HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Семченко

Глупая песня о первой любви

Обсудить

Роман

 

 

А может, мне и вправду следует это сделать: встать лицом на восток или на север, как сказала Марго: это без разницы – на восток или на север, главное: медленно и глубоко вдохнуть («В живот вдохнуть, – уточнила Марго. – Выдохнуть три раза», и я удивился: «Как это – в живот?», а Марго нахмурила брови и махнула рукой: «Не ёрничай! Ты прекрасно знаешь, что мужики дышат животом. Глубоко-преглубоко вдохни…»), потом – встряхнуть несколько раз руками, сбрасывая негативную энергию («А откуда я знаю, энергия – негативная или позитивная, потому что нередко получается: то, что считаем плохим, оказывается хорошим…», и Марго снова рассердилась: «Не философствуй! Отключи свою дурацкую «черепушку», ни о чём не думай – плохая энергия выльется из тебя сама», – и я бы в ответ на эту её ремарку расхохотался, если бы у меня не было так паршиво на душе, а Марго всё-таки искренне старалась мне помочь – и я больше не стал обижать её своими подковырками).

После всех этих манипуляций нужно мысленно произнести: "Высоко-высоко надо мною льется спиралью мягкий Cвет. Спираль Света спускается к Короне головы, и через Корону Свет проникает мягко и нежно, и медленно наполняет все клетки моего тела. Голову, шею, плечи, руки, грудную клетку, спину, живот, ягодицы, ноги («Интересно, если он проникает в ягодицы, то, значит, и в прямую кишку тоже, и ещё кое-куда… светящаяся задница – это интересно, но ещё интереснее святящийся член… Ну, почему мне надо всё опошлить? Что за человек я такой!»). Свет не прекращает литься сверху в моё тело, и через ступни ног спускается к центру Земли, оттуда возвращается ко мне, выходит слева от меня и окружает моё тело Oвалом Света. Свет передо мной, Свет позади меня, Свет справа от меня, Свет слева от меня. Я заполнен Светом и окружен Светом".

Хоть убейте меня, не могу вообразить этот Свет и спираль из него. У меня нет воображения. Вернее, оно есть, но такие глупости не могу представить. Мне становится смешно. «Отнесись к этому серьёзно, – советует Марго. – Тебе нужно расслабиться и впустить в себя Свет, много-много Света, и тогда он откроет тебе глаза. А пока ты – слепой…»

Марго увлеклась какими-то восточными эзотерическими учениями, и ходит на медитации в клуб «Лотос» – вместо того, чтобы прыгать на дискотеках, бегать по салонам красоты, строить глазки парням. Она утверждает, что её посещает просветление и открывается смысл жизни. Правда, в чём он заключается, Марго не сообщает. Эти медитации для неё – всё равно что наркотик. Но я об этом ей уже не говорю, потому что не хочу, чтобы она сострадательно смотрела на меня и вздыхала: «Ты ничего не понимаешь…»

Я в самом деле ничего не понимаю. Ну, зачем мне воображаемый Свет? И зачем во время этой медитации я должен произнести слово "Любовь" и мысленно написать его перед собой буква за буквой: «Л-Ю-Б-О-В-Ь»? А дальше – вообще какая-то мистика… Надо сказать: "Справа от меня Михаил, слева от меня – Гавриил, передо мной – Уриил, позади меня – Рафаил, а надо мной – Божественная Шхина". И тогда я пойму, что такое любовь. Так утверждает Марго. Ещё она говорит, что Шхина произносится с ударением на последнем слоге, и вообще – это женский аспект Бога, мало кто об этом знает, но именно Шхина открывает человеку смысл любви.

Шхина надо мной не витает. Она где-то очень-очень далеко от меня. Наверное, ещё и поэтому я не понимаю, что такое любовь. Произношу это слово – и ничего, пустая серая «картинка» или какие-нибудь глупости вроде двух целующихся голубков, ангелочек с луком в пухлых ручках, переплетённые тела в постели, парочка на берегу моря, но всё это – эскизом, штрихом, размытой акварелью, нечётко и невнятно, как лёгкий весенний дождик, внезапно сорвавшийся с безоблачных небес. Кстати, интересно: откуда он берётся, этот дождик? Чистый, ясный небосвод, ярко светит солнце, беззаботно чирикают воробьи, и вдруг откуда-то набегает одно-единственное облачко, совсем крохотное, и брызгает дождик – как лёгкий смех, как внезапная улыбка, как случайный взгляд. Может, это похоже на любовь?

Когда говорю «нож» или, допустим, «чашка» – представляю эти предметы, но когда говорю «любовь» – не знаю, что представить. А ещё совсем недавно знал. Или мне только казалось, что знал?

 

 

Опубликовано редактором: , 3.07.2008
Оглавление

7. Часть 7
8. Часть 8
9. Часть 9

Часть 8


 

 

 

«Ну вот, прошёл почти месяц, а я не сделал ни одной записи. Мне жить не хотелось – не то, что писать.

В тот день я долго бродил по городу, сидел на лавках в парках и скверах, уставившись в одну точку – и думал, думал, думал: как же это так? Как так случилось, что родной отец нанял для сына путану (или кто там она, эта Алина?), которая изображала влюблённую девушку? И почему сам ею пользовался? А как же мама? Как он потом смел её обнимать? Или у родителей давно ничего нет в постели? Но ведь отец постоянно говорит, как сильно он любит мать, и всегда дарит ей подарки: кольца, броши, какие-то другие дорогие безделушки, и при этом обращает моё внимание: «Мать моего сына – самая лучшая из женщин». А тут, извини-подвинься, – в проститутку воткнулся. Алина была предназначена для меня, и он прекрасно знал, как я к ней отношусь. Господи, я даже и подумать не мог, что эта девушка куплена специально для меня.

Если это моя собственность (скажем так!), то почему он не стеснялся забавляться с нею, и, думаю, это у них был не один-единственный раз. А потом он смотрел на меня честными глазами и, не моргнув, говорил: «Алина – хорошая девушка, не то, что эта твоя пролетариатка Катька…» И, к тому же, я, кажется, привязался к Алине и начал забывать девушку, которая почему-то решила объявить меня насильником. Но, оказывается, любовь для меня купил родной папаша.

Денег у меня не было, возвращаться домой не хотелось, и тогда я решил идти к деду пешком – считай, через весь город. Никогда не думал, что путь займёт около трёх часов. Рубашка на спине взмокла, ноги я сбил, но сесть на автобус не позволяла гордость: пришлось бы унижаться перед кондукторами, да и не хотел чувствовать себя нищим. Это я-то нищий? Отец то и дело намекал, что старается единственно только для меня и своих внуков – если что и не праведно делает, зарабатывая капиталы, то в расчете на то, что его потомки будут жить лучше, чем он. А ещё он постоянно твердил, что в его роду все женились в сознательном возрасте: сам отец сочетался законным браком с моей мамой в 27 лет, и, значит, мне тоже не пристало рано обзаводиться семьёй, как какому-нибудь простонародью (так и говорил! а сам-то каких-таких кровей? его мать – уборщица, отец – бухгалтер, и все их предки были или крестьянами, или рабочими, никак не графья да князья!).

– Мужчина должен найти достойную спутницу, – говорил он. – У него может быть сколько угодно женщин, и он может ошибиться, принимая за одну-единственную каждую очередную женщину

(Да! Так и говорит: «очередная женщина»… Я представлял эту очередь из женщин: некоторые стоят чинно, другие переминаются с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывая на часы, а третьи – скандалят и даже буянят… И вообразив такую милую картинку, невольно улыбался, а отец хмыкал и качал головой: «Молодой ты ещё! Вбил себе в голову романтику, веришь во всякие сказочки про любовь…).

