого и тщеславного: дневник как концентрация мыслей и история души. Чуть приукрасить, чтоб выглядеть оригинальней. Прочтет ли кто-нибудь картинки нелепого начала третьего тысячелетия. Дома он пишет, стоя за старинным бюро. Сквозь лак видны следы жучков – древоточцев. Правда, дерево умело состарил мебельщик, но Франц предпочитает об этом забыть.

Он встал к бюро и написал: «Уважаемая фрау Нина Гольдштейн, год назад Ваш сын Степан, шестнадцати лет, принят в Макс – Вебер гимназию, как гость. Так мы называем испытательный срок. Немецкий язык Вашего сына не был глубок, и я сказал об этом.

– Господин директор, ответил он, для Вас gehen, ging, gegangen одно слово, для меня три. Дайте мне три месяца на изучение языка Лессинга и Рильке. Сейчас его немецкий безупречен, успехи отличны.

Я часто беседовал со Степаном и почувствовал – близкие экзамены, отношения с одноклассниками, их безобидные пирушки его не занимают. Он выше их интересов.

Робость и скрытое превосходство диктуют злые шутки над товарищами, его сторонятся. Он странно равнодушен к девушкам. С жаром говорил о неизвестном у нас русском писателе Андрее Платонове. О двойственности этических взглядов писателя и поисках «вещества жизни». О сексуальном радикализме Платонова. Увлечение Степана русской литературой, на мой взгляд, вредит рождению и развитию его немецкой сущности. Мы были свидетелями движения мульти-культи, т.е. поддержки иных и самостоятельных культур внутри Германии. Где ныне эти дамы – идеалистки?..

Ваш сын безусловно талантлив, несколько экзальтирован. Гуманитарий по складу ума, он превосходен и в математике. Но я наблюдаю странности: есть он помогает себе руками. Говорит быстро и сбивчиво; неопрятен в туалете. Поверьте моему опыту, фрау Нина, гимназия ему в тягость. Я взял на себя смелость написать коллеге доктору Арно Шверу, возможно Степан найдет себя и друзей в школе, расположенной в чудесной горной местности. Искренне Ваш, Франц Рорбах.»

Письмо доставлено на следующий день Нине Гольдштейн, недавней москвичке. Нина отыскала самый большой словарь, она и сейчас боится страниц, усыпанных толкованиями ста тысяч упругих немецких слов. Язык, где главенствует глагол и, следовательно, конкретное действие, нравится Нине.

Перемены в сыне Нина заметила; она шестнадцать лет с ужасом, к которому нельзя привыкнуть, ждала их. Вышла в редкий окраинный парк у дома. Снега не было, коричневая прошлая листва застилала поляну и, мокрая, чавкала под кроссовками. Женщина ступала осторожно. Здесь, в этом жухлом парке, ей откровенней думалось. С сыном они интуитивно понимают друг друга. В инфернальные сферы Нина не вдавалась; но зазвонит ли мобильный телефон – и она знает, где он, о чем думает и что сейчас скажет.

– Я хочу увидеть твою девушку.

– Нет ее в ближайшей округе, мама.

– Ни одна тебе не по нраву?

– Агата затащила на дискотеку, а после сказала – едем ко мне, родителей нет. Понял, не хочет ночь упустить, пока дом пуст. В такси обнялись, все доступно. Я так не могу, Ма.

– Не путаешь ли чувство и коварство? Это совсем естественно, сексуальное влечение. У тебя?

– Еще как. А у тебя?

– Мать об этом не спрашивают.

– Почему?

– Потому, что с матерью не спят.

– Почему?

– Тогда не стало бы людей, только обезьяны. Тебя мальчики прельщают?

– Ну, ты в отпаде, мам. Женщина в моей жизни будет. Ты ее видела. Хайди Вагнер, ведет на ТВ новости культуры.

– Боже мой, она меня старше.

– Изумительная, легкая, умная. Напишу ей.

– Полагаю, Хайди Вагнер получает иногда письма от взрослых мужчин.

– Поверь, я другой человек, может быть, гений. Ты это чувствуешь. Не презираю никого, да скучно. Только с тобой я говорю… на ступень впереди очевидного. В школе твердят обыденное, заранее ясное... Вчера математик доказывал теорему и по ходу логически разделил на ноль, не заметил. И позже невольно умножил на единицу, понимаешь? Смешно. Только я ясно понял.

– Не стало бы темно, – с давним страхом думала Нина.

 

Восемнадцать лет назад Нина Гольдштей села в поезд Петербург – Москва. Пока вагон не тронулся, мужчина в темно – кирпичного цвета легком, нездешнем и ловком свитере, стоя в коридоре, поглядывал. Не избалованной вниманием Нине нравились высокие, хорошо одетые, ловкие мужчины. Средних лет. Этого же делали смешным очень редкие волосы, за неимением лучшего заложенные поперек головы. Носил бы честную лысину. Лысый поглядывал. Натянула юбку ниже. И то смотреть, колени не первой свежести. Мужчина улыбнулся. Ходок, наверно, кадрит. Брюки надо было надеть. Прошла и независимо закурила в тамбуре. В конце – концов мне тридцать лет. Нашла билет: поезд номер… вагон номер…, место номер…

– Место номер…, чей билет в тамбуре? Федоров взял билет и скрылся в соседнем купе.