Даже первобытные люди выбирали в жены здоровых, выносливых самок, которые могли родить и выходить крепких детей. Брак – это расчёт, явный или подсознательный. Пойми: он не держится только на пенисе или красивой фигурке

(Хм! Мне так и хотелось ввернуть что-нибудь скабрёзное, особенно про пенис, на котором что-то не держится – например, презерватив, но приходилось скромно молчать).

Лишь в зрелом возрасте понимаешь, что брак хранит не секс или то, что именуют любовью, а взаимопонимание, разумный расчёт, взаимные чувства – это не страсть, Серёжа, а именно: взаимные чувства, когда двоим хорошо вместе. Страсть – это не для брака. Она быстро проходит. Вот когда найдётся женщина, которая будет понимать тебя, к тому же из обеспеченной семьи, образованная – ровня тебе во всём, тогда и надо думать о женитьбе…

Как скучно!

Мне даже писать об этом скучно. Но почему-то вспоминаются и вспоминаются те разговоры с отцом. Я даже и подумать не мог, что он примется обустраивать мою личную жизнь.


* * *

Вчера думал об отце. Не знаю, почему, но вдруг сочинил что-то вроде притчи. О нём? Или обо всех нас?

Человек этот никогда не испытывал тоски. Правда, он иногда ощущал какой-то внутренний зуд. Скорее всего, это было следствием маленьких неудобств – беспокоил пустой желудок, или насморк, или мысль о том, что слишком легко одет для сырой погоды…

Когда-то давно человек был стройным, глаза его удивлялись миру, а голова была полна прекрасных идей. Его любили женщины, и он дарил им стихи. Жилось легко, и мужчина не обратил внимания, когда ушла Единственная. Она упорно не возвращалась, и он сам научился варить крепкий кофе с пенкой – это оказалось не так уж и трудно. Правда, ему не хватало её смутной улыбки по вечерам, но он продолжал спать спокойно, и аппетит не нарушился.

Мужчина был слишком уверен в себе, нашёл Другую. Правда, не Единственную. Но какая, право, разница? Ему была нужна просто женщина. Ну, не мог же он, взрослый мужчина, заниматься самоудовлетворением – это как-то несерьёзно, несолидно, но ещё легкомысленнее взять в магазине «Интим» какое-то дурацкое приспособление для снятия напряжения или, не приведи господь, надувную куклу. Что он, совсем уж ни одной женщине не интересен? Да и в отличии от некоторых мужчин всё у него нормально, даже, пожалуй, слишком нормально: бывая в банях и саунах, он видел то, что обычно скрывается в трусах. Чаще всего – ничего особенного, а вот у него ого-го! «Наконец-то! – сказала Женщина, заменившая Единственную. – Я всю жизнь мечтала встретить такого мужчину!»

Но, может быть, она имела в виду что-то другое, а не размерчик, которым он так гордился. Потому что однажды она заплакала над книгой аббата Прево, и, усмехнувшись, он сказал: «Что за беда? Манон могла гулять с другим, а кавалер де Грие взял бы да нашёл себе верную девушку. Вот развели канитель!»

Женщина вздохнула, отвернулась к окну и долго смотрела то ли в него, то ли в маленькое зеркальце, то ли внутрь самой себя. Она ничего не сказала ему, да он и не нуждался в её словах.

Сам он говорил мало, а писал ещё меньше. Зато, став редактором небольшой провинциальной газеты, обучал других. Ему нравилось быть полным начальником и, наконец-то, он научился красиво говорить. Это приносило ему удовлетворение, не считая куска хлеба, да ещё с маслом.

Он не заметил, как перестали слагаться стихи. Человек по-прежнему садился за стол, брал ручку с золотым пером и долго-долго рисовал на бумаге какие-то непонятные значки, пока не садил чернильное пятно. Человек, забыл, о чём он раньше думал и не знал, что думать теперь.

Он не затосковал, не уехал в Приморье, чтобы испытать пленительное влияние сентября. Он не стал бесцельно бродить по улицам, и не смотрел ночью с балкона, как из-за облака легко-легко выплывает и задумывается на небе луна. И вообще, он не увидел, как однажды белый рассвет превратился в цвет черёмух.

«Что за беда? – думал он. – Напишу ещё что-нибудь, не последний день живу…»

Так он и жил, ровно и спокойно. Шёл дождь расцветали и тускнела закаты, текла прозрачная вода, распускались и падали листья. Он ходил на работу, возвращался домой — соседи сверяли по нему часы.

Однажды человек забыл купать сигарет. Он обшарил весь дом – нигде ни крошки табака. За окном шёл снег. Что-то тихо шептала во сне его постаревшая жена. Он хотел задёрнуть штору, чтобы в комнату не дуло из оконных щелей. Но от внезапного порыва ветра форточка вдруг распахнулась. В неё влетали снежинки и устало опускались на лицо мужчины.

В окно он видел тёмный пустынный сад, и видел дорожку к дому, которую замела позёмка. И внезапно ему стало грустно и скучно, и он, удивившись новому чувству, не знал, что это такое с ним случилось.

По улице от другого дома пробежал молодой мужчина, весело размахивая руками. Вдруг он остановился и оглянулся на одиноко светящееся окно. В его жёлтом проеме возник лёгкий силуэт женщины. Она помахала ему рукой…

Ночью мужчина проснулся от какой-то, внезапной мысли. Ему захотелось сейчас же, сию минуту уйти вдаль – туда, где жизнь и солнце. В нём лихорадочно блуждали прекрасные слова. И он бросился к столу, чтобы их записать. И не смог.

Умер он в тоске.

 

 

Вчера меня отвлёк от писанины дед. Пришёл и говорит:

– Надо покупать телефон с определителем номера.

– Что такое?

– Да кто-то звонит и молчит, – объяснил дед. – Третий день такая петрушка. Я тебе об этом не говорил. Думал, что случайность: кто-то просто ошибся номером. А тут, слышу, молчат, дышат в трубку и вздыхают…

– Наверно, мать, – предположил я.

– Да чего бы она-то молчала? Она сразу в крик: «Уговори Серёжку домой вернуться! Повлияй на него!»

– Ну, а кто тогда?

– Не знаю, – пожал плечами дед. – Наверно, кто-то тебя хочет услышать. Я трубку больше снимать не буду.

– Не, дед, я не буду подходить к телефону. Не хочу с родителями говорить. Пойми меня.

Дед вздохнул, скосил глаза вправо, шмыгнул носом и выпятил губы – он всегда так делает, когда приходится думать над трудным вопросом.

– Ну, не готов я к разговорам с ними, – настаивал я. – И видеть их не хочу, особенно отца. Кстати, скажи ему, что мне выдали аванс, и мы больше не нуждаемся в его подачках…

Дед неодобрительно отнёсся к тому, что я перевёлся на заочное отделение и устроился в одну компьютерную фирму. Он считает, что заочники получают не образование, а бумажку об якобы образовании: такому диплому грош цена.

График работы меня вполне устраивал: два дня вкалываешь, день отдыхаешь, потом – две ночные смены, снова – день отдыха. И платят там нормально.

– Ладно тебе, – урезонил меня дед. – Отец даёт деньги мне, а не тебе. Я их в банку складываю. В ту, где гречка. Запас штанов не тянет. Пусть лежат.

– Ага, – сказал я. – Вот оно что! А я-то ещё думаю, чем это гречневая каша пахнет?

– Деньги не пахнут, – усмехнулся дед, – хоть ты и считаешь, что они приходят к отцу неправедными путями.

Я не стал с ним спорить. Он в последнее время слишком часто намекает на то, что нынче похороны влетают в крутую копеечку. «Гречневая» баночка – это, так сказать, его НЗ. На всякие непредвиденные случаи, вроде похорон. Он, конечно, понимал: случись что, нашей семье не придётся тратить последнюю копейку, и всё будет в самом лучшем виде – хотя бы затем, чтобы никто потом не сказал, что богатый сын поскупился на проводы отца в последний путь. Но дед почему-то хотел, чтобы у него были, так сказать, свои «похоронные».

И ещё он хотел, чтобы его похоронили рядом с бабушкой. А вот это уже и вправду была проблема. Старое городское кладбище, где она покоилась, законсервировали, и чтобы новопредставленному туда попасть, надо было получить специальное разрешение. Это, говорят, стоило дорого.

Но что это меня потянуло на кладбищенские темы? Прекращаю! И так муторно на душе…


* * *

Говорили с Мишкой о том, что каждый мужчина, в общем-то, находится в поиске, даже в поисках:1) женщины; 2) себя; 3) смысла жизни и… 4) тапочек, рубашки, ключей – в общем, всяких мелочей, которые почему-то исчезают у него из-под носа. Насчет женщины, как сказал Мишка, можно не беспокоиться: если не найдешь любимую, то – приспичит! – всегда найдешь девочку по вызову, и даже выберешь по своему вкусу. Если не найдешь тапочки, пиджак или рубашку даже на антресолях, то всё это непременно отыщется где-нибудь под ванной или на балконе, короче: это проблема времени.

Настоящие сложности возникают с пунктами 2 и 3. Некоторые мужчины «ищут себя» лет до сорока-пятидесяти, но, говорят, особо упорные занимаются этим делом до самой смерти. Со смыслом жизни – вообще непонятная история. Первым его начал искать Адам, изгнанный из Рая. Кажется, не нашел. В результате мужчины всей Земли ищут этот самый смысл уже несколько тысячелетий, и пока не слышно, чтобы кто-нибудь из них его нашел. Казалось бы, пора всем успокоиться и заняться чем-то увлекательным и полезным – например, выращивать спаржу, как некий римский император, удалившийся из Рима в деревню или самому построить дом. Ан нет! Это считается как бы не совсем мужским занятием. Гораздо эффектнее взирать на то, как дома строят другие, рвать на себе рубаху и стенать: «О, Боже! Мне уже под сраку лет, а чего я достиг?!»

Мишка сказал, что его сосед, регулярно закатывавший такие сцены, бросил семью, престижную работу и уехал куда-то то ли в Непал, то ли в Тибет, где удостоился милости мыть полы у какого-то гуру. Но почему этого нельзя было делать тут? Полы есть у кого мыть…


* * *

Вспомнил! Про шуршавок вспомнил!

Просто однажды я гостил в деревне у дяди. У него сын – Андрей, маленький он тогда был.

Висели у нас на чердаке дубовые да березовые веники. Висели себе и висели, мы о них и забыли даже. Но однажды холодным октябрьским вечером, слышим, кто-то зашебаршился на чердаке. Да так громко: шух-шу-уу, шурк!

– Ой, это домово-ой? – испуганно протянул Андрейка. И ко мне прижался.

– Мне и самому интересно, кто бы это мог быть, – ответил я. – Дверка на чердаке закрыта, окно – тоже, в крыше – ни щелочки.

Вышел я на улицу, приставил лестницу и полез на чердак. Только хотел дверцу открыть, как снова услышал:

– Шух-шу-у, шурк!

И что-то о дверцу как хлопнется изнутри! А веники по-прежнему звенят, шуркают, да так громко – жуть!

Ну, думаю, не иначе медведь попал на чердак. Шуму-то! А с другой стороны, смеюсь над собой, откуда медведю тут взяться? И совсем развеселился: наверняка у нас завелась шуршавка!

Кто она такая? А не знаю! Есть про неё шутка. Едет будто бы мужик в автобусе, в у него в котомке кто-то шуршит и шуршит. "Что там у вас?" – спрашивают любопытные пассажиры. " Не что, а кто, – важно отвечает мужик. – Сама шуршавка!" Спросить-то людям неудобно, зверь это такой или птица. Вроде как необразованность свою сразу выкажешь. А поглядеть-то охота, что это за чудо-юдо! И один догадливый молодой человек нашел, что спросить. "А интересно, – говорит, – ваша шуршавка маленькая или большая?" "Нормальная, – отвечает мужик. – Да хошь, сам погляди на неё". Заглянул молодой человек в мешок, а там и вправду сидит шуршавка. И вполне нормальная: ни большая, ни маленькая – в самый раз.

– Ну, шуршавка! Берегись! – сказал я. – Сейчас дверь открою!

Это я на всякий случай сказал. Если, думаю, сидит на чердаке какой-нибудь грабитель, то услышит и сам руки вверх поднимет.

Только дверцу открыл, как громче прежнего зашумели-зашебаршились веники. И вдруг – фырк! – вылетело что-то из чердачной темноты, задело меня за волосы и громко, истошно чирикнуло. Фу ты, ну ты! Воробышек!

Взлохмаченный воробей уселся на яблоне, почистил свои перышки, поозирался по сторонам и , франтовато дёрнув хвостиком, ринулся за резные оконные наличники.

Видно, воробышек искал ночлег, вот как-то и попал на чердак через не замеченную мной щелочку. Хотел, видно, устроить спальню в вениках, да не получилось: зашуршали– забрякали сухие листья, перепугали беднягу!

Но и за наличниками воробью жилось неплохо. Он устроился вполне сносно: натаскал туда пакли, соломки, утеплился на зиму. А обеды ему Андрей поставлял. Сметал крошки со стола и ссыпал на фанерный лист, который воробью столом служил.

Кстати, имя мы дали воробью такое: Шуршавка.


* * *

Приезжали мать с отцом. Пришлось с ними разговаривать. Если бы не мама, вернее: её глаза – брови домиком, вот-вот заплачет, – я бы не стал с ними говорить. Пожалел мать.

Отец в который раз объяснял, что он всё сделал только потому, что любит меня. Ему больно было смотреть, как я переживал из-за Кати. Пойми, говорил он, она вообще человек не нашего круга и никогда им не станет: простота хуже воровства. Мама, правда, молчала и лишь иногда согласно кивала отцу. А я просто смотрел на отца и ждал, когда он закончит говорит. Я, как в детстве, просто «отключился» и даже не слышал его слов, они сливались для меня в монотонное бу-бу-бу-бу.

– Поедем домой, – сказала мать.

– Нет!

– Хватит дурака валять! – крикнул отец. – Ты издеваешься над нами!

– Нет, не издеваюсь. Я живу так, как считаю нужным.

– Соседи спрашивают, куда ты пропал, – сказала мать. – Что скажут люди, когда узнают, что ты ушёл из дома!

– Мне нет дела до соседей…

– Я на одной валерьянке да корвалоле теперь живу, – заметила мать. – У меня сердце разрывается. Пожалей меня.

– Я жалею тебя, мама…

– Он ещё издевается над нами! – отец побагровел. – Будь человеком!