– Козел, спасибо не сказал.

Федоров (так всегда его называла) пришел и очень помог. Соседями Нины оказались трое чеченцев. Вошли с пластиковыми магазинными кошелями, угадывался нехитрый скарб – полотенце, белый батон, смена белья. Заросшие черной и, верно, очень жесткой щетиной, до желтизны усталые. Словно бегут куда-то. Гортанная речь. Разлили водку, отказаться нельзя. Федоров спросил о Кавказе.

-Там хорошо. Буденновск взяли, Грозный вернули. По завету Москву возьмем. Русские не хотят умирать. Оружие продают, трупами торгуют. (Федоров в лице изменился).

Старший из чеченцев говорил строго: – Потом на Германию пойдем. У нас на знамени – волк на горе. Воет на вершине.

– На Луну тоскливый волчий вой – сказал себе Федоров. Вслух не скажешь.

– Англия там недалеко.

– Между берегом Европы и Англией море, – напомнил Федоров.

– Нашу водку пьешь и нас обманываешь: нет там моря.

Ночью чеченцы вышли на темной станции. Такой темной, что перед отходом поезда звонил станционный колокол и звук плыл над черным лесом. Они остались в купе вдвоем. Федоров демонстративно не затворил дверь. Рассказывал о чиновничьем житье в столице. Даже волновался, путался и начинал снова. Нина пыталась понять, кто зав., кто зам., и в чем интрига. Потом думала о своем. Ночью дверь шумно открывалась – закрывалась по ходу поезда. Утром Нина почувствовала, ее будят и целуют ладонь. В такси она тоскливо выкрикнула свой адрес на Таганке, Федоров перебил – Ленинский проспект, двадцать. В прихожую проник размытый свет застекленной кухонной двери. Федоров неизбежно, как судьба, снял с нее дубленку. Розовые женские тапочки фривольно расположились под вешалкой. Розовый дешевый цвет ее уколол.

Потянулись, напрягая, ни к чему не обязывающие встречи – скороговорки в случайных комнатах. С чужими фотографиями под стеклом, несвежими простынями. Иногда Федоров договаривался с очередным приятелем при Нине. Сидела, равнодушно ожидая койки, умирая со стыда. Федоров не мог задерживаться с ней более двух часов. И только днем. В гостиницу ходили к праздникам. Снять номер на сутки и уйти через два часа – бешеные деньги за койко – час. Холодный секс внутри Садового кольца.

Они лежали в чьей-то постели на Чкаловской. За закрытым и заклеенным окном ревела магистраль. Грохотали грузовики, выла некормленой львицей «скорая помощь». Чем выше этаж, тем шумней московская квартира. В ней нельзя жить, магистраль смолкает поздно. Был день, Федоров спал. Нина увидела… вы понимаете, где: красное пятно, с маковое семя, серо – желтое по краям. В провинциальном пединституте юношам давали военное дело, студенткам первую медпомощь и основы гигиены. Нина вспомнила цветной плакат. Надо увериться. С омерзением взяла в руку. Семечко – зернышко твердое и глубокое. Твердый шанкр, первая стадия сифилиса. Федоров жалко улыбался и говорил, говорил. Исчез. В ней поселился ужас, Нина беременна на третьем месяце и хочет родить. От сифилитика и сама больна? Несчастный малыш. Она бросилась в вендиспансер. Пол цементный, тот же плакат на стене и десяток молчащих женщин. Врач, усталый мужчина, вышел в коридор. Женщины его окружили. Врач раздавал награды по анализам: Иванова – педикулез, Петрова – подновила триппер, Сидорова – герпес. Нину завел в кабинет, редкий в наше время диагноз. Врач общителен, даже весел, наивно внимателен. Беды ее не касался. Нина не живет в вакууме. Ждут подруги, приятели – из студенческих лет. Не расскажешь о своем позоре. Только этому утомленному человеку. В тишине венерологического кабинета, окна зарешечены. Выслушал и приступил к делу доброжелательно и просто.

– Назовите партнера. Хотя бы адрес и возраст, мы сами разыщем. Вспомните всех мужчин за год.

– Могу и за всю жизнь, по пальцам одной руки.

Тон его менялся на приказной. Нет разносчика – нет лечения. – Подумайте о его детях – сказал врач заученно. – Их надо немедленно лечить. – Сердце Нины дрогнуло. Она видела однажды его трехлетнего сына.

– Одумаетесь – приходите.

Не выдала Федорова из отвращения к себе и ненависти к нему. Чтоб не встречаться и доказывать прилюдно. К чести постсоветской венерологии, позже она все-таки получила пригласительную открытку в вендиспансер.