– Я и стараюсь им быть. Не мешайте мне, пожалуйста…

Мама тронула отца за локоть, успокаивая его, кротко взглянула на меня и, опустив глаза, в который раз объяснила, что папой двигала исключительно любовь ко мне, когда он нанял Алину, чтобы она помогла справиться с психоэмоциональными проблемами (о, боже! мама будто с университетской кафедры вещала!) , и все мелочи, вплоть до разлитого на брюки сока и колокольчика, были предусмотрены в сценарии…

– Мама, не надо больше об этом. Прошу тебя!

– Мы тебя любим, и мы хотим, чтобы в твоей жизни было как можно меньше проблем, – сказала мама. – Всё – для тебя!

– Спасибо, не надо. Я сам уж как-нибудь…

На том, собственно, и расстались. А когда они ушли, я вынул из кармана колокольчик Алины и зачем-то подвесил его на ветку лимона, который дед выращивал на подоконнике. Колокольчик тихонечко звякнул и затих.

Вот ведь как интересно: в тот день я почему-то взял его с собой. Потом хотел выбросить. Но когда уже открыл форточку и почти выставил в неё руку, колокольчик вдруг пронзительно и как-то жалобно вскрикнул. И я не выбросил его.


* * *

Ещё сочинилась одна чухня. Не нравится она мне почему-то, но всё-таки запишу тут:

– Я всё могу! – похвалился Мудрец. – Видите, ваше величество, вон тот камень? В мгновенье ока я превращу его в пыль…

– Попробуй, – сказал Король.

И Мудрец превратил камень в пыль. Довольный собой и своим искусством, он потёр руки и сказал:

– Это что! Я могу сровнять с землёй даже самую высокую гору.

– А куда же альпинисты будут ходить в походы? – усмехнулся Король. – Им без высоких гор и жизнь не в жизнь.

– Ладно, – кивнул Мудрец. – Не стану ровнять с землей самую высокую гору. Мне хватит и вон той, самой маленькой…

– А зачем её вообще ровнять с землёй? – пожал плечами Король.

– Во-первых, чтобы вы, ваше величество, убедились в том, что я всё могу, – ответил Мудрец. – А во-вторых, на месте этой горы зазеленеют поля. Вашему королевству ведь не хватает новых пашен…

– Верно говоришь, – согласился Король и печально посмотрел на маленькую, но красивую гору. – Давай, действуй!

И Мудрец за одну минуту сровнял гору с землёй. Он пуще прежнего загордился своим умением.

– Ваше величество, видите на дубу сороку? – спросил он. – Ну, совершенно бесполезная птица! Только и знает, что верещит на весь лес. Особенно охотников не любит. Как увидит человека с ружьём, так тут же шум поднимает, всех животных об опасности предупреждает.

Королю вообще-то нравилась эта весёлая красивая птица, но он вспомнил, как она недавно испортила ему всю охоту на зайцев. Так расстрекоталась, что даже самый глупый косой сообразил: что-то тут нечисто, лучше на всякий случай хорошенько запрятаться.

– Да уж, – вздохнул король. – Сорока порой бывает несносной.

– Хотите, она больше никогда не сможет стрекотать? – спросил Мудрец.

– Да ну! – удивился Король. – Попробуй!

И Мудрец сделал сороку немой.

– Ты – великий мастер, слов нет, – похвалил его Король. – Но можешь ли ты сотворить камень из этой пыли?

Мудрец замялся, но ответил честно:

– Могу! Но для этого нужно много времени – не меньше ста лет.

– А можешь ли ты вернуть разрушенную тобой гору на прежнее место?

– Для этого потребуется времени ровно в десять раз больше, чем для сотворения камня, – потупил взор Мудрец. – Боюсь, вы не захотите ждать результата…

– Поистине: разрушать – не строить, – заметил Король. Его взгляд рассеянно скользнул по деревьям и остановился на сороке, которая растерянно перелетала с ветки на ветку и беззвучно открывала клюв.

– А! Вот! – хлопнул Король себя по лбу. – Меня всегда восхищали люди, которые учат других говорить. Можешь ли ты научить застрекотать сороку? Немая птица – это уже не птица, а недоразумение какое-то. Сорока, конечно, вредная и вздорная, а всё же – весёлая, без её голоса в лесу скучно.

И тут Мудрец опустил гордо поднятую голову.

– О, великий Король! – прошептал он. – Я многие чудеса творю, но не могу научить птицу её языку.

– Зачем же ты хвалился, что можешь всё? – воскликнул Король. – Ты лгал мне!

И Мудрец был с позором изгнан из дворца. Король давно искал предлог, чтобы избавиться от этого чародея. Какому ж властитель понравится, что кто-то может всё? Это всё-таки привилегия королей.


* * *

Вспомнил о женщинах-лисицах, про которых рассказывала Алина. А про неё не вспомнил. Нет! Вру! Вспомнил. И подумал, что мне с ней было хорошо. Особенно в постели. Кажется, ничего запретного в сексе для Алины не существовало. Это был пир плоти. Я даже покраснел, припомнив некоторые подробности. Но в любви нет ничего стыдного – так утверждает дед. И я ему верю. А если я что-то стесняюсь даже вспомнить, то любовь ли это была? Нет, наверное, не любовь. А что тогда? Желание! Похоть! Вожделение! Трах! Или нет?

Алина рассказала мне одну историю. Кажется, её написал старинный китайский писатель Пу Сунлин. Ночью к одному парню пришла какая-то девушка и легла с ним. Ну, ясное дело, он живой человек, не железный – если что и было у него железное, то это прелестнице только в радость было. Короче, переспали они, а как утро наступило, незнакомка выпорхнула из фанзы, пообещав снова ночью придти. Парень, конечно, понимал, что это не обычная женщина, а лиса. Обычные-то вот так запросто в койку не лезут, и не кувыркаются так, как лиса с ним кувыркалась. Но, влюбившись в красавицу, он молчал, скрывал от лю­дей свою тайну. Прошло довольно много времени, и он весь осунулся. Отец с матерью стали допытываться, что за причина такой болезни, и сын сказал им всю правду. Тут родители переполошились: ах-ах, ужасть какая! Помолились всем своим богам, везде развесили талисманы, а в комнате сына всегда кто-нибудь спал. Но лису это ни капельки не смущало. Она не приходила, только если под одеяло к сыну ложился сам старик отец.

– Никакие талисманы не удержат мою к тебе любовь, – объяснила девица парню. – Однако существует родственные приличия. В присутствии отца не могу раздвигать ноги для тебя…

Он же не решался огорчить отца и потому не выходил из спальни, хотя, наверное, догадывался, что его соблазнительница ждёт где-то рядышком. А потом случилась то ли война, то ли ещё что, но селение, где жил парень, разрушили враги. Он бежал в дикие, безлюдные места, с ним никого близкого или знакомого. Один-одинёшенек! Вдруг видит: к нему направляется какая-то женщина. Подумал, было, что это кто-то из беженок. Ан нет, оказывается, его дева-лиса. Радости не было предела!

– Солнце уже на западе,– сказала ему лиса. – Идти нам некуда. Давай искать ночлег где-нибудь поблизости.

Она прошла несколько шагов к северу, присела в траве, что-то там такое делая. Вернулась, взяла парня за руку и пошла с ним к югу. Сделали десяток-другой шагов – она опять потащила его обратно. И вот он с удивлением видит: стоит густой лес, а в нем – высокий дом, с медными стенами и с крышей из металла, напоминающего серебро. Посмотрел вблизи – стены ему по плечо, причем нигде в них не было ни ворот, ни дверей. Дева вскочила на стену и перепрыгнула. То же сделал и парень. Когда он вошел в дом, то подумал, что золотые хоромы созданы явно не человеческим трудом, и спросил спутницу, откуда все это явилось.

– Вот поживи здесь сам, – сказала она,– а завтра я тебе это подарю. Видишь, как здесь много золота и железа? На всю жизнь хватит!

Сказала это и стала прощаться. Но он очень её хотел, потому принялся изо всех сил удерживать, и она осталась, причем сказала ему:

– Меня бросили, мной пренебрегли – этим я уже обречена на вечную разлуку. А теперь смотри: не могу быть твердой.

Ночь прошла у них в любви, а когда парень проснулся, то обнаружил: женщины-лисы рядом нет. Он перепрыгнул через стену и обернулся, посмотрел туда, где был, – красивое здание исчезло, а на его месте – только четыре иглы, воткнутые в перстень, на них – коробка из-под румян. А то, что было большими деревьями, оказалось старым терновником и диким жужубом.

– Это метафора страсти, – засмеялась Алина, закончив пересказ истории о лисе. – Очнёшься от неё, трезво взглянешь: вокруг – терновник и дикий жужуб, ничего больше. Но, боже, как потом скучна и пресна правильная, добропорядочная жизнь!

А мне не скучно. Мне есть чем заняться. И есть куда пойти. Сейчас вот отправлюсь на органный концерт. Не потому, что очень люблю Баха, а потому, что в нашем городе Ха считается хорошим тоном ходить в филармонию. Завтра на работе можно небрежно, как бы между прочим сказать: «А я вчера наслаждался хорошо темперированным клавиром Баха…»

В буфете филармонии подают неплохие коктейли, и бутерброды с красной икрой там не очень дорогие. Но об этом я сослуживцам говорить не буду.

В общем, мне не скучно. И никто мне не нужен! А может, я сам себе вру?


* * *

Иногда для того, чтобы поддержать разговор и показаться всем остроумным и находчивым, надо сказать что-нибудь эдакое. Я не знаю, что говорить. Честно. Порой мне вообще ничего не хочется говорить, но надо. Нашел выход. Полазил по Интернету и «скачал» всякую чухню. Вот, например:

Вы и ухом не моргнули. Без пруда не выловишь и рыбку из него. Бороться и искать найти и перепрятать. Вас надули в огороде. Большому кораблю – большая торпеда! В рогах правды нет. Друзья познаются в еде. Долг нагишом платят. Доверяю, но проверяюсь. Даром – за амбаром. Естественный отбор денег. Если голова болит, значит она есть. Есть ещё порох в пороховницах и ягоды в ягодицах. Желаем творческих узбеков. За двумя зайцами погонишься – третьим будешь... КРЕПЧЕ ЗА ШОФЕРКУ ДЕРЖИСЬ, БАРАН. КЛИЗМА – ЗНАЙ СВОЕ МЕСТО! КОНЕЦ – ТЕЛУ ВЕНЕЦ. ЛЮБОВЬ КАК КОСТЕР: ПАЛКУ НЕ КИНЕШЬ – ПОГАСНЕТ. ЛОЖИСЬ, ДЕВЧИНА, БОЛЬШАЯ И МАЛЕНЬКАЯ. ЛУЧШЕ КОЛЫМИТЬ НА ГОНДУРАСЕ, ЧЕМ ГОНДУРАСИТЬ НА КОЛЫМЕ. ЛУЧШЕ СИНИЦА В НЕБЕ, ЧЕМ УТКА ПОД КРОВАТЬЮ. ЛЮБИШЬ КАТАТЬСЯ – ЛЮБИ И КАТАЙСЯ. МУЖЧИНЫ-ЖЕНИТИСЬ, ЖЕНЩИНЫ-МУЖАЙТЕСЬ! МАЛЕНЬКАЯ РЫБКА ЛУЧШЕ БОЛЬШОГО ТАРАКАНА. НЕ ПО ХУАНУ СОМБРЕРО. МОЙ ДЯДЯ ТОЛЬКО ЧЕСТНЫХ ГРАБИЛ. НАШИ ПОЕЗДА – САМЫЕ ПОЕЗДАТЫЕ ПОЕЗДА В МИРЕ. НИКАКИЕ ПОЕЗДА НЕ ПЕРЕПОЕЗДЯТ ПО ПОЕЗДАТОСТИ НАШИ ПОЕЗДА. НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО, ЧТО ПЛОХО ЛЕЖИТ. НЕ ВСЕ ТО СОЛНЫШКО, ЧТО ВСТАЕТ. НЕ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУЙ МНЕ НА НЕРВЫ! НЕ ОТВЛЕКАЮТСЯ ЛЮБЯ. НЕ СУЙ ВЗНОС НЕ В СВОЕ ДЕЛО. НЕ РУБИ СУК, НА КОТОРЫХ СИДИШЬ. НЕ ПЕРЕПИЛИСЬ ЕЩЕ БОГАТЫРИ НА ЗЕМЛЕ РУССКОЙ. НЕ УЧИ ОТЦА, И БАСТА. НЕ ТАК СТРАШЕН ЧЕРТ, КАК ЕГО МАЛЮТКА. ОБЕЩЕННОГО ТРИ ГАДА ЖДУТ. ОСТАНОВИТЕ ЗЕМЛЮ, Я СОЙДУ. ОТ БОБРА ДОБРА НЕ ИЩУТ. ПОД ЛЕЖАЧИЙ КАМЕНЬ МЫ ВСЕГДА УСПЕЕМ. ПОСТОЯТЬ ЗА СЕБЯ, ПОЛЕЖАТЬ ЗА ДРУГИХ. ПОЙМАЛ МЫША – ЕШЬ НЕ СПЕША. ПОЛЬЗУЯСЬ СЛУЧАЕМ, ХОЧУ. ПТИЦУ ВИДНО НЕ ПО ПОМЕТУ. РОЖДЕННЫЙ ПОЛЗАТЬ – УПАСТЬ НЕ МОЖЕТ. СКОЛЬКО ВОДКИ НЕ БЕРИ – ВСЕ РАВНО ЕЩЕ РАЗ БЕЖАТЬ. СДЕЛАЛ ДЕЛО – ВЫМОЙ ТЕЛО! СТАРОСТЬ НЕ РАДОСТЬ, МАРАЗМ НЕ ОРГАЗМ... С МЫЛОМ – РАЙ В ШАЛАШЕ. С НАСТУПАЮЩИМ ВАС ОПЬЯНЕНИЕМ. СНИМИ ОДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ. СЕМЕРО ОДНОГО НАЙДУТ. СЛЕЗАТЬ С ДИВЧИНЫ – ПРИЗНАК ДУРАЧИНЫ. СЕКС БЕЗ ДИВЧИНЫ – ПРИЗНАК ДУРАЧИНЫ. СКОЛЬКО ЛЕН, СКОЛЬКО ЗИН! СКОЛЬКО НИ ПЕЙ – ВСЕ РАВНО ПРОТРЕЗВЕЕШЬ! ЧТО ПОИМЕЕШЬ, ТО И ПОЖМЕШЬ. ЭКИПАЖ ПРОЩАЕТСЯ С ВАМИ И ЖЕЛАЕТ ВАМ ПРИЯТНОГО ПОЛЕТА. Любишь кататься, ну и катись к чертовой матери. Кто к нам с чем, тот от того и того (Кстати, ПРИПИСЫВАЕТСЯ Александру Македонскому).

В каждой шутке есть доля шутки.

Ужасно? Да! Но мне теперь помогает. Это такой обязательный «джентльменский набор фраз, выражений и шуток…


* * *

Позвонила Марго и сразу с восторгом, к которому подмешивалось плохо скрываемое ехидство, сообщила:

– А я твою Катьку видела! Представляешь, она – плиточница!