Нина ринулась в частную медицину. Цены (в рублях) ее приятно удивили. Первое посещение венеролога 490. Тарифы «Молодежный», «Счастливый час», «День здоровья» по 390. Программа «Будем здоровы» 450. Частные врачи квалифицировали «мягкий шанкр (?)». Тоже венерическое, но менее страшно. Обыденно, бытово – заболела – залечилась. Но томилась под вопросительным знаком диагноза. Под ним Степа родился. Шестнадцать лет прожила в оцепенелом ужасе Степиного рецидива.

Легкие связи ведут к тяжелым последствиям. И поэтому Нина много лет не знала мужчин.

 

Учитель Франц Рорбах записал в дневнике: «Покой унесло ветром. Я часто навещаю Степу в клинике. Он озабочен идеей, всем людям вшить в одежду металлическую ленту. Продавать только такую одежду. Со спутника будет виден каждый, не потеряется, не скроется. Захотел отключиться – снял пиджак. Здраво – абсурдное мышление. Логика сумасшедшего блестяще описана в рассказе Эдгара По «Бес противоречия».

Сегодня дал простой тест, объединить в группы сходные предметы: одежду к одежде, посуду к посуде, школьные принадлежности. Он выбрал ботинки и карандаш.

– ???

– Они оставляют след.

Есть что-то от следа металлической ленты. Отдаленно. Пациент роняет слюну, следствие атрофии мышц губ. Я надеялся на постсифилитическую дебильность, в умеренной стадии. Но похоже на шизофрению. Бедный мальчик.

Мой долг гуманиста, немца: оберегать и спасти Нину».

Франц Рорбах беседовал с Ниной в кафе «Зонг». Старый житель Мюльбаха, он «знает места». Столик накрыли в саду. Белейшие салфетки в кольцах. Нина затравлено молчала. Франц вложил ее маленькую руку в свою ладонь. Искра пробежала между ними и заставила вздрогнуть, словно они уже любовники и в постели. Нина ушла.

 

Статья Степы вышла в респектабельном журнале «Орион». Степан пригласил читателей в шестнадцатый век. В 1514 году самый значимый немецкий художник Альбрехт Дюрер позволил себе «Автопортрет обнаженным». Неслыханно в его суровое время. Кружок на животе зарисовал желтой краской. Написал: «Дюрер больной. Там, где желтое пятно и куда указывает мой палец, там у меня болит». Увядающее мужское тело, взгляд болезненный. В том году умерла мать. Дюрер успел сделать ее портрет. В том же году Дюрер создал загадочную гравюру «Меланхолия». В центре Крылатая Женщина. На голове ее венок из лютиков и озерных трав. Степан нашел объяснение, в средние века такой венок надевали против душевной смуты и меланхолии. На первом плане гвозди и щипцы, раскаленный тигель. Искусствоведы видят в них символы мук адовых. Для Степана истина проста, это орудия златокузнецов: отца и самого Дюрера. «От постоянного упражнения разума расходуется самая тонкая и чистая часть крови и рождается меланхолический дух» – написал Альбрехт Дюрер. Разгадка Женщины в статье Степана: измученная крылатая душа гения.

Берлинская «Цайт» напечатала статью о шестнадцатилетнем русском. Репортер добыл его библиотечный каталог. За год Степан прочел все дневники, альбомы и трактаты Дюрера. Комментарии, и комментарии к ним. Центнер страниц, много на трудном старонемецком. Директор Макс – Вебер гимназии об этом не знал. Репортер полагал встретиться со Степаном. Франц Рорбах сослался на сердечную болезнь юноши.

Журнал «Орион» показали Степе. Он гладил его и спрятал. Степан рассказывал о свидании с Дюрером. Альбрехт молод и серьезен, как на портрете 1500-го. Степа спокоен и весел, Художник возьмет его в свой шестнадцатый век к замку в Нюрнберге, где германские короли выбирают императора. К лавочкам игрушечников у мостов через Пегниц, о которых он столько читал. В златокузнице Альбрехт явит смысл загадочной гравюры «Меланхолия» и тайну изображенной на ней Крылатой Женщины.

Уже полгода Степа в клинике. Франц Рорбах получил записку «Прастити не оправдав Ваших нодежд». Записка Нине «мама мне можно немножко читать. Привези книжку по-русски, с картинками. Помнишь, про птицу и собаку. Немецкий из головы вытекает вон».

В уик-энд доктор Рорбах выводит старый длинный «мерседес» и едет в клинику в горах. По дороге заезжает за Ниной. Она, и телеведущая Хайди Вагнер, ждут его у въезда на автобан. Нина разыскала Хайди три недели назад.

Ах, автобан, игрище любительских страстей. На тяжелых больших бесшумных машинах мчат немцы. Уж не эта ли взорвавшаяся мощь предсказана Крылатой Женщиной Дюрера. Отстают легкие французы «рено» и «пежо». На равных идет английский «ягуар». Редким болидом, внушая зависть, мелькнет «порше» и «ланча». Ведомая осторожным Францем, машина плетется в крайнем правом ряду. Это раздражает Хайди. Нина молчит.

 

 

 


Оглавление

10. Блядки (рассказ)
11. Стёпа (рассказ)
12. Путешествие из Падерборна (рассказ)
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!