– Что? – не понял я.

– Ну, кафельную плитку кладет – кому в ванной, кому на кухне, – объяснила Марго. – Прихожу к подруге, смотрю: у неё в туалете какая-то девка в спецовке с раствором возится. Маска на пол-лица, мужчинам, наверное, так и хочется сказать: «Гюльчатай, открой своё личико!» Но я сразу её узнала.

– Ну и что?

– Ничего, – растерялась Марго. – А тебе разве не интересно?

– Нет.

Но я соврал. На самом деле мне хотелось расспросить Марго о Кате. Но вместо этого я почему-то брякнул:

– А что же это за фирма такая?

– Кажется, «Домашний мастер», – засмеялась Марго. – А что? Вызвать хочешь её?

– Да ну тебя! Как жизнь-то? Что нового?

И мы стали болтать совсем-совсем о другом. А я думал о Кате.


* * *

Странно. Сегодня подумал о том, что если бы встретил Алину, то прошёл бы равнодушно мимо. Всё отболело и откипело. Я трезво поразмыслил и решил, что она просто-напросто хорошо делала свою работу. Интересно, сколько отец ей платил?


* * *

Трамвайщик не знает, что мне известна его тайна, и по-прежнему взахлёб рассказывает, как он кого-то в очередной раз отымел по полной программе.

Кажется, он даже верит, что всё было на самом деле. А я делаю вид, что верю ему.

Неужели любовь может происходить не в реальности, а в голове? Любовь – это прихотливая игра воображения?

Анекдот:

Мужчина смотрит в бинокль в окно женского общежития и занимается самоудовлетворением. Вдруг замечает, что рядом с ним кто-то тоже онанирует.

– Ты кого имеешь?

– Да вон ту, в чёрных трусиках!

– И я тоже. Вот проститутка!

Кстати, это любимый Мишкин анекдот.

А что, если любовь – это, в принципе, вообще наша выдумка?


* * *

И ещё вспомнилось из деревенской жизни. Про братца Андрейку.

А я с золотой птичкой пересвистываюсь, -похвалился Андрей. – Пойдём скорее за околицу! Не пожалеешь – красивая, золотая птичка!

Я как раз собирался на луг за щавелем. Там можно нарвать и сочных молодых стрелок дикого лука. Ни то, ни другое мы на своем огороде не садили. Зачем? Природа дарит первую зелень бесплатно, единственное, что требуется – наклониться и сорвать.

По пути на луг завернули мы в соседний перелесок. Тут– то и услышал я нежное, мелодичное посвистыванье: фи-ти-лиу, фи-тиу-лиу!

Андрей восторженно замер и, повернув ко мне сияющее лицо, шепнул:

– Она! – и, выпячивая губы, принялся подражать насвистыванию птицы: Фи-ти-лиу, фи-и-лиу!

Неплохо у него получалось!

Посвистывая, птица перелетала с дерева на дерево и вскоре показалась на соседнем тополе -ярко-желтая, чуть крупнее скворца. Иволга!

Птица беспокойно повертела головой, заперепрыгивала по веткам, разглядывая нас и вдруг рядом с ней – так нам показалось – резко, пронзительно закричала кошка. Словно бы кто на хвост ей наступил. Как бы она иволгу не сцапала!

Но как мы ни вглядывались, в ветвях березы никакой кошки не увидели. Правда, заметили: стоит иволге клюв раскрыть, как тут же и кошка верещит. Вот оно что! Это иволга так на нас сердилась: зачел: её обманули? А может, специально душераздирающий вопль испускала, чтобы не позарились мы на неё, не стали бы за ней охотиться – кому нужна птица с таким противным голосищем?

Вообще, иволги вопят всякий раз, как завидят человека или какого-нибудь хищника. Хорошего, конечно, мало в том, что эта птица ставит на одну доску нас, людей, и какого-нибудь лесного злодея – волка или барсука. А что ей, бедолаге, остаётся делать, когда какой-нибудь дядя, восседая на бульдозере, может, например, запросто свалить березу. А её иволга, может быть, облюбовала под своё гнездо. Вот и верещит рассерженной кошкой! Куда только и девается её флейтовый посвист...

Мелькнула иволга осколочком солнца, блеснула меж ветвей, скрылась с наших глаз, и снова из глубины леса услышали мы нежные приятные звуки флейты: фи-ти-лиу, фи-ли-у...


* * *

Долго не писал. Не до того было.

Сам себе не верю: Катя снова со мной!

Я специально подкараулил её у дома, где живёт подруга Марго. Катя и вправду была «плиточницей»: пошла в бригаду отделочников, где научилась и штукатурить, и малярничать, и плитку класть – зарабатывала неплохо. Деньги ей нужны, чтобы поступить учиться на архитектора. Мечта у неё: проектировать красивые, уютные дома, не «высотки», а именно – дома, небольшие, на несколько жильцов, чтобы глаз и душу радовали.

Она не сразу, но всё-таки призналась, что никаких заявлений на меня не понесла бы в милицию, если бы не мой отец. Он, оказывается, однажды сказал ей: «Ты Сергею не пара. У вас ничего серьёзного не выйдет. Ты из другого круга. Будущая жена моего сына должна быть девушкой из хорошей семьи, обеспеченная и образованная. Он пока увлечён тобой, но это легко объясняется: у мальчика игра гормонов, гиперсексуальность, ему нужен просто секс, понимаешь? Это, милая, проходит быстро. Не строй никаких планов. Если хочешь, я тебе заплачу, только не морочь парню голову».

Так или не так говорил отец, но смысл, в общем-то, был один: вариант Золушки хорош только в сказках, и шла бы ты, Катя, пастись на зелёный лужок, наш мальчик не для тебя.

Это её разозлило. Она как-то меньше всего думала, из какой она семьи. Всегда считала, что из приличной: отец не вор и не разбойник, тихо-мирно в своём проектном институте сидит, получает гроши, но зато честные; мать – учительница начальных классов, ужасно любит своих детишек и гордится, что некоторые её воспитанники, закончив школу, поступили в столичные вузы, а один даже стал известным музыкантом, и не беда, что они о ней, может, и не помнят – она сама никого не забывает.

И вот, оказывается, семья не хорошая. И даже их кошка Маруська, наверное, тоже неприличная. Она самая обычная, беспородная. Катька нашла её котёнком у мусорного контейнера. Серый замызганный комочек жалобно пищал и просил есть. Она принесла находку домой, и мать, для порядка поругав её, вздохнула: «Ладно, пусть беспризорница у нас живёт. Дом без кошки – не дом».

Ну и что, что Маруська – кошка беспородная? Она чистюля, каких свет не видывал, ни разу квартиру не обгадила – ходит по нужде исключительно на унитаз, где отец сконструировал для неё специальное приспособление. Шёрстка у неё хоть и короткая, но зато густая и ухоженная. Мордочка – беленькая, сама вся серенькая, а лапочки – тоже беленькие: передние будто в варежках, а задние – в эдаких кокетливых тапочках. И никаких «персов», «сиамов», «бобтейлов» и прочих модных породистых кошек Кате близко не надо. Потому что Маруська для неё лучше всех.


* * *

Вчера не дописал. Потому что вдруг задумался о том, что кошка – это, оказывается, тоже показатель уровня жизни. Есть породы, которые стоят несколько тысяч долларов. И есть просто «дворяне», которые ничего не стоят. Кошку из богатой семьи сразу видно: изнеженная, разборчивая в еде, пахнущая специальным шампунем, с бантиком на шее. Но лучше ли она той своей соплеменницы, которая не отягощена справкой о блистательной родословной? Которую любят, потому что любят.

Чушь какая-то. Почему я об этом думаю?

Ладно. Лучше продолжу о Кате. В общем, она решила о разговоре с отцом ничего мне не рассказывать. Типа: «Яблоко от яблони недалеко падает»: каков отец, таков и сыночек. Она подумала, что в словах отца есть правда. Правда о том, что молодыми людьми зачастую двигает основной инстинкт, который они романтизируют, принимая (или выдавая?) за любовь. Но стоит им включить мозги и подумать серьёзно, как обнаруживается: какая, к чёрту, любовь – обычная потребность в сексе, не более того, и вообще – она мне не пара!

Катька! Бедняжка! Представляю, что ты передумала в те дни! А тут ещё случилось так, что твоей двоюродной сестре потребовались деньги на пересадку костного мозга, всякие дорогие лекарства. Много-много денег. А где их взять, если в той семье одна мать да старая бабка? И у Катькиной семьи лишних денег тоже нет. А Ольга погибает…

И тут в местной «молодёжке», той самой, которую я не люблю читать, Катя увидела маленькую заметочку. В ней сообщалось о проделках одной девицы. Она знакомилась с парнями, потом обвиняла их в изнасилованиях и соглашалась забрать заявление об этом после выплаты отступного.

«Вот! – сказала Катя сама себе (или не сказала – какая разница!). – Передовой опыт – в массы! То, что и я могу устроить. И пусть меня потом посадят, но зато у Ольги будут деньги…»

Ну, и ещё она решила таким образом отомстить моему отцу.

Я её не спросил, подумала ли она обо мне. И не спрошу, наверное, никогда. Потому что боюсь услышать, что в тот момент она ненавидела меня. За то, что я из сытой, благополучной семьи. За то, что здоров и не знаю настоящей жизни. За то, что я, в общем-то, никогда не интересовался, как живут родные ей люди.

И ещё я никогда не спрошу её о тех двух парнях, которых она тоже обвинила в изнасилованиях. Кто они ей были? Любили ли её? Или это была не любовь, а что-то другое?

Нет, нет, нет! Я не взломщик сейфов. Не хочу взламывать её душу. У нас с ней – своя история. А то, что было до этого, – это всего лишь предисловие.

Опять я вру. Потому что на самом деле думаю другое. «Единожды солгав…» Да! Однажды солгав, соврешь ещё. Это аксиома. Но у любого правила бывают исключения. Надежда только на это.

«Ложь во спасение…» Но, спасая одного человека, можно ли губить (ладно, скажу мягче: бесчестить) другого? Катя объяснила мне, что всё равно забрала бы то заявление, даже если бы не получила нужную ей сумму денег. А о том, что я в это время испытывал, она не думала? «Думала, – сказала она. – Я много чего передумала. Я и любила, и ненавидела тебя. И хотела, чтобы тебе тоже было больно. Понимала, что ты, в общем-то, ни при чём, даже не знаешь, что твои родители придумали, лишь бы у нас ничего не было, но ничего не могла с собой поделать. Это наваждение, какое-то безумие. Ты, именно ты должен был ответить за то унижение, которое испытала я. Ведь если бы я не узнала тебя, то всего этого не было бы…»

Наверное, это и есть женская логика? Или это что-то другое?

Нет. Не хочу больше об этом думать!

Начнем сначала…


* * *

Надо же! Марго познакомилась с Трамвайщиком. Или он с ней познакомился? Какая, впрочем, разница!

Главное: она, кажется, «переключилась» на него, а я сразу перешёл в разряд друга, с которым можно обсудить личную жизнь.

– Представляешь, – сказала Марго, – Мишка не умеет целоваться. Я-то думала, что он в этих делах опытный. И вот, не умеет…

– Ты его научишь.

– А я тоже не умею, – засмеялась Марго. – Ты же не захотел меня научить.

– Ничего. Вместе научитесь.

– А я стыжусь…

– В любви нет ничего стеснительного.

– Ой! – зарделась Марго. – Так уж сразу и любовь? Может, он мне просто нравится.

– Если нравится, то, значит, первый шаг к любви уже сделан, – я усмехнулся и подмигнул ей. – Второй шаг – это когда голова на плечах будет тебе не нужна…

Марго потупилась и вздохнула:

– Если бы ты знал, как я этого боюсь. И как хочу!

А я подумал о том, что Трамвайщик тоже боится. Ведь он был Казановой только в своих фантазиях.


* * *

Пришёл домой, а дед пластинку слушает: «У любви, как у пташки крылья…»

Ария Кармен.

– Настоящая женщина всегда Кармен, – сказал дед. – Знаешь, что она обманывает тебя, но всё равно любишь её.

– А по-другому быть не может?

– Наверное, может, – дед пожал плечами. – По крайней мере, я читал в книгах о том, как мужчина и женщина любили друг друга всю жизнь и умерли в один день…

Дед не умер в один день с моей бабушкой. И потому я тактично промолчал. А он продолжал:

– Жизнь сложнее самых сложных книг, и в то же время – намного проще. В любви, быть может, самое главное – уметь прощать.

– Это трудно, дед.

– Ты уже об этом знаешь? – он посмотрел прямо мне в глаза, хотел что-то сказать, но, махнув рукой, отвернулся и выключил проигрыватель.


* * *

Вспомнил, как в детстве любил стоять у замерзшего окна, смотреть на падающие снежинки и сочинять что-нибудь сказочное. А ещё вспомнил, что у меня в шкафу лежат тетрадки с этими «сочинениями»: я их старательно записывал, черкал-перечеркивал, получался текст.

Одна сказочка – перечитал вот сейчас! – мне даже понравилась. «Подснежник» называется.

После долгой стужи наконец потеплело. 0днако старуха Зима не спешила уходить из леса – сначала сделала учёт сугробам, потом велела позёмкам подмести твёрдый наст, похожий на белый паркет, чтобы внучке Весне легче было по нему ступать. А ещё Зима развешивала кружева инея на деревьях, пусть добрым словом помянут её и ребята, и зверята.

И уж совсем, было, собралась Зима в путь на Северный полюс, где стоит её ледяной дворец, да вздумалось ей поглядеть, сколько снежинок в запасе осталось: хватит ли их на следующий год для зимнего праздника?

Развязала мешок, принялась считать снежинки, а тут вдруг Ветерок нагрянул в гости: «Здорово, бабуля!» – гаркнул. Да, озорник эдакий, взял и дунул на сокровища Зимы и – фьють! — полетели, понеслись снежинки в быстром танце над притихшим лесом…

Зима схватилась за мешок, но быстро завязать его не смогла – и хороший же получился снегопад. «У, озорник!» – ворчит, а весёлый Ветерок знай себе посмеивается, да снежинки в воздухе вертит: то вверх подбросит, то вниз опустит. Забавляется!

Две снежинки устали плясать-вертеться и опустились на зелёную еловую лапку. "Ах, славно, что мы вылетели из мешка Зимы! – говорят одна другой. – А то чего хорошего: сиди и жди, пока старуха снова отправится дозором в здешний лес. Она на волю нас не часто выпускает, вредина!»

Неплохо снежинкам сидеть на ёлочке. Сверху видно, как заяц скачет по сугробам, увязает в них. А вон лиса куда-то деловито засеменила. Хорошо слышно, как Сорока по птичьему радио последние но­вости вещает. По нему-то и услышали однажды:

Весна приходим завтра. Завтра приходит Весна!

Ну, вот, дождались! – сказала самая большая и красивая Снежинка. – Когда придёт Весна, я стану капелькой чистой воды.

– Ой! А ты не боишься? Быть Снежинкой как-то привычнее, – робко заметила её подружка, маленькая и хрупкая.

– Xa! Чего бы это я пугалась? – гордо подбоченилась большая Снежинка. – Ты пос­мотри, ведь я не уродина какая-нибудь. Из меня полу­чится очень даже красивая, капля!

– А зачем быть каплей? – простодушно спросила маленькая Снежинка. – Мне кажется, что тебе и так неплохо…

– Мечта у меня такая: попаду я в ручей, он меня вы­несет в Речку, а Речка возьмет в свои руки и отнесёт, ах, в море-океан. Стану я в его тёплых волнах плескаться, поплывут мимо пароходы белые, и уж такая получится у меня счастливая жизнь, что и же сказать! – и задохнулась большая Снежинка от восторга, и даже зажмурилась. Очень уж яркой казалась ей будущая жизнь!

– А у меня ничего такого не будет, – скромно вздохнула малень­кая хрупкая Снежинка. – Одного хочу, чтобы хоть какая-нибудь от ме­ня, беспомощной, польза была…

– Да какая от тебя может быть польза! – усмехнулась большая Снежинка. – Упадёшь в какую-нибудь лужу и там совсем зачахнешь.

– Ладно бы и на этом, -согласилась хрупкая снежинка. – Мальчишки смастерят бумажный кораблик и пустят его в лужу – всё польза!

…И пришла в лес ласковая красавица Весна. Она собственноручно сняла с деревьев старые снежные шапки. Солнышко помогло ей топить сугробы, отогревать деревья, будить зверей от зимней спячки. Маленькая хрупкая снежинка радовалась свету, голубому небу, вбирала в себя тепло солнечных лучей.

Большая красивая снежинка первой превратилась в прозрачную толстую каплю. Тоненькой ножкой она держалась за еловую лапку и всё рассчитывала, как бы ей так повыгоднее прыгнуть, чтобы сразу попасть в веселый ручеёк. Но долго удержаться на одной ножке все-таки трудно, Снежинка сорвалась и -ах!– попала прямо в грязное месиво из снега и прошлогодней листвы.

– Бедняжка ! – пожалела ее маленькая хрупкая Снежинка. – Пропала твоя мечта!

– Ничего, – буркнула снизу бывшая красавица. – Тебе и сюда-то не попасть!

 

А маленькая добрая Снежинка улыбалась яркому солнцу, и оно заметило её и подарило самый ласковый ,самый тёплый, самый золо­той лучик! И снежинка, вся засияв, растаяла от счастья, у неё закружилась голова – и она упала в снег.

Снежинка пробила его горячей капелькой, коснулась стылой земли – и вдруг случилось чудо: капля воды и солнечный лучик соединились в одно целое – полу­чился прекрасный жёлтый цветок.

А тут и я по лесу шёл, на этот цветок набрёл. "Глянь-ка, – удивился. – Подснежник расцвёл!» И обрадовался: значит, в самом деле Весна. И не будь на свете скромной маленькой Снежинки, никогда, быть может, не родился бы Подснежник.


* * *

Сегодня листал свои записи, и наткнулся на свои «размышлизмы» о том, как хорошо быть мужчиной, а не женщиной. И подумал о том, что считать: «Не стану делать трагедии из того, что женщина может использовать меня для того, чтобы получить удовольствие. Я постараюсь получить его сам!» – это самоуверенно и глупо. И все остальные пункты моего «манифеста» – полная ерунда и какой-то козлизм. Наверное, тогда был не самый лучший день в моей жизни, если я написал такое. Мне хотелось скрыться от самого себя или, по крайней мере, заставить себя поверить в то, что смогу обойтись без той, которую, наверное, всё-таки люблю. Не хочется быть слабым. Вернее, не хочется, чтобы об этом ещё кто-то знал, кроме тебя самого.


* * *

Всё! Решено. Мы с Катей уезжаем из Ха. Дело даже не в том, что надоели родители, которые постоянно вмешиваются в нашу жизнь. Это ещё как-то можно пережить. Дело, наверное, в том, что нам нужно попробовать жить самим – ни от кого не зависеть, зарабатывать на своё житьё-бытьё, отбросить все ненужные связи, забыть всё плохое, что было, и, в конце концов, просто пожить вдвоём.

Мне предложили поехать почти на край света. Так первопроходцы называли Камчатку. Когда они её открыли, то оказалось: за этой «землицей» – вода, вода, вода. Им почудилось, что дальше земли нет. Пришли. Пора остановиться в движении «встреч солнца» и начать обычную жизнь.

Катя подсчитала, что за три-четыре года мы сможем там заработать на однокомнатную квартирку в Ха. Если, конечно, не случится дефолта или ещё какой-нибудь пакости.

Но, честно говоря, заработать можно и в милейшем городе Ха. Дело не в деньгах. Тут слишком многое напоминает об Алине и всей этой истории, которую я принимал за любовь. Наверное, и Кате надо уехать далеко-далеко не потому, что она вся из себя романтичная или, напротив, прагматичная (деньги, квартира, свобода от наших родителей), а потому что ей тоже надо что-то забыть. И, может быть, не только то злополучное заявление в ментовку? Но я об этом с ней не говорю. Это – табу. Так же, как для Кати – табу наши отношения с Алиной. Она знает о них, но это то, что касается только меня. У каждого есть что-то вроде жизненного личного пространства, и никому, даже очень близкому, единственному человеку, нельзя в него вторгаться.

В общем, мы собираемся уезжать…

 

 

Шхина, ты ли надо мной витаешь? Или это дуновенье легкого ветерка? Он раскачивает серебряный колокольчик: динь-дон, динь-дон, динь…Не знаю, льется ли надо мною спиралью мягкий Cвет. И надо ли говорить слова, которым научила меня Марго: «Спираль Света спускается к Короне головы, и через Корону Свет проникает мягко и нежно, и медленно наполняет все клетки моего тела. Голову, шею, плечи, руки, грудную клетку, спину, живот, ягодицы, ноги. Свет не прекращает литься сверху в моё тело, и через ступни ног спускается к центру Земли, оттуда возвращается ко мне, выходит слева от меня и окружает моё тело Овалом Света. Свет передо мной, Свет позади меня, Свет справа от меня, Свет слева от меня. Я заполнен Светом и окружен Светом".

Может, это глупо. Может, нет. Но я чувствую себя легко-легко, кажется: захочу – и взлечу, и не упаду, потому что и без этих заклинаний ощущаю в себе этот свет и необыкновенную лёгкость. Так было в детских снах: захотел – и полетел, высоко-высоко, над полями -над лесами, над домами и реками, всё ближе и ближе к ярким холодным звёздам.

Динь-дон, динь-дон…

Где-то в середине груди тихонечко, чуть слышно возникает ответный серебряный звук – и вот в такт колокольчику сжимается и разжимается сердце, и неясные, смутные слова рождаются в душе, складываются в песню, а, может, и не песню: мелодия звучит как бы сама по себе, и слова ей не нужны, динь-дон, динь-дон, всё громче и громче, печально и весело, глупо и бесшабашно, динь-дон!

Я догадываюсь, что сплю. И всё это мне снится. Завтра я скажу Кате, что мне приснилась песня. В ней не было слов, но я понял, что она о любви.

 

 

 


Оглавление

7. Часть 7
8. Часть 8
9. Часть 9
514 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